Дуэлист
Шрифт:
Скандал. Офицеры вскакивают с мест и кричат наперебой.
Ген. Алексеев
Неслыханно!
Ф. И. Толстой
Отлично!
Нач. штаба
Это первый подобный случай в военной истории.
Нач. кавалерии
Поскольку оскорбление средней тяжести, надо рубиться на саблях.
Ком. 4-го Егерского полка
Долгоруков на двадцать лет моложе Тучкова – только пистолеты.
Ком. Тенгинского полка
Куда мне вести моих солдат,
Туч.
Напрасно изволите беспокоиться. Я не стану драться с князем Долгоруковым.
Ген. Алексеев
Слава тебе, Господи!
Ф. И. Толстой
Позвольте!
Долг.
Интересно знать, как вы теперь поступите?
Туч.
Глупо и безрассудно генералам драться накануне сражения, когда их могут и так перебить. К тому же на карту поставлены государственные интересы. Предлагаю вам выйти послезавтра вместе со мною в передовую цепь и стоять под неприятельскими выстрелами до тех пор, пока Господь нас не рассудит и один из нас не падет. Вот и посмотрим.
Долг.
D’accord. Бог не Микишка.
Ф. И. Толстой
В таком дуэле даже я не участвовал.
Туч.
Вас ещё забыли спросить.
Ком. Тенгинского полка
Куда же мне все-таки вести свой полк?
Ген. Алексеев
Вы, батенька, как будто первый день в армии. Ведите, куда попало.
Резолюция рукою князя Долгорукова:
ФЕДЬКА, ПЕРЕПИШИ ПРИЛИЧНО!!!
Под вечер 13 октября финский рыбак, проверявший свои сети на озере, увидел из лодки русский отряд, который ехал шагом по дороге на краю каменистого обрыва. День был ясный, бодрый и почти по-летнему теплый. Лес на осыпавшейся скале, окруженной темным извилистым заливом озера, полыхал всеми оттенками пестрого лоскутного одеяла в тускнеющем бронзовом закате, и на декорации из яркой желтой, багровой, бурой и местами ещё зеленой листвы четкие фигурки всадников казались вырезанными из бумаги черными силуэтами.
Впереди ехала полусотня казаков в цилиндрических шапках с алыми хвостами и синих кафтанах, из-под которых виднелись шаровары с лампасами. Тонкие черные пики казаков былинками колыхались в такт лошадиной поступи. Следом за казаками ехали два генерала в ботфортах, золотых эполетах и высоких шляпах с раскидистыми черными плюмажами, словно специально изобретенными для лучшего прицеливания. Генералов сопровождали свитские офицеры в мундирах разных цветов, в шляпах, киверах и фуражках, с эполетами и без эполет. А замыкал колонну отряд драгун в длинных шинелях и черных касках с гребешками. В правой руке драгуны держали упертый в колено карабин. Ехавший вне строя драгун с двухцветным гребешком на шлеме, наверное, вахмистр, прицелился в рыбака и сказал: «Пиф-паф!» Драгуны заржали, и в ответ заржали их огромные кони. Рыбака окатило жарким страхом до самых корней волос, и он уронил в воду наполовину выбранную сеть.
Вахмистр что-то отрывисто рявкнул, и солдаты стройно, на два голоса запели:
Ах, скучно мне
На чужой стороне.
Все не мило, все постыло,
Друга милого нет.
Не глядел бы я на свет,
Что, бывало, утешало,
О том плачу я.
В
кроткой осенней тишине печальная песня доносилась так ясно, словно певцы находились в двух шагах, даже когда последний солдат скрылся за лесом.«Как прекрасно, – подумал финн. – И за что Господь наградил талантами этот грубый и злой народ?»
Он с сожалением оставил в пучине полную рыбы сеть и взялся за весла. Рыбак этот был отпущенный на побывку солдат войск индельта, и он обязан был срочно предупредить начальство о подозрительных перемещениях противника.
Под действием жалобной песни князь Долгоруков захотел пообщаться с кем-нибудь более душевным, чем прямолинейный генерал Алексеев. Он кивнул Толстому на место справа от себя. Федор втиснул свою лошадь между двумя генеральскими, и Алексееву, оттесненному на обочину, пришлось отъехать назад, к штабным. «Никакой субординации», – подумал он об Американце, с которым, впрочем, давно смирился.
– Как тебе условие генерала Тучкова? – спросил Долгоруков, придерживая лошадь.
– Хорошая мина при плохой игре, – отвечал Толстой. – По-моему, он струсил.
– Тучков все что угодно, но только не трус, – великодушно заметил Долгоруков. – Но я не дам ему разделить мою победу пополам. Два победителя в одной битве как два мужа при одной жене.
– Нам следует сначала разгромить Тучкова, чтобы не мешал воевать, а потом обратить штыки против Сандельса, – предложил Толстой.
– У меня есть более надежный способ сохранить мои лавры. Я сделаю так, что к прибытию Тучкова Сандельс уже будет вручать мне свою шпагу, а ты будешь считать захваченные знамена шведских полков. Я прикажу атаковать…
Вдруг взгляд князя остановился на каком-то предмете за плечом Толстого. Долгоруков резко остановил коня, лошадь генерала Алексеева налетела мордой на круп коня Толстого, строй смешался, и казаки из передних рядов стали в недоумении оглядываться.
– Парнасский прохвост! – яростно воскликнул князь Долгоруков по-русски.
Толстой невольно оглянулся, но, не найдя вокруг никого, к кому относилось бы это высказывание, подумал было, что князь отчего-то осерчал на него самого.
– Дай мне свой кивер, да побыстрее, не расстегивай! – потребовал князь прежде, чем Федор успел обидеться, сорвал кивер с головы Толстого, мигом спешился и бросился в кусты.
– Encore une de ses bizarreries! 12 – заметил Алексеев.
– Должно быть, это действие клюквенного сыропу, – догадался Липранди.
Через несколько минут князь Долгоруков вернулся с расцарапанной щекой, весь покрытый репьями, но просветленный, так что Толстому подумалось, что Липранди, пожалуй, был прав. В вытянутых перед собою руках Долгоруков бережно нес кивер Толстого, накрытый лопухом.
– Я поймал его, Федя! – просиял князь.
– Да кого вы там поймали? – не понимал Американец.
12
(Франц.) Опять его странности!
– Аполлонус Парнассиус, мать его! Полюбуйся, как хорош, мерзавец!
Долгоруков заманчиво отодвинул лопух и поднес кивер к глазам Толстого. Затем он и сам попытался что-то рассмотреть в темноте сквозь узенькую щелку.
– Мне показалось, что в шапке ничего нет, – с глубоким сожалением констатировал Толстой.
В свите генерала переглянулись.
– Ради Бога, поймите меня правильно, Михаил Петрович, – шепотом сказал Толстой, наклоняясь к самой холке коня. – Но в середине октября бабочки летают только в южном полушарии, где в это время весна. Когда мы будем завоевывать Патагонию…