Дуэт с Герцогом Сиреной

— Илрит… Я провела годы, когда люди видели во мне злодея. Годы, когда я верила их словам — что я жалкое, нелюдимое существо, — тихо говорю я. Его глаза расширяются от шока. Я продолжаю, прежде чем он успевает возразить. — Но теперь я знаю… что это не так. И никогда не была. Я твердила себе, что знаю, но сердце не верило.

— Но теперь я знаю это в своей душе. Я слышу свою собственную песню так ясно и правдиво, что не остается никаких сомнений. Пусть они попробуют петь надо мной. Они не смогут. Я буду кричать, если потребуется, чтобы меня услышали. Моя правда и ты — вот все, что мне нужно. Пока ты знаешь замысел моего сердца — не видишь во мне зла — мне нет дела до всего остального мира. Они не имеют значения.

— Виктория, — тихо прошептал он, наклоняясь, чтобы нежно поцеловать мои губы, на которых был вкус его и соленой воды, но также и печали. Столько боли живет в нем из-за меня. Я ласкаю его щеки и пытаюсь улыбнуться, чтобы уверить его, что все в порядке. Впервые в жизни все будет хорошо. У меня есть не только сила вершить свою судьбу, но и мир с прошлым.

— Отпустите меня, если не для того, чтобы выломать дверь, то для того, чтобы спеть с Леллией. Чтобы впервые за тысячи лет спросить у нее, чего она хочет. Мы сделаем то, что она прикажет, прежде всех остальных.

— Очень хорошо. — Илрит только успевает взять первую ноту песни, чтобы пролить свои весы, как нас прерывает знакомый голос.

— Старые боги вверху и внизу, смена песни была правдой. Заговорщики вернулись, чтобы проклясть всех нас. — Вентрис дымится в отверстии туннеля.

Я быстро поворачиваюсь, убирая руки от лица Илрита. Фенни стоит рядом с Вентрисом во главе целой толпы воинов и сирен, которые, должно быть, были среди поклоняющихся. На правой руке и плече Фенни — отметины, идентичные тем, что я всегда видела на коже Илрит. В руке она держит знакомое копье — Рассветную Точку.

— Фенни? — Илрит моргает, в имени сквозит замешательство.

— Это Герцогиня Копья для тебя, предатель.

Глава 48

Нас силой отводят обратно в замок. Хотя ни Илрит, ни я не подвергаемся рукоприкладству, но по выхваченным копьям и суровым взглядам можно понять: если выйдешь за рамки, добром это не кончится. Времени на застолья и обсуждения не тратится. Нас сразу же проводят в зал хора, залитый глубоким синим светом.

Остальные сирены ушли, несомненно, вынужденные уйти со словами, в которые я не посвящена. Думаю, если бы у них была возможность, они предпочли бы остаться и наблюдать за нашим испытанием. Воины и поклонники покидают зал с резкими нотками, брошенными в нашу сторону. Ненавистные усмешки.

Я воспринимаю это легко. Я слишком привык к подобным вещам. Но для Илрит это в новинку. Эти черствые взгляды людей, которых он любил, ради которых пожертвовал многим, ранили его. Я чувствую это самой душой, когда в его глазах вспыхивает боль, хотя он старается сохранить самообладание. Я подумываю взять его за руку, но сопротивляюсь. Я не знаю, что они знают о наших отношениях, знают ли они о нашей любви и о том, что мы перешли все границы. Я могу только предполагать, что они догадываются, учитывая, что Илрит бросил вызов всем законам, чтобы добраться до меня. Но пока лучше ничего не выдавать. Даже если мне больно не тянуться к нему.

Несколько воинов занимают позиции у входа, выстраиваясь в линию, чтобы преградить нам путь к бегству. Хотя мы не сделали ничего, что могло бы свидетельствовать о том, что мы попытаемся это сделать. Севин, Ремни и Кроул неподвижны, как статуи в своих панцирях. Вентрис и Фенни запели полным хором.

Странно и больно, даже для меня, видеть, как Фенни берет раковину Илрита. Она укладывает Рассветную Точку к себе на колени. Каждый из остальных герцогов и герцогинь делает то же самое со своими легендарными копьями. Интересно, хватит ли их магии, чтобы открыть дверь Леллии? А может, и не нужна такая сила, и дверь закрыта только потому, что никто не пытался ее открыть, а Леллиа стала слишком слаба, чтобы сделать это самой, даже если бы захотела.

Ремни, возглавляющая хор, протягивает копье в центр. Все остальные делают то же самое. Слабое свечение загорается от их наконечников, освещая анамнез, где раньше находилась резная раковина, когда я в последний раз стоял перед хором.

— Хор начинает работу, — объявляет Ремни.

Я не теряю времени.

— Я могу объяснить…

— Объяснить, как ты разрушила наши моря? Как ты предала нас? — прорычал Вентрис. — Теперь ты пришла насмехаться над нами и плавать в водах нашей гибели.

— Хватит, Вентрис, — отрывисто говорю я, достаточно громко, чтобы они все услышали. Надеюсь, его услышит все Вечное Море. Я окидываю его жестоким взглядом; никогда еще он не выглядел таким маленьким. — Ты всего лишь жалкий мальчишка, который надеется и отчаянно пытается оправдать наследие своего отца. Но тебе это никогда не удастся. Ты так зациклен на том, чтобы быть им, что не обращаешь внимания на то, что сделало его великим.

— Как ты смеешь. — Он пытается продолжить, но я не даю ему этого сделать.

— Ты так много времени тратишь на то, чтобы напускать на себя вид, что у тебя никогда не было времени на работу. Ты даже не можешь услышать слова Лорда Крокана, не так ли? — Это частично догадка, частично правда, которую я уловила из того, что сказал Крокан.

Вентрис отшатнулся назад, руки его обвились вокруг копья. На лицах хора появилось шокированное выражение. Илрит слегка ухмыляется.

— Твой отец мог бы, правда, но не ты, — продолжаю я. — Ты потратил столько времени и сил на демонстрацию своего могущества и известности своего замка с его стенами и резьбой, чтобы компенсировать то, чего тебе не хватает по существу. Твоя неуверенность и высокомерие могут стоить твоему народу всего. Именно из-за тебя все успехи, достигнутые твоим отцом, пропали даром.

Вентрис злобно смотрит на меня. Я удивлена, что вода вокруг него не бурлит от его ярости.

— С тебя достаточно.

— Это правда? — Ремни, Герцогиня Ремесленников, холодно вмешивается. Ее сильные руки сложены на груди. Для внушительности ей не нужно держать копье. — Ты обманываешь нас? Неужели ты не слышишь песню Лорда Крокана, как твой отец?

Вентрис мотает головой. Движение было настолько резким и сильным, что все его тело дрейфовало в воде, едва не свалив его с панциря.

— Ты не можешь говорить правду, эта ложь… Она…

— Предательница, — закончила Фенни.

— Да, предательница, — быстро говорит Вентрис. Он смотрит на Фенни так, словно эта женщина — ключ к его победам. — Ее разум извращен развратом, и если бы не это, то гниль, которая с тех пор только усилилась…

— Дайте мне сказать! — говорю я, громче его. Все их взгляды возвращаются ко мне. — Когда я впервые встретилась с хором, мне показали, как вы все используете меру и здравый смысл, чтобы руководить. Как вы относитесь ко всем с уважением и вежливостью и не делаете поспешных выводов в важных вопросах. Я прошу вас дать мне то же самое сейчас. Позвольте мне говорить. — К тому времени, как я повторила, мой тон успокоился. Я обращаюсь к Илриту. — Пусть он тоже говорит. У нас есть ответы, которые вы ищете, потому что старые боги избрали нас своими посланниками.