Дуэт с Герцогом Сиреной

Но Илрита нигде не видно. Я поворачиваюсь, ища его, но две руки протягиваются вперед и хватают меня за щеки. Должно быть, он ждал меня со стороны двери, готовый наброситься.

Его большие ладони обхватили мое лицо. Его сияющие глаза смотрят на меня со всей силой. Илрит не двигается. Он слегка притягивает меня к себе, опускаясь навстречу.

Без предупреждения его лицо оказывается настолько близко к моему, что, будь мы над водой, я бы почувствовала его дыхание. В его глазах я вижу каждую капельку меда, каждую глубину гикори, богатую, как леса, окрашенные поздним полуденным солнцем. Я понимаю, что у него есть веснушки. Невероятно слабые, они разбросаны по его носу и щекам, как созвездия, которые указывали мне путь в течение многих лет.

Все мое тело напряжено, но теперь совсем по другим причинам, чем в случае с Вентрисом. Узел покинул мою грудь и опустился в низ живота. У меня все болит сверху донизу, я жажду того, чего у меня не было уже много лет, того, о чем я никогда не думала, что могу иметь снова.

Он собирается меня поцеловать? Его веки тяжелеют. Его губы расслаблены. Несмотря на это, я наклоняю голову вперед. Мои глаза закрываются.

Я не могу… Я не должна. Это опасная территория. Я отмечена смертью. Ему запрещено прикасаться ко мне, и мы больше не в его владениях, где он может нарушать правила. Я не могу так рисковать его благополучием…

Вступать в связь с этим опасно красивым мужчиной, пусть даже ради физического удовольствия, — это риск, на который мы оба не можем пойти.

Потому что нельзя поддерживать чисто физические отношения, Виктория, предостерегает мой разум. Поцелуй его — и ты влюбишься в него.

Не могу же я, в самом деле, испытывать привязанность к первому мужчине с яркими глазами и теплой улыбкой, которому я позволила приблизиться к себе после Чарльза? Я сильнее этого. Я более рассудительна, чем та девушка, которой я была. Я научилась на своих ошибках, когда падала слишком быстро и хотела слишком многого.

Паника теперь конкурирует с вожделением и желанием. Я должна остановить его ради нас обоих. Я поднимаю руки и кладу их ему на грудь, готовая оттолкнуть его. Но все, что я чувствую — это теплые, крепкие мышцы под моими пальцами, и моя воля иссякает. Я забываю, что должна проецировать свои мысли, чтобы он их услышал. Я инстинктивно шевелю губами в слабой попытке возразить.

Его нос касается моего. О, боги, он собирается меня поцеловать, и я не хочу, чтобы это прекращалось. Я хочу, чтобы его руки спустились с моего лица на плечи. Я хочу, чтобы он провел кончиками пальцев по моей груди, дразня меня всеми запретными способами.

Еще раз, перед смертью, возможно, я снова почувствую. Возможно, мы бросим осторожность на произвол судьбы и предадимся страсти и похоти. Я уже скрывала, как разбивается мое сердце; я смогу сделать это снова. И может быть, тех кусочков, что остались от этого адского органа, будет недостаточно, чтобы влюбиться. Может быть, я смогу забыть, что это вообще произошло, когда буду удовлетворен. Одной песни из старых песен мне будет достаточно, чтобы забыть о нашем с Илрит существовании, если до этого дойдет. Может быть…

Его лоб прикоснулся к моему. Но он не двигается. Я открываю глаза и вижу, что он все еще закрыт, а его брови слегка нахмурены в напряженной сосредоточенности.

— У нас есть только мгновение, прежде чем он начнет интересоваться, почему мы молчим, — говорит он. — Здесь рискованно говорить без прикосновения. Вентрис, несомненно, использует чары и благословения, чтобы прослушивать эту комнату. Прикосновение поможет сделать связь более прочной и конфиденциальной.

Я вдруг осознаю, насколько холодна океанская вода, которая гасит зарождающееся пламя, растущее в глубине моего живота. Я безвольно повисла в воде, удерживаемая его руками.

Дура, Виктория, он не пытался тебя поцеловать… он пытался с тобой поговорить. Зачем такому мужчине, как он, у которого столько перспектив и столько жизни впереди, целовать женщину, отмеченную смертью? Я благодарна ожерелью, которое подарила мне Фенни, за то, что я могу держать эти горькие мысли и следующий за ними внутренний жесткий смех при себе.

Но так ли необходимо ему быть так близко, если все, что требуется, — это прикосновение? Я не решаюсь спросить. Да и вряд ли. Но я не хочу, чтобы он останавливался… Разве это так плохо, когда женщина хочет немного тепла перед тем, как жизнь закончится?

Глаза Илрит слегка приоткрываются, встречаясь с моими. Взгляд напряженный, такой близкий.

— Они заберут меня перед хором. Это не займет много времени, а потом я приду и найду тебя снова.

— Все ли там хорошо? — спрашивает Вентрис.

Я слышу, как Илрит ругается в глубине его сознания. Я мягко отталкиваю его и обращаюсь к Вентрису:

— Конечно, почему бы и нет?

— Кажется, было очень тихо.

— Разве могут двое не разговаривать между собой? — Я оглядываюсь через плечо на ламинарию, чтобы убедиться, что он не проплывает мимо.

Наступает короткая пауза.

— Конечно, могут. Я просто хотел убедиться, что все в порядке.

Если бы он не пытался подслушать, то не звучал бы так растерянно и встревоженно. Я улыбаюсь, получая немалое удовольствие от мысли, что помешала Вентрису. Надеюсь, он сейчас ломает голову, пытаясь найти причину, по которой не может подслушать. Несомненно, резные символы, которые я видела здесь повсюду, — это тоже метки его коварной магии, пытающейся проникнуть в каждый уголок.

Наклонившись назад, я снова прижимаюсь лбом ко лбу Илрита. Я наслаждаюсь ощущением инициации близости, даже если это только из практических соображений.

— Чем я могу помочь тебе сегодня?

Илрит качает головой, его нос почти касается моего.

— Ты не можешь прийти.

— Я приду.

— Но…

— Я приду, и все, — говорю я решительно. — Я помогу. Я подношение, я знаю слова старых, конечно, все это что-то значит? Скажи, чем я могу быть полезна.

Илрит слегка сужает глаза. Он хочет возразить, но у него не хватает ни скорости, ни красноречия, чтобы продолжать это делать. А я остаюсь непреклонной. Вместо этого выражение его лица слегка расслабляется, и внимание переключается на что-то более внутреннее. Он опирается правым локтем на левый кулак, сводя его поперек тела, а правой рукой поглаживает подбородок.

На мгновение я очень, очень отвлекаюсь на то, как его пальцы скользят по щекам и губам. Он снова хватает меня, прижимается щекой к моей щеке, как будто хочет прошептать мне на ухо. Я едва удерживаюсь от того, чтобы не схватить его за щеку свободной рукой, чтобы почувствовать его близость.

— Хотя существуют общие правила помазания приношений, есть много возможностей для интерпретации в зависимости от того, в чем нуждается приношение. В нашей истории этот процесс появился сравнительно недавно, и с ним все еще экспериментируют, — говорит Илрит, положив руки мне на плечи, чтобы удержать нас вместе. — Из-за этого им может быть трудно усомниться в нюансах. Если бы ты сказала, что мы должны вернуться в Мир Природы, чтобы помазать тебя в водах твоего дома, что ты слышала в гимнах древних, что тебе нужно чистое море, свободное от гнили, и что это воля Крокана… они не смогли бы возразить.