Дура LEX

— Ну, тащи, съем кусок, но маленький.

Крис вытащил из морозильника здоровый кусок говядины и протянул его Беслику.

— Этим мясом можно только гвозди забивать, малец, — сказал Беслик. — Нехорошо мороженое мясо гостям подавать на ужин. Это ты папке своему дай, ему полезно будет.

— Крис, положи мясо обратно в морозильник и ступай наверх, — сказал я жестко.

— Я бы хотел побыть с вами, я сделал домашнее задание, — по-английски сказал Крис.

— Крис, иногда мне не хочется повторять сказанное, и сейчас именно такой случай. Немедленно ступай наверх и скажи маме, что я скоро поднимусь к ней. Спокойной ночи, Крис.

— Я буду волноваться за тебя, папа, — сказал Крис.

Он пожелал Беслику спокойной ночи и затопал по лестнице наверх. Мы с Бесликом остались одни в кухне.

— Ты бабки приготовил? — спросил вполне миролюбиво Беслик.

— Нет. Почему ты считаешь, что я должен бесплатно работать? Мало того, десять тысяч давно отработаны, а я до сих пор твоими делами занимаюсь.

— Сколько тебе дать времени на сбор бабок? Даю тебе три дня. Через три дня ты принесешь десять тысяч. За каждый просроченный день ты мне должен будешь тысячу баксов. Вопросы есть?

— Нету.

— Ну тогда спокойной ночи.

Беслик пошел в свою комнату.

Я позвонил Исааку Розену, разбудил его, сказал, что так больше продолжаться не может: Беслик оскорбляет меня, мою жену, вымогает деньги, делает из меня сообщника. Розен помолчал и сказал:

— Обратись за помощью к Буряту. Скажи, что я разрешил.

Когда я поднялся в спальню, Айлин спала. Чувствуя, что я все равно не засну, я спустился вниз и позвонил моему старому другу Марику, с которым учился в одной школе. Марик не спал, но по телефону рассказывать все, что со мной произошло, не хотелось.

— Марик, пошли в бар, посидим. Мы с тобой никогда не ходим в бары, а до эмиграции думали, что из баров вылезать не будем.

— Да, Америка в этом плане меня разочаровала. Я люблю декаданс, а тут им и не пахнет. Если здесь сиську в кино показать боятся, сексом занимаются в одежде, какой уж тут декаданс?

— Вот и пошли в бар, выпьем чего-нибудь, поговорим.

— На работу, значит, завтра тебе не надо. А мне надо.

— Марик, считай, что это не приглашение, а просьба. Мне нужно с тобой поговорить, но разговор этот не для посторонних ушей.

— Ну, приезжай, жена уже спит, кто нам помешает?

— Я хочу пить, курить и разговаривать. Я жду тебя в «Ржавом гвозде» через полчаса.

* * *

Марик был рыжим евреем, который благодаря упорным занятиям йогой стал больше похож на индуса, чем на еврея. От рождения тщедушный Марик мог так надуть свою грудную клетку, что становился похож на кобру, тем более что носил очки с толстыми линзами. Он забрасывал свои волосатые ноги на плечи, выкручивался в разные стороны, а затем принимал позу лотоса и сидел в ней часами, размышляя над философско-математическими проблемами. При этом в свободное от позы лотоса время он курил и пил виски. Напиваясь, читал наизусть стихи хороших поэтов. Особенно он любил Бродского. Марик закончил физико-математическую школу, затем физико-математический факультет Харьковского университета, затем эмигрировал в США, получил в Бостонском университете степень доктора физико-математических наук и теперь работал гением в кузнице нобелевских лауреатов — компании Bell Labs. По жизни Марика многие считали почти идиотом, но такого мнения придерживались только очень поверхностные люди. Марик считал риски. Сначала их выявлял, затем подсчитывал. Он не шел ни на какие выгодные сделки, и всегда оказывалось, что он был прав. Он предсказывал биржевые крахи и взлеты и удивлялся, как другие этого не видят. Жена Марика Ира занималась до эмиграции математической лингвистикой, но в Америке переквалифицировалась и стала торговать недвижимостью.

Советоваться с Мариком было трудно и даже неприятно. Ведь когда мы просим совета, мы часто хотим получить подтверждение того, что наш выбор правильный. С Мариком этот номер не проходил. Он выслушивал факты и предлагаемый алгоритм действий, мгновенно находил слабые места и доказывал, что лучше ничего не делать, чем идти по предложенной схеме. Из-за Марика я не стал миллионером миллион раз. Благодаря ему я жив.

Марик был хорошим и беспощадным другом. Да, денег у него лучше было не занимать.

— Для этого есть банки, — говорил он. — Я знаю, ты смело можешь получить сто тысяч кредита, почему же ты должен стрелять у меня десять тысяч на три месяца? Ты ко мне относишься несправедливо.

Но и он никогда не просил в долг, хотя времена у него бывали разные.

Марик приехал в «Ржавый гвоздь» на своем новом «Вольво». Мы вместе вошли в затемненный бар и сели за столиком у окна. Я заказал «Кровавую Мэри», а Марик водку-мартини. Свой первый коктейль я выпил не говоря ни слова, словно это был стакан воды, а я умирал от жажды. Марик не торопил меня. Я заказал джин с тоником, чтобы сбить соленый вкус «Кровавой Мэри». Осушив коктейль наполовину, я сказал:

— Марик, мне нужно убить одного человека.

— Кого? — спросил Марик.

Я вкратце рассказал ему историю с Бесликом и Леваном, описал ситуацию, в которую попал.

— Понимаешь, Марик, мы с тобой вроде бы интеллигентные еврейские ребята, ценим человеческую жизнь превыше всего. Нам срут на голову — утремся, нам угрожают убийством — поймем и исправимся, угрожают наших жен трахнуть в рот, а мы не поверим — слишком гротескно. Так жить, Марик, не по-мужски. Я хочу убить Беслика, потому что большинство мужчин убило бы такого обидчика и надругателя. Это страшное, неблагодарное, опасное животное, и его уничтожение будет благом для человечества.

— Боря, ты хочешь убить бандита — это нормально, но давай теперь уберем пафос из этой ситуации. Я же не говорю тебе, что твое намерение аморально. Тебя, я вижу, не интересует, нужно ли это делать, а только — как это сделать с наименьшими потерями, то есть как убить и при этом не быть пойманным. Ты знаешь, это, наверное, самый старый вопрос в истории человечества. Я не говорю об Агате Кристи, все детективы которой посвящены именно попытке преступника скрыть преступление, которое блестяще раскрывается Пуаро или мисс Марпл.

— Да и у Конан Дойля то же самое.

— Да и история Каина с Авелем — все о том же, только там дело распутывал не Шерлок Холмс, а сам Господь Бог, который был не только следователем, но и свидетелем, поскольку всевидящ и всеслышащ. Ну и судьей заодно. Кстати, интересный случай, если анализировать психологию самого судьи.

— Марик, не попасться — только половина дела. Вторая половина — избежать мести бандитов и кровной мести брата-бандита.

— Я понял, что его брат здесь. Дика… Хорошее имя для бандита.

— Беслик тоже неплохое. Дика и Беслик… Дикий бес.

— Первая реакция — убивать надо обоих братьев сразу, но откуда ты знаешь, что у Беслика нет еще братьев, кроме Дики? Вдруг там целый клан?

— Значит, убивать надо так, чтобы никто не подумал на меня.

— Так какого хрена ты звонишь Розену каждый день и жалуешься на Беслика? Тут не надо быть Эйнштейном, чтобы сразу тебя вычислить. Какие бы ты алиби ни придумывал, ты — первый подозреваемый именно в свете твоих жалоб на Беслика. Кроме Розена, ты также жаловался на него всем бандитам. В такой ситуации так просто стрелки не переведешь. Операцию отменяю.