Дуэт с Герцогом Сиреной

— Мне говорили, что рейфы создаются из обиды и ненависти. Да, он был на пути к превращению, когда я впервые увидела его. Но после небольшого объяснения и времени он понял, в каких обстоятельствах находится. Он не будет обижаться на живых, поэтому не станет рейфом, — рассуждаю я. — Когда он будет готов, он перейдет на другую сторону — станет одним из тех теневых духов, которых мы видим здесь, ожидая своего шанса пересечь Вэйл. Но до тех пор он останется со мной. Если случится что-то плохое, я возьму на себя ответственность. Я сделаю то, что должно быть сделано. У меня есть на это силы, благодаря Крокану и Леллии. — Надеюсь, до этого не дойдет.

Илрит берет меня за руку.

— Ты уверена в этом?

Я киваю.

— Я не оставлю своего человека. Он все, что осталось от моей команды; я не могу бросить его здесь. Кроме того, было бы еще более безответственно оставить его. Он может вернуться к блужданиям по Серой Впадине в одиночку; он уже был близок к этому. По крайней мере, в этом случае, если он превратится в рейфа, мы будем рядом и сможем мгновенно изгнать его. К тому же, как знать, может быть, он поможет убедить хор в том, что мы хотим сказать. Или, возможно, поможет мне понять Леди Леллию каким-то неведомым нам способом. — Я тянусь, но я найду любое оправдание, чтобы не оставлять Кевхана позади.

Подушечка большого пальца Илрита легонько гладит мой. Это движение странно интимно. Так же, как и все остальные плотские удовольствия, которым мы предавались. В этом движении — легкая уверенность и нежность. Сострадания и понимания.

— Я понимаю, почему Крокан выбрал тебя, — задумчиво произносит он. — Ты действительно великолепное создание.

— Ну что, пойдем? — Я снова поворачиваюсь к Кевхану, отвлекая его блуждающее внимание от открытия траншеи. Он, похоже, был совершенно одержим этим, пропустив нашу дискуссию мимо ушей.

— Хорошо, я пойду с тобой.

— Ты уверен, что можешь мне доверять? Даже если я соврала, что работала с сиреной? — Несмотря на то, что я получаю то, что хочу, я все еще сомневаюсь. Ощущение недостойности его доверия закрадывается в меня, как дурная привычка.

— Разве я не говорил тебе, что ты как четвертая дочь, которой у меня никогда не было? — Он сжимает мое плечо. — Каким бы я был вторым отцом, если бы не доверял тебе сейчас? К тому же, у нас обоих были свои секреты, не так ли?

Я слабо улыбаюсь сквозь боль, которую причиняют мне его слова. Подняв руку, я похлопала его по спине.

— Я никогда не говорила тебе, как я ценю тебя. Я никогда не понимала, как сильно ты заботишься обо мне. Все те времена, когда я могла бы — должна была — быть более благодарной тебе. Прости меня за то, что я не осознала всего этого раньше. За то, что не отдала должное.

— Виктория, я хочу кое-что сказать, и я хочу, чтобы ты хорошо меня выслушала: если есть кто-то, кому ты не отдаешь должное, кому ты никогда не отдавала должное… так это ты сама. Ты сделала все, что могла. Лучшее, что можно было ожидать от любого человека. Смирись с этим и оставь все остальное позади.

— Я работаю над этим. — Я киваю, а затем начинаю двигаться вперед, обратно к Вечному Морю, как маловероятное трио.

Глава 46

Выйти из Бездны гораздо труднее, чем войти. Каждый шаг по скалам и крутым склонам сложнее предыдущего, и оба мужчины стараются идти за мной по пятам. Я постоянно оглядываюсь на них через плечо, чтобы убедиться, что они все еще со мной, боясь, что если я упущу их из виду хоть на мгновение, они исчезнут совсем.

— Извините, что задержал вас обоих… это… — Кевхан запыхался. — Удивительно трудно выползти отсюда.

Илрит бросает на меня обеспокоенный взгляд. Я отпускаю руку сирены и протягиваю свою Кевхану. Мой бывший работодатель, похоже, обратил внимание на наши переплетенные ранее пальцы.

— Вот, — говорю я с вынужденным спокойствием, обращаясь к Кевхану так, как обращалась бы с пугливой бездомной кошкой. Мысли о том, что он может сорваться и убежать обратно в Серую Впадину, занимают все мое внимание. Каким-то образом я убедила себя, что никто из них не будет в безопасности, пока мы не выберемся из Бездны. — Возьми меня за руку. Я не позволю тебе вернуться туда, если ты сам этого не захочешь.

— Уверяю тебя, я не буду «хотеть», пока у меня не появится возможность снова увидеть своих дочерей, — клянется он. Я искренне верю ему, и именно это помогает мне держать твердую руку, его пальцы смыкаются вокруг моих, когда я помогаю ему вскарабкаться на камень.

Мне приходит в голову, что его жена не входит в число причин его возвращения. Вообще, Кевхан никогда не говорит о своей жене иначе, чем вскользь, по-деловому. Я не могу не задаться вопросом, какова конструкция их отношений. Любовь ли это? Или скорее договоренность?

Когда я была молода и голова моя была забита книгами сказок, я думала, что каждая влюбленная пара желает пожениться. И, следовательно, каждый брак заключается по любви — по страсти и огню, и поэтому каждый союз, который заканчивается кольцом, — это блаженство. Именно так я приняла вожделение за любовь, когда Чарльз впервые приехал в город. Один взгляд, и мне показалось, что я все поняла. Ему почти ничего не нужно было делать, только ослепительно улыбаться.

Именно благодаря ему я слишком хорошо усвоила, что любовь не состоит из сказок. Я восприняла это как горький урок. Каждая любовь, которая удалась, как у моих родителей, была случайностью. Каждая неудачная любовь, как моя собственная, была неизбежностью.

Теперь… я вижу этот урок в новом свете. Любовь между партнерами может принимать самые разные формы. Любовь, основанная на страсти, ничуть не хуже, чем любовь, основанная на общем опыте, или бизнесе, или любой другой связи, объединяющей двух людей. У каждой пары есть своя возможность определить, что такое любовь для них. Будь то договоренность, как у Кевхана, или любовь, которая настолько меняет мир, что дни останавливаются, когда партнера уже нет, как у родителей Илрита.

Мое внимание переключается на него. Я бессовестно изучаю резкость его челюсти. Его юные черты, светящиеся собственным светом, его бледные волосы, прорезающие суровые линии на фоне вечной ночи.

Я никогда больше не думала о замужестве. Мне казалось, что это мне не подходит. Долгое время я полностью верила Чарльзу, когда он говорил, что меня трудно любить и трудно быть рядом. Но теперь я знаю, что он ошибался. Он был грустным и горьким человеком, которому отчаянно требовался контроль над собой после того, как его жизнь перевернулась из-за гибели его семьи, и я больше не завишу от его жестокого катарсиса.

Илрит любил меня достаточно сильно, чтобы предстать за меня перед старым богом. Он пришел буквально на край земли, чтобы просить за меня. О такой любви я только мечтала и давно уже списала ее со счетов. Но вот он рядом со мной, борется со мной и за меня. Он мужчина из плоти, крови и добродетели, который хочет меня больше всех на свете, а я хочу его в равной степени.