Думаешь бьётся?

Хм. Странное дело. Не сказать, чтобы мы были побратимы.

— Ну пошли, раз хотел. Пол часа ещё есть.

— Может ты к нам? И делу полезно, и глазам приятно, — невзначай произносит, помогая мне усесться за стол в своем кабинете.

— Так, так, так. Что тебе от меня надо? С чем будет чай?

— А с чем ты любишь? — Сергей скрещивает руку на груди, опираясь бедром о шкаф. Смотрит внимательно. Ну что ж, мы тоже так можем. Принимаю сидя схожую позу, откидываясь на спинку.

— Можно зеленый. Только без ртути, — уточняю поспешно.

— Неисправима, — качает головой, отворачивается, принимаясь заваривать, — Об этом, кстати, хотел поговорить, — бегло ко мне оборачивается. Ясно — понятно.

— Заключку поправить? — смысл растягивать, если можно спросить в лоб.

— Алён, откуда такая прыть. Ты же девушка.

— Девушка я в другое время и в другом месте.

Глаза собеседника загораются. Ставит мою чашку на стол, садится напротив и наклоняется.

— Вот это уже интересно, — взгляд лукавый.

— Да ну тебя, — делаю взмах ногой, будто ударить хочу, — Говори уже, сейчас привезут еще одного перитонитного. Я так и не узнаю о чем сказ.

— Уговорила, — откидывается, сводя вместе пальцы рук, знакомый жест, — Ты права была. Медсестра это наша, — понять о ком он не трудно, — Увидела бывшего мужа племянницы своей, и решила немного подгадить.

— Человек одной ногой в могиле, судя по тому что я видела, уже несколько лет как был. Куда ещё гаже?

Сережа пожимает плечами.

— Не знаю, Алён. Расплакалась, сказала, гонял девчонку долго, пока не ушла от него. Замуж больше так и не вышла. Вся семья считает, что из — за него, — вид у него очень задумчивый, на лице читается легкая неприязнь, следом морщится и ту же стирает её, — Алён, она пенсионерка. Уходит по собственному.

Понимаю, куда клонит.

— Хорошо. Считай, уговорил. Поправим немного. Можешь заехать вечером, или завтра с утра занесу.

— Ты каждый день теперь будешь к нам заходить? Я заберу сам.

— Выгонять меня будете? — спрашиваю, приподнимаясь со стула, — Спасибо за чай, очень вкусный. Мятка, — подмигиваю, и уже направляюсь к двери.

— Алён, всё в порядке? — странный вопрос. Мы же только общались.

— Само собой, Сереж. Не переживай, всё будет в лучшем виде.

День проходит стандартно, из морга не вылезаем с моим Медвежонком. Мне кажется, я эти тела вдоль и поперек изучила. Содержимое каждой ногтевой впадины.

Тихо. Прохладно. Бывает спокойно. Чем не идеальная работа?

— Алёна, зайди, — руководство заглядывает, и тут же выходит.

Всё как я не люблю. Самое приятное из возможных вариантов — частная экспертиза. Но тут же… по нахмуренным бровям и ежу новорожденному будет понятно, чем — то человек не доволен.

В кабинете помимо смурного, восседает Константин, и руководитель одного структурного управления нашего региона. Таким составом мы тут впервые. Уже сейчас понимаю — мне не понравится. Чтоб они не предложили.

Борис Эдгарович смотрит на меня и настроение его становится хуже. Губы похожи на тонкую линию. А чего ты хотел? Я так торопилась, что пришла, как была. Немного крови, разве страшно?

Мужчины явно меня в другом виде ожидали увидеть.

Со мной здороваются и дальше с места в карьер. Никаких тебе не нужных прелюдий. Сразу и глубоко.

Борис Эдгарович и Константин молчат. Третий сухим деловым тоном ставит передо мной задачу. В утвердительной форме, меня по сути не спрашивают.

— А где на мне написано, что я в рабочее время эскортом занимаюсь? — приподнимаюсь со стула, тяну шею, будто хочу заглянуть в небольшое зеркало, висящее на стене.

Моё руководство краснеет, самым натуральным образом глаза н лоб ползут.

— Алёна Богдановна, вы забываетесь.

— Не утрируй, — произносит холодно Александр Павлович, так же его мне представили? Мне так неприятно происходящее, что я снова начинаю отсеивать лишнюю информацию, — С тебя убудет? Постоишь рядом, поулыбаешься. Пару часов вашей бабской болтовни ни о чем, не убьют, — панибратство слух режет.

— Почему я? У вас девушек мало, берите любую. Хороший косметолог и любая — конфетка.

— Нам ты понравилась. Личико милое. На мой вкус даже красотка. Вроде не дура. Думал, понимаешь, когда промолчать стоит, — смотрит на меня строго. Оглядываю собравшихся бегло. Для них это нормально?

— Видите, не умею. Завалю вам всю операцию, — мысленно морщусь. Ну что за блаж.

Не зря мне это Константин не понравился.

— Уж постарайся не оплошать, — кажется ему забавно.

— Алёна, как только вернешься, в отпуск поедешь, — у моего руководства супер способности проявились. Только хотела сказать, что у меня отпуск скоро, я не могу.

Понимаю, дело моё — дрянь. Почему из нас двоих «кривенькой» родилась только сестра. Будь мы больше схожи, она бы меня больше любила, и не завидовала. И другие бы не «телом» воспринимали.

Так досадно становится. Золотая медаль, красный диплом, в мусорку всё.

Идиотская мысль меня посещает. Пол года я на скорой работала. Пока меня не порезали. После папа уже запретил, мол, маме плохо, очень им страшно. Сейчас мелькает мысль — лучше б лицо, а не бок.

Осознаю, как звучит глупо, даже в собственной голове. Но я так устала, от всего разом. Хочется топать ногами и плакать. К Артёму хочется. Всегда в сомнительных ситуациях к нему хочется. Зависимость чертова.

Вдох — выдох. Смотрю на Бориса Эдгаровича, он легонько пожимает плечами, и лицом жестикулирует, мол, я пытался, увы.

Ну капец. Несколько дней наедине с Константином. Что за имя такое дурацкое? Тащиться куда — то, делать вид, что мне интересно. Да у меня любое недовольство сразу на роже отображается.

— Может поищите кого — то ещё? Я не слишком этикету обучена.

— Костя поможет.

— Скиньте тогда сообщением, когда, куда и насколько, — очень хочется оказаться одной, — Всего доброго.

Уже у двери понимаю, за мной кто — то идет. Шаг ускоряю.

— Алёна, подождите, — слышу около лифта. Костик, как же ты бесишь!

Боже, ну что со мной? Можно же быть легкой? С благодарностью принимать все подарки судьбы. Нет, не мой случай точно.

Легкая я только с виду. И когда напьюсь, не всегда.

Оборачиваюсь и смотрю равнодушно. Отчаянье какое — то просто захлестывает. Я в нем тону.

— Скажите адрес. Я послезавтра с утра за вами заеду, — достает телефон свой дурацкий.