Дух уходящего лета

Даже для той, что уже воображала себя Королевой…

Правда, у Королев остаются сэры Ланселоты.

"Посему не раскисай", снова приказала она себе. И разве ее нынешний статус не имеет массы преимуществ? Какая-то принцесска, если верить старому фильму, даже из дворца сбежала, дабы глотнуть воздуха свободы… дура.

В дверь продолжительно позвонили.

"Снова Ручьёв?"– подумала она с недоумением.

Нет, Ручьёв не так воспитан. Он обязательно предупредил бы о своем визите по телефону…

– Анна Валентиновна? – услышала она в трубке домофона молодой мужской голос, – Это Савельев, охранник. По поручению шефа. Не верите, подойдите к окну…

Она приблизилась к окну (не без опаски) и увидела стоящий у кромки тротуара серебристый "Пежо". Да-да, тот самый "Пежо", за рулем которого год назад (неужто всего год?) сидел вчерашний мальчишка.

Она открыла дверь. Савельев немного смущенно улыбнулся и протянул ей ключи от машины вместе с пультом охранной сигнализации. Затем из нагрудного кармана извлек техпаспорт и конверт из плотной бумаги.

– А это от шефа. Он сказал, предварительный расчет, – Савельев слегка покраснел, – Ну и… поскольку гаража у вас нет… пока… я могу отогнать машину на платную стоянку. Если хотите.

– Подожди, – Анна прошла в библиотеку, плотно закрыв дверь за собой, и вытряхнула на стол содержимое конверта. Доллары. Не пятьдесят, а пятьдесят пять "штук". "Какая щедрость!" – иронично подумала она, убирая деньги в оборудованный отцом в стене, за репродукцией Саврасова, тайник. Вместе с деньгами из конверта выпал и сложенный вчетверо лист бумаги. "Последнее напутствие? А пошел бы ты со своим напутствиями… далеко."

Она вышла из библиотеки и сняла с крюка в прихожей старую кожаную куртку.

Подала Савельеву долларовую двадцатку.

– Это тебе за труды. А сейчас идем, покажешь, где стоянка…

К вечеру, когда уборка была завершена и квартира если не засияла, то по крайней мере приобрела жилой, уютный вид, Анна устроилась на диване с кружкой горячего чая и одним из собранным отцом фолиантов.

Правда, намечавшаяся идиллия была нарушена телефонным звонком.

Либо Ручьёв ("Сошлюсь на головную боль, и никаких программ на вечер," подумала Анна), либо г-н Зарецкий.

Оказалось, господин Зарецкий.

Голос его показался Анне немного усталым.

– Ну, как добралась? Благополучно?

"Нет. Самолет взорвали террористы, коих ты патологически боишься, и с тобой разговаривает мой бестелесный дух".

Тупая острота. Не оценят.

– Спасибо, – сказала Анна, – Вполне благополучно.

– Ну а машину Савельев пригнал? – опять поинтересовался супруг (фактически "экс").

"Какую машину?"

От искушения так ответить ее удержала мысль о том, что в этом случае влетит приятному парню, добросовестно исполняющему свои обязанности, а вредить Савельеву ей не хотелось. Еще и потому, что она помнила, как тот вел себя в аэропорту, в день ее отлета в Швейцарию.

Посему она опять поблагодарила супруга – и за машину, и за подъемные.

– Не за что, – великодушно ответил г-н Зарецкий, – В "Полиглот" ты уже звонила?

– Какой полиглот? – с недоумением переспросила она, затем вспомнила о записке супруга, которую, не читая, куда-то сунула… вот только куда?

– Ты не прочла моего письма? – судя по голосу, Зарецкий этому не так уж и удивился. После чего объяснил, что "Полиглот" – фирма, занимающаяся репетиторством: английский и французский для начинающих, для деловых людей, для поступающих в вузы и прочее.

– Если хочешь, я заново продиктую тебе номера телефонов… Директор там… минуту… Синичкин Игорь Сергеевич. Тебе ни на кого ссылаться не нужно, просто назовись. Но сделай это в течение двух недель… если, конечно, тебе вообще нужна работа,– Зарецкий отчего-то вздохнул.

– Нужна, – коротко ответила Анна. Хотя бы для того, чтобы не увязнуть в меланхолии и депрессии.

Конечно, замечательно, что у нее есть Ручьёв, но Ручьёв, увы, не в состоянии находиться рядом постоянно и постоянно ее развлекать. Порой и самому Ручьёву хочется побыть в одиночестве (вот это Анна, по натуре интроверт, понимала прекрасно).

– Как малыш? – спросила Анна.

Тут последовала пауза. Определенно Зарецкому стало не по себе от того, что мать крохотного ребенка вынуждена интересоваться его здоровьем по телефону.

– Ползать пытается, – наконец ответил президент "Мега-банка", – Лопочет что-то…

"Ты же меня поставишь в известность, когда он назовет Агнету "мамой"?"– едва не слетел у нее с языка злой вопрос, но Анна удержалась.

Пока ее положение зыбко и неопределенно, не следует обострять с Зарецким отношения. Совсем не следует.

Поэтому она просто сказала:

– Береги его, – потом добавила (вполне искренне), – И себя береги.

– Да и ты не превышай скорости выше дозволенной, – ответил Зарецкий. Намек был слишком прозрачен.

– Постараюсь, – сказала Анна ласково, поблагодарила супруга (экс) за звонок и вообще за заботу.

– Дня через два я опять позвоню, – пообещал Зарецкий, – Узнать, как твои дела.

– Зачем? – вырвалось у нее помимо воли.

– Я же твой муж, – невозмутимо ответил он, тем самым оставив-таки ее в легком недоумении.

Причина его ответа ей стала ясна позднее.

* * *

3. Где мы вместе с героем испытываем разочарование.

Зачем он поехал в Луговку, Кирилл и сам толком не знал. Интуиция? Предчувствие? Озарение? Вряд ли все объяснялось так сложно (или настолько примитивно).

Истинной причиной того, что Кирилл поехал в дачный поселок Луговка, где находился летний коттедж покойного профессора Васнецова, было случившееся накануне.

А накануне Кирилл вместе со своим приятелем и однокурсником Женькой Федоровым торчал на трамвайной остановке и, чтобы занять себя, рассматривал в киоске глянцевые журналы для автолюбителей, прикидывая, хватит ли у него средств на покупку очередного номера "За рулем".

Женька в свою очередь развлекался тем, что разглядывал проходивших мимо девушек, отпуская порой довольно ехидные замечания.

Все объяснялось просто – каждый из друзей тосковал по труднодосягаемому. Кирилл (по мнению Орлова, технарь "от Бога") был с детства неравнодушен к машинам, а в собственности имел лишь старенький мотоцикл "Ямаха", который вдобавок полтора года назад распродал на запчасти, да периодически садился за руль ненового, опять же, "жигуленка" своего брата.

Женька при высоком росте был, увы, весьма тщедушного сложения, не обладал ни стройной осанкой, ни спортивной походкой. Кожа его лица не являлась безупречной (как и линия его носа), а глаза Женьки прятались за толстыми стеклами очков.