Дух лунной башни

Горе-воровка поджала губы. Но подчинилась. Скрылась в кухне.

Я сидела на диване, не шевелясь. Не смея делать выводы. Только в висках стучало: не она, не она, НЕ ОНА!

– Держи, - бывшая подружка старосты вернулась с чашкой, наполненной водой до краев.

– Спасибо, - я протянула руку, и пальцы задрожали.

Чертово кольцо отозвалось новой волной пульсации. Оно рвалось к Милли, признавая родственную душу. Признавая восьмого участника ордена полной луны. Защитника Гвендарлин, служившего злому духу!

Глава 22. Битва добра и зла

– Полегчало?
– спросила Юмми, ставя передо мной чашку с ягодным чаем. Воду для него силой мысли вскипятила Летисия Дитрих.

– Не особо, - пробормотала я с трудом. Язык припух и онемел.

– В первый раз всегда мерзко, - посетовала Юмми.
– Но через пару дней привыкнешь.

– Утешила.

Я отхлебнула чай, и в голове просветлело, словно напиток прогнал тьму. Но перед глазами все равно стояли образы, один ярче другого: корабли с белыми парусами у древней скалы, огромные камни, поднимающиеся ввысь благодаря мощной магии, каркас строящегося замка, напоминающий скелет огромного зверя. Картины завораживали и принесли бы немало приятных мгновений, если б не отвратительные физические ощущения. Пока разум уносился на восемьсот лет назад, из тела вытягивали силу, будто выдавливали сок из фрукта.

А я-то наивная считала, что обряд ордена - это чтение глупых заклинаний.

О, нет! Защита Гвендарлин требовала жертв.

...Решение проводить обряд без восьмого участника далось нелегко. Но Эмилио был непреклонен. Твердил, раз Милли служит духу, ее присутствие усугубит ситуацию или даже ускорит катастрофу. Нынешние члены ордена не возражали открыто, но и в восторг не пришли. Какой смысл в обряде в неполном составе? Шестеро, семеро - никакой разницы. Выход предложила Дитрих - привлечь к таинству их со средним герцогом. Вдруг сила двух бывших участников зачтется за одного действующего?

Тео надулся индюком, но остальные оценили затею магини. Ночь духа неумолимо приближалась, и лучше экспериментировать, чем бездействовать.

Обряд проводился неделю - в несколько этапов. В убежище под фонтаном. Комнату, запомнившуюся мне темной и зловещей, наполнили десятки свечей. Стало светло, как днем. Хоть дюжину иголок на пол брось, без труда отыщутся все до единой. Кстати, об иголках. Они присутствовали на обряде - по одной на каждого участника. Мы протыкали указательные пальцы, чтобы собрать по три капли крови в высокий бокал, который Тео с пафосным видом затем установил на середине стола. Меня передернуло от одного взгляда на хрустальный сосуд. Кровь на дне выглядела странно. Почудилось, она приобрела серебристый оттенок. Может, дело в свечах?

Я полагала, мы встанем в круг и произнесем заклятье на мертвом языке. Но древние таинство проводилось за столом. К счастью. Останься я на ногах, непременно бы рухнула. Плохо помню, как всё началось. Я сидела, гипнотизируя взглядом бокал, а потом накрыли картинки. Поглотили, стерев меня из бытия. Осталось лишь прошлое Гвендарлин. Точнее, его «рождение». А я... я перестала быть собой. Превратилась в кирпичик, заложенный в основание замка. В один из сотен до и после меня.

Быть может, в этом и суть проклятья ордена? Каждый раз во время обряда защитники расстаются с частичкой магии, отдавая Гвендарлин нечто важное - кроху за крохой?

Наваждение схлынуло так же внезапно, как накатило. Сознание выбросило назад - сквозь пласты столетий. Взгляд уперся всё в тот же сосуд. С кровью. Или не с...

– Ох!

На дне переливалась серебристая жидкость, словно ее наполняли звездочки.

– Это подарок для истинного духа Гвендарлин, - пояснила Юмми.

– Не в качестве напитка, надеюсь?

– Этого никто не знает. Наутро бокал пустеет.

– Не знает?
– изумилась я.
– Никто не проверял за столько веков?

Я, конечно, понимала - правила ордена, почтение духу и всё такое. Но с трудом верилось, что не нашлось ни одного защитника, которому хватило смелости (а, точнее, наглости) пробраться сюда посреди ночи и отследить, что происходит с содержимым бокала. Взять нынешний состав. Брайс на пай-мальчика не тянет. Да и Ульрих тоже.

– Невозможно, - улыбнулась Юмми хитро.
– Вход в убежище закрывается в обрядную неделю. Каждую ночь. Запечатывается изнутри. Не попасть.

Ого, как! Дух тоже не идиот. Понимает: дети, есть дети. С ними лучше перебдить.

...Расходились по двое или трое. Меня вознамерился проводить Элиас. Но его перебил неугомонный полуведьмак.

– Лучше я. Мне все равно в ту сторону.

Эмилио подозрительно покосился на Ульриха, но лицо зеленоглазого нахала оставалось невинным, как у светлой первокурсницы. При всем желании, не заподозришь подвоха. Но я-то понимала: услужливость неспроста. Паразит снова жаждет попасть внутрь стены во имя ведьмовских штучек. Обойдется. Друзья меня и так, наверняка, потеряли.

Я ошиблась. Ульрих не собирался просить об одолжении. Наоборот, сам его оказывал.

– Держи, - по дороге в мою ладонь лег зеленоватый камушек. Таких на берегу можно собирать горстями.

– Семейная реликвия?
– сострила я.

Не удержалась, как обычно. И почему с Ульрихом вечно так? Я же могу разговаривать, не огрызаясь, с другими полноценными. И другими парнями. Даже Брайсу гораздо реже хочется заехать кулаком в нос.

– Реликвия, - буркнул полуведьмак.
– Но не семейная. Помогает не спать, когда у остальных не выходит.

Я остановилась посреди коридора. Слова застряли в горле.

Неужели?!

– Топай, Лилит. Топай, - Ульрих подтолкнул меня под зловредный гогот второкурсников, рассевшихся на нижних ступенях лестницы метрах в двадцати от нас.

– Гады, - прошептала я под нос. Как же достали насмешки и пренебрежение!

Ершистый характер не выдержал. Я слишком устала за последние месяцы. Вымоталась физически и морально. Поравнявшись с весельчаками, я показательно щелкнула пальцами и процедила со зловредной усмешкой:

– Довыпендриваетесь. Сожгу живьем.

Улыбки погасли, как звезды поутру. Угроза прозвучала слишком многообещающе.

Ульрих не оценил моих «стараний».

– Думаешь, репутация стервы принесет тебе пользу?
– спросил он, отойдя на безопасное расстояние от встревоженных мальчишек.

Вместо ответа я задала встречный вопрос:

– Так что там со снами и бодрствованием?

Полуведьмак закатил бесподобные глазищи.

– Иногда ты так туго соображаешь. Вспомни, что случилось в твою первую ночь духа.

Я передернула плечами.