Дурацкий кораблик

– Не нравится, потому останусь.

В башке взревели баззеры боевой тревоги. Зак внутренне сжался, набираясь отчаянья и готовясь к броску. Только фигли готовиться? На ледяной решимости сталкера проверил моторику, ощутил каждый мускул. Ноги коленями к груди и резко вперд. Лгкое тело пацана удивительно послушно. Когда ноги коснулись пола, трюмный люк приоткрылся.

Длинный прыжок и в кувырок. На выходе из кувырка замечаю, что люк открылся полностью. Сверху хрипло заревело.

Слева и справа нехорошо. Один на низком старте, второй уже замахнулся.

Присесть, уходя от удара и открытой ладонью первому в лоб.

Поваляйся в гамаке, рано еще вставать. Над головой пролетел кулак. Теперь моя очередь. Локтем с разворота в солнышко. Удачно.

Задержался я с ними. Сзади уже подбегают. Уклон и передняя подножка. Здорово грохнулся! Однако, у нас дела, поссать-таки надо. Прыгаю вперд, снова в кувырок и на трап. Страдальцы на полу народ задержали, но несильно. Запнулись об тушки, но успели. Шустрые.

Самому шустрому приз – подъмом ступни в нос уже с вервки. Быстро поднимаюсь наверх.

– Куда теперь, Зак?

– Вон клюзы в фальшборте, – ответил Зак, перестав визжать. Он вс время утренней зарядки визжал от страха.

– Уоу, здорово!

– Не от страха, значит, – думаю, замерев в нирване у клюза. Сзади бежит народ и чего-то орт по-английски. Странно, Зака я понимаю, а тут не в зуб ногой. Ещ радовался, что английский за ночь выучил. Фигушки.

– Зак, чего они?

– Опять отпинают. – Зак обреченно.

– На палубе? А вертухаи?

– А им за счастье, когда кого-нибудь из нас бьют.

Блин, толпой точно забьют. Сваливать надо, да и помыться не мешает. Разбегаюсь и прыгаю в море. Вдогонку снова кто-то хрипло орт.

– Чего ему, малыш? – спрашиваю у Закари в полте.

– Куда ты, дурак? Акулы! – уже под водой Захар голосит на весь мозг. Акулы и прохладная вода – это неприятно. Пусть лучше изобьют.

– Вон спасательный конец, к нему давай! – вопит в башке Зак. Стежками быстренько гребу к веревке. Теперь нырнуть и, используя силу

Архимеда и собственные… гм, не понять чьи, конечности выпрыгнуть из воды почти по пояс. Хватаюсь за конец и, подтянувшись, поджимаю ноги. Под самой задницей прошл большой треугольный плавник. Фу-у! Полез на палубу по-альпинистски. Хорошо, что борт невысокий, и пеньковая вервка не скользит в мокрых руках. Залез. А дядька в смешном наряде надрывается!

– Зак, ну что ему опять?

– Ты это… полетай пока где-нибудь, я тут сам, – решает Захар.

Ага, полетай. А как? Может, представить, что уснул? Или в игре передал управление искину, а сам пошл чайку заварить? Попробуем…

Ну, кино! Как страшный сон. Речь стала понятной. Тело ощущается, но не слушается. Во, бля!

– Ты что, оглох, ублюдок?

– Никак нет, сэр боцман, сэр

– Зачем в море сиганул?

– Помыться, сэр боцман, сэр.

– Хм. Иди за мной. Кэп хочет на тебя посмотреть. Вот --! Картинка двинулась. Тело идт само.

– Сэр капитан, сэр. Вот этот вот…

– Зачем прыгнул за борт?

– Говорит, что хотел помыться, сэр капитан, сэр.

– Ха-ха-ха! Ну, раз ты так любишь чистоту, останешься на палубе чистить клюзы.

– Слушаюсь, сэр капитан, сэр, – звонким голосом восторженно орт Зак -У тебя звонкий голос. Спой что-нибудь.

Зак запел «Правь, Британия, морями». Выслушали благосклонно, у парня есть слух.

– Вестовой, бутерброд. – Скомандовал Кэп. – Отныне ты каждое утро будешь купаться и петь, чистюля. Или только купаться.

– Ха-ха-ха! – заржали холуи.

– Мне понравилось шоу. Постарайся продержаться подольше. Вот твоя награда. – Говорит Кэп, протягивая Заку ломоть белого хлеба, намазанный маслом и вареньем.

– Да, сэр. Благодарю, сэр.

– Жри и приступай к работе.

– Слушаю, сэр капитан, сэр!

Бутерброд кончился обидно быстро, хотя Зак пережвывал очень тщательно, наслаждаясь каждым мгновеньем. Что ж пора переходить к прозе жизни. Зак бертся за дело со сноровкой рядового срочной службы. Максимум усердия при минимуме результата. Начал он с ближайшего клюза, недалеко от кормовой надстройки, с которой доносился интересный разговор.

– Вы убедились, джентльмены, что в Атлантике не бывает скучно?

– О да, Кэп! Как забавно они дерутся за право вычистить гальюны, вытащить за своих собратьев парашу из трюма и надраить палубу всего за лишний глоток свежего воздуха! А этого любителя чистоты забили бы насмерть, но он предпочл акул обществу своих приятелей!

– Ха-ха-ха! Видите, как Вам повезло, Джим? Вы лично убедились, какие это звери. Хуже акул, что доказано сегодняшним опытом.

– Вс-то Вас, Дасти, тянет на мораль.

– Но, Боу! Вы только представьте себе общество, способное терпеть таких выродков!

– Эх, скучно будет после такого в других рейсах!

– Не будет, Джим.

– Но, Дасти, сэр! Мне всю жизнь служить на этой лохани?!

– Для корабля это последний рейс, не волнуйтесь.

– Последний? Значит, больше-таки не будет веслых рейсов? Вот об этом я и толкую!

– Я же сказал для корабля, а не для нас. Пока просто поверьте, Джим. Наша контора полна сюрпризов.

Блин, на самом интересном месте! Зак, стахановец этакий, закончил с одним фекальным стоком и, весело насвистывая, направился к следующему.

– Чему радуешься?

– Поел по-человечески. Целый день от трюмной вони отдыхаю, – рассеянно отвечает Захар.

– Угу. Хочешь отдохнуть от вони – почисти толчок.

– Ха, это ещ не вонь! Слушай, сон, я думал, ты кончился.

– Я не сон, Зак. Я, кажется, навсегда.

– Упс! В меня вселился демон. Или ты дух?

– Хрен его знает, Зак. Ты не обижайся, я к тебе не нарочно.

– На что обижаться? Если б не ты, меня бы в трюме забили насмерть. Вот --!

– Что такое?

– Вон пацан с ведром сюда идет. Пол Головня. Побьт гад!

К нам приближался ладно скроенный, светловолосый, большеглазый паренк лет пятнадцати, сгибаясь под тяжестью кожаного ведра, явно не с компотом.

– После отбоя у гамака Длинного Джека, – проговорил пацан. По-русски! Вылил содержимое ведра в почти вычищенный клюз, отвесил Заку пинка и простился по-английски. – Хреново работаешь, урод, в трюм отправлю!

– А что это он сказал про какого-то Джека? – спросил Зак, переводя дух.