Дураки все

Рут широко заулыбалась:

– И мужа моего возьмем?

– Не хотелось бы, но если ты настаиваешь…

Рут потерла виски, точно почувствовала приближение мигрени.

– Он последнее время какой-то странный.

– Серьезно? И в чем это проявляется?

– Задумчивый стал. Даже… внимательный, что ли, – пояснила Рут. – В голове не укладывается. Поднимаю голову – глядит на меня, будто только заметил, что я здесь.

Рут пожала плечами, и лицо ее приняло выражение, которое любой посторонний истолковал бы как стыд, но такого ведь быть не могло, правда? За всю их многолетнюю связь Рут ни разу не выказала стыда из-за того, что они с Салли поступают нехорошо. К мужу она ненависти не питала и даже в самом начале романа с Салли, когда оба пылали страстью, не заговаривала о том, чтобы уйти от Зака. Но и не считала – по крайней мере, насколько мог судить Салли, – что предает мужа. А вот Салли порой мучили угрызения совести, ведь Зак, хоть и полный олух, все же мужик неплохой.

– Я пытаюсь быть с ним помягче, – призналась Рут. – Тридцать лет назад тоже пыталась, без толку, но вдруг сейчас что-то получится.

– Так что, – начал Салли, имея в виду всё, что Рут сказала и о чем умолчала, – из-за кого мне больше не стоит сюда приходить, Зака или Роя Пурди?

– Я не говорила, что тебе не стоит сюда приходить.

– Да, ты предложила мне уехать на Арубу.

Ответила Рут не сразу.

– Знаешь, что на прошлой неделе сказала мне Джейни?

Салли приставил указательные пальцы к вискам, закрыл глаза и изобразил задумчивость.

– Погоди. Не говори. Что мне надо поехать на Арубу?

– Она сказала: “Почему он торчит здесь все время, если вы больше не трахаетесь?”

– И что ты ей ответила?

– Еще она сказала: “Знаешь, как напрягает, что каждое утро я первым делом слышу голос бывшего любовника моей матери?”

– Ты не ответила на мой вопрос.

– А я ей сказала, что это ее не касается. – Рут прятала глаза. – Но в чем-то я ее понимаю.

– Я тоже, – поддакнул Салли.

– И ведь есть еще Тина. (Внучка Рут.) Она, может, с виду и туповата, но точно не дура. Она смотрит на это. И все подмечает.

– Твоя правда.

Рут повернула газету так, что мисс Берил теперь глядела на нее, а не на Салли.

– Как ты думаешь, – сказала она, – объявится еще этот ее непутевый сынок?

Она имела в виду Клайва-младшего. Который, собственно, и затеял историю с луна-парком “Последнее прибежище”. Который вложил в это дело банковские сбережения и подбивал на это других, а когда в самый последний момент застройщик прикрыл проект, Клайв смылся из города, оставив местных инвесторов с носом.

– Нет, – ответил Салли. – Подозреваю, что мы больше его не увидим.

– Что? – спросила Рут, явно дивясь его тону. – Тебе его жалко? А сколько раз он уговаривал мать тебя выселить?

В основном из-за курения. Клайв-младший боялся, что Салли куда-то уйдет, не потушив сигарету, и спалит дом, а с ним и мисс Берил. Но причина их непрекращающейся вражды крылась глубже и заключалась не в беспечности, которой Салли действительно отличался. Некогда мисс Берил и ее муж, Клайв-старший, видя, как плохо юному Салли живется в семье, привечали его у себя и относились к нему, как к сыну. Клайв, их родной сын, наверняка расценивал это как вторжение и даже считал, что Салли родители любят больше, чем его. Повзрослев, Салли и Клайв-младший недолюбливали друг друга. Салли называл Клайва не иначе как Банк и с неподдельным удовольствием выставлял его дураком в заведениях типа закусочной “У Хэтти”. Интересно, знает ли Клайв, что Салли унаследовал дом его матери? Не укрепит ли это опасения Клайва, что мать предпочитала Салли родному сыну?

– Может, к старости я рассиропился. – Салли слез с табурета.

– Послушай, не пойми меня неправильно, – сказала Рут. – Дело ведь не в Заке, не в Джейни и не в Тине. Просто… ты теперь приходишь сюда не ради меня. – Салли хотел было возразить, но Рут вскинула руку: – Я не утверждаю, что тебе на меня плевать. Я знаю, что это не так. Но сюда ты приходишь, потому что не знаешь, куда пойти. И последнее время сидишь, уставившись в чашку с кофе, у меня сердце кровью обливается. А ты…

Закончить она не успела. Снаружи донесся хлопок, да такой громкий, что в закусочной задребезжали окна. С полки слетели и разбились два стеклянных стакана. В следующий момент земля содрогнулась, как от удара, солонки и перечницы, стоявшие на стойке, дернулись и подпрыгнули.

– Что за… – Рут вцепилась в стойку, чтобы не упасть, и уставилась на Салли, будто он знал, в чем дело.

На мгновение оба застыли, потом Рут ринулась к двери. Салли таким проворством уже похвастаться не мог, а потому одышливо поплелся следом, и когда дошел до двери, сердце его колотилось. Из офисов и магазинчиков на улицу высыпали зеваки. Промчался патруль, завывая сиреной. Джоко, хозяин хиревшей аптеки “Рексолл” по соседству с закусочной, приблизился к Рут и Салли, который стоял, наклонившись и уперев ладони в колени.

– Господи Иисусе, – сказал Джоко, – неужели снова япошки, как думаете?

Над крышами в дальнем конце улицы, в полумиле от них, поднималось облако буро-желтой пыли. Жуткая вонь, терзавшая город последние дни, вдруг усилилась настолько, что к горлу Салли угрожающе подступил утренний кофе.

Рут взяла Салли за локоть:

– Тебе плохо?

– Ничего страшного. – Салли выпрямился, стараясь казаться тем, кто – чем черт не шутит? – и правда отправится на Арубу, а не тем, кому жить два года, но, скорее, все же один. – Голова закружилась. Видимо, из-за того, что после кондиционера вышел на жару.

Может, действительно так и было, поскольку, едва он это сказал, ему сразу же полегчало.

Из закусочной вышел Карл Робак – штаны снова сухие, настроение лучше некуда. Очевидно, по причине закрытой двери ванной и гудения фена взрыв, привлекший внимание всего города, от его внимания ускользнул. Карл пихнул Салли локтем:

– Угадай, о чем я думал все время, пока сушил феном свой член, – произнес Карл, доверительно понизив голос, и только тогда заметил поднявшийся переполох. – Что происходит, черт побери?

Салли с удивлением осознал, что у него на этот счет имеется рабочая гипотеза. Он указал на буро-желтое облако, которое ширилось и надвигалось на них, точно пыльная буря в каком-нибудь старом вестерне.

– У меня к тебе вопрос, олух, – сказал Салли. – Что у нас там такое?

Но кровь уже отхлынула от лица Карла. Салли не сомневался, что о сексе тот больше не думал.

Суппозитории

– Вы упали прямо в могилу?

Голос Кэрис потрескивал от изумления и помех. Сочувствие придет позже, Реймер это знал, – наверное, когда она увидит его. Увидит повреждения. В кривом зеркале на стене, противоположной той, у которой он сидел, голозадый, прикрытый неуклюжей бумажной сорочкой, они казались чертовски внушительными. Сломанный нос ужасно распух, глаза-щелочки.

Реймеру обещали, что доктор скоро придет, но это было почти полчаса назад, а воздух в смотровой, ледяной из-за кондиционера, представлял резкую противоположность уличному пеклу. Голова гудела, но в остальном Реймер чувствовал себя не так уж и плохо – всяко лучше, чем выглядел. Головокружение и ощущение, будто он где-то не здесь, охватившее Реймера на кладбище перед обмороком, прошло, как и дурнота. Его подмывало одеться и уйти, но он совершил ошибку: вместо того чтобы повесить пропитанный потом форменный костюм на вешалку, он набросил его на блок кондиционера. И надеть сейчас этот костюм все равно что натянуть холодный сырой комбинезон. При одной лишь мысли об этом Реймера брала дрожь.