Духовная магия
Шрифт:
— Не все в аду враждебны, даже так глубоко, — сказал Макани. — Мы найдём твоего отца. И мы остановим демона и Дарксайра.
Наоми сжала его ладонь, черпая силу из его уверенности. Ничто не выбивало его из колеи.
— Как думаешь, какого носителя Дарксайр и Файрсторм предложили демону? — спросила она.
— Сильного. Большинство тел носителей живёт недолго, особенно когда в них вселяется могущественный демон, — сказал он. — А это определённо не какой-то обычный, непримечательный демон.
— Он древний, — согласилась Наоми. Было нечто иное в резонансе энергии демона, которую она
Они обладали тёмными, ужасными силами, которые их хозяин, Дамарион, даровал им перед поражением. Эти неестественные силы жили вне цивилизованных законов магии.
— Демон захотел бы такого носителя, — согласился Макани. — Но ни Файрсторм, ни Дарксайр не отдадут своё тело демону.
— Как и любое другое очень могущественное сверхъестественное существо. По крайней мере, добровольно.
Тут-то и вступали в дело адские пантеры. Демон, похоже, думал, что подпитка их магии поможет ему вселиться в кого-то могущественного. В Наоми нельзя вселиться, потому что она Духовный Воин, но возможно, демон планировал использовать одного из её друзей. Возможно, задача Файрсторм заключалась в том, чтобы поймать их перед тем, как её союзник-демон появится на Земле.
— Возможно, они планируют использовать тебя как носителя, — сказала Наоми Макани.
— Пусть только попробуют, — в его свирепых глазах стоял открытый вызов попробовать и увидеть, чем этот план обернётся для них.
Макани уверен, что сумеет противиться демону, но Наоми сомневалась. Да, он силён — это и делало его заманчивой мишенью — но демон будет использовать дополнительные заклинания, дополнительную магию. Это не обычное спонтанное подселение. Демон очень тщательно продумал весь этот план.
И дело уже не сводилось только к её отцу, или только к погибшим сверхъестественным существам. Дело сводилось ко всем тем, кто умрёт, если Дарксайр и демон выберутся из ада. А ещё к тем, кто будет страдать под правлением демона.
— Мы должны положить этому конец, — заявила Наоми.
— Первый шаг — добраться до Монолита.
— Это будет долгое и рискованное путешествие. Мы на восьмом кругу, в доме демонов и тёмных созданий. А без моей магии мы не можем срезать путь по потокам духовной магии.
Макани взглянул на артефакт, который носил на шее, и провёл пальцем по рубину, усовершенствованному Райли и вмещающему много заклинаний.
— Мы продержимся, пока не вернётся твоя магия. Затем мы сразимся с демоном, спасём твоего отца и уберёмся отсюда к черту, — ни в его голосе, ни на его лице не было ни капли сомнений.
— Что, если моя духовная магия никогда не вернётся?
— Вернётся, — Макани сказал это с абсолютной уверенностью.
— Как ты можешь быть так уверен?
— Твоя магия — часть тебя. Её нельзя сдержать. И её нельзя заглушить, — он накрыл её щеку ладонью.
Наоми повернула голову, чтобы поцеловать его пальцы.
— Спасибо тебе.
— За что?
— За то, что выбрал меня, а не месть.
Он мог бы уничтожить Файрсторм — он ждал этого семь
сотен лет. Но вместо этого он выбрал остаться с Наоми. Этот поступок тронул её настолько, что не выразить ни словами, ни руками.Макани издал ворчливый звук.
— Месть поддерживала меня столько сотен лет в аду, пока я не нашёл своё предназначение. Необходимость отомстить Файрсторм и Дарксайру — заставить их страдать за предательство Драконорожденных — вот что помогало мне выживать так долго. Это стало всем моим существованием, — он посмотрел на свои сжатые кулаки, покачал головой и разжал ладони. — Месть — могущественное чувство, — он посмотрел ей в глаза. — Но не такое могущественное, как любовь.
Сердце Наоми ёкнуло.
Макани сжал её руки.
— Когда я встретил тебя, что-то во мне пробудилось — что-то, что было мертво семь сотен лет. Любовь, которая горит жарче тёмного, соблазнительного шёпота мести, — он обхватил её лицо ладонями и прижался лбом к её лбу. — Я тебя не потеряю, — его слова упали на её губы. — Так что если ты падаешь в ад, я падаю с тобой. А когда ты будешь сражаться, я буду сражаться бок о бок с тобой.
Пульс Наоми бешено колотился, голова шла кругом. Они не говорили о любви после его признания на Острове Фейри. Кризис и последовавшее сражение оттеснили эти мысли на обочину. Но теперь они здесь, застряли в аду, и поблизости нет ни души. Только они двое, наедине. Никаких отвлечений, никаких сражений, никаких любопытствующих глаз.
Макани смотрел на неё, и его выражение было сильным, твёрдым, уверенным — как всегда. Он только что поклялся в вечной любви к ней, и она лишилась дара речи. Он выглядел совершенно спокойным и невозмутимым, и всё же его слова говорили о куда более глубоких и бурных чувствах внутри него.
Теперь Наоми должна посмотреть этому в лицо. Она должна справиться с его чувствами — и со своими собственными. Она никогда и ни к кому не испытывала ничего серьёзнее мимолётного интереса, никогда не любила никого, кроме своей семьи и ближайших друзей. И она никогда ни в кого не влюблялась.
Но с Макани всё с самого начала было иначе. Её тянуло к нему. Её магия связывалась с ним сквозь миры. Она нашла его в бурлящем переполненном эфире ада. Словно это была судьба. Словно нечто большее свело их воедино. И она продолжала возвращаться к нему, будучи не в состоянии бросить его в аду. Их связывало не только заклинание Дарксайра. Это нечто намного большее. Она должна была спасти его. И с того самого момента, как только она вытащила его из ада, она не могла представить свою жизнь без него. Он был частью неё, а она была частью него.
— Я люблю тебя, — вот чем являлось это новое, волнующее, головокружительное, будоражащее чувство.
Макани наклонился к ней, легонько целуя.
— Ну конечно любишь, — он поймал её нижнюю губу зубами, ласково потянул, а затем отстранился с ленивой медлительностью.
— О, так уверены в себе, Ваше Величество? — она привстала на цыпочки и закинула руки ему на плечи.
— Эмоции и магия переплетены. Я чувствую твою магию, любовь моя. А магия не врёт.
Так он знал, что она его любит, задолго до того, как она сама в этом разобралась.