Дурная компания

– Ребята, - взмолился я, чувствуя, что холодок в груди снова затрепетал и что происходит что-то ужасное и непоправимое.
– Я ничего не понимаю, я ехал сюда совсем не за этим. Здесь какое-то недоразумение. Если я вам не нужен, ради бога, я сейчас же возвращаюсь назад, пока еще не поздно.

– Поздно.
– Борис откинулся на спинке стула и щелкнул костяшками пальцев.
– Компания уже потратила большие деньги на оформление твоей визы, на адвоката. Если ты уедешь, не проработав у нас хотя бы одного года, будешь обязан эти деньги вернуть.

Я промолчал. Волны отчаяния перекатывались в моей черепной коробке, и хотелось проснуться и забыть весь этот кошмар.

– Давай-ка посмотрим, на что ты способен, - Борис взял ручку и листы бумаги.

– Экзамен?
– с садистской и подобострастной улыбкой спросил Андрей.

– Да, проверим нашего гостя, - по-деловому ответил Борис, что-то быстро чертя на листе бумаги.
– Так, это повторитель, это инвертор, теперь замкнем связи. Какой у этой системы коэффициент усиления?

Я ничего не понял, но напрягся изо всех сил, как студент-двоечник на экзамене. Моя прошлая жизнь, полная уверенности в себе, радости открытий и признания отошла в прошлое. Неожиданно для себя я написал ответ. Скорее всего, это была телепатия.

– Неплохо, - с некоторым удивлением заметил Борис.
– А говорил, что ничего не знаешь. Теперь объясни вот это.
– Его рука быстро забегала по листу бумаги. Я снова напрягся, но телепатические способности явно покинули меня.
– Ну, - неуверенно промямлил я, - напряжение на выходе будет вначале расти…

– Неправильно, - Борис был явно удовлетворен.
– Ну ничего, не все профессионалы могут на этот вопрос ответить. Хотя бы думать умеешь.
– Он слегка оскалился.

Я чувствовал себя оплеванным, но последнее замечание немного подняло мой моральный дух.

– Теперь проверим абстрактную алгебру.
– Борис написал цепочку символов. Некоторые из них напомнили мне операции над матрицами, и я попытался раскрыть скобки.

– Нуль, абсолютный нуль!
– тоном приговора сказал Борис. Он посмотрел на Андрея.
– Ну что, Давидыч, -назвал он его по отчеству.
– Ты видишь проблему?
– Губы его скривились набок в издевательской улыбке.
– Нам ее с тобой теперь вместе расхлебывать.

– Ничего, он справится.
– Андрей как-то заискивающе и сконфуженно улыбнулся.

– Ну хорошо, - Борис вдруг зевнул и потянулся, я заметил, что у него на груди блеснул золотой крестик.
– Разберемся. Другие еще хуже отвечали, не расстраивайся.
– Он неестественно приободрился и хлопнул меня по плечу.
– Учти только, у нас каждый сам находит себе работу и доводит ее до конца. Первый день посидишь с прибором, будешь изучать систему "Пусик". Понажимаешь на кнопки, я принесу тебе описания, только напомни… - Неожиданно лицо его помрачнело.
– Ладно, господа, - протяжно, по-дореволюционному сказал он.
– Пора спать. До завтра.

Если верить часам, завтра уже наступило.

– А он здорово изменился, - сказал я Андрею, когда входная дверь захлопнулась. Пол снова заходил ходуном, видимо, это Борис спускался по лестнице.

– Да ты не переживай, - Андрей задернул шторы на окнах. Он уже казался мне старым и близким другом.
– Боре нелегко приходится, на нем знаешь какая ответственность лежит! Если ты не справишься с работой, Ефим с него будет спрашивать.

– Ну почему я должен не справиться и почему надо мной можно издеваться?
– Я начал выходить из себя.
– Я ничего не понимаю, я бросил свою работу, уважение, студентов, сломал всю жизнь, приехал сюда и выясняю, что меня хотят на починку старых ящиков посадить!

– Прекрати!
– Андрей начал злиться.
– Запомни, ты здесь никто, абсолютный нуль! Если хочешь знать, я когда приехал, почти полгода ночами чуть не плакал. Но когда я сюда ехал, я был готов на все. Даст мне Ефим метлу и скажет полы подметать - буду подметать. Я тоже в ремонте сидел, мной все командовали и за идиота считали и ничего, справился!

– Но я же не ехал сюда мыть полы!
– вскипел я.
– Это ты, падла, хотел из России сбежать и был на все готов. Я же поддался на обещания золотых гор и свободы!
– Кровь ударила мне в голову, я схватил Андрея за полосатую рубашку и мы покатились по грязно-коричневому полу, как когда-то в студенческие годы.

– Тише, тише!
– прошипел Андрей.
– Соседей снизу разбудишь, они у меня нервные.

Словно в подтвреждение его слов раздался жуткий грохот.

– Дверью хлопают… - испуганно прошептал Андрей. Мы замерли. Тут же зазвонил телефон.
– А это она управляющему позвонила.
– Андрей подбежал к телефону и начал униженно объясняться. "-Да, Да, мы очень извиняемся, да, уронили. Простите. Да, я понимаю…"

– Меня из-за тебя выселят!
– прошипел он.

Все смешалось у меня в голове. "Может быть, я сошел с ума?" - думал я. Мозг уже отказывался анализировать безумие происходящего. Я добрался до постели, упал на нее, и мое сознание отключилось, как электрическая лампочка от легкого прикосновения руки к выключателю.

Глава 5. Первый день.

Спал я недолго, голова была переполнена событиями последнего дня, которые смешались в сознании с мучительными и нереальными обрывками сна, и уже окончательно было невозможно разобрать, что же происходило на самом деле. Мне совершенно отчетливо снилось, что я лежу в своей постели и за окном расстилается ночной город, тускло светятся дома, облепившие склон горы, спускающийся к Средиземному морю. Я отчетливо чувствовал аромат кипарисов, свежий ночной ветер и слышал протяжные крики кукушек, доносившиеся из прохладной темноты. Вдруг, как от какого-то внезапного толчка, я вспомнил, что нахожусь на краю земли, что за горами находится огромный холодный океан и что вчера произошло что-то ужасно гадкое, и внезапно проснулся.

На часах было около четырех утра. Лунный свет падал на стену и призрачно поблескивал в стаканах с недопитой кока-колой, стоявших на столе. Из окна тянуло свежестью, и в ветвях деревьев изредка вскрикивала ночная птица. Редкие машины проносились по дороге. В тишине было особенно заметно, что при их приближении дом начинал слегка вибрировать.

"Неужели все это было на самом деле?" - думал я и не мог найти разумного ответа. В темноте все казалось нереальным, как дурной сон, приснившийся после сытного ужина. Мое тело лежало в темноте где-то на краю земли, безумно далеко от дома и ожидало своей судьбы. Что же предстоит мне завтра? Заснуть я уже не мог. Я исчезал во мраке, казалось, руки и ноги где-то ужасно далеко и мне уже не принадлежат, а смутное сознание, отделившись от физической оболочки, парит в ночном воздухе. Что-то не пускало душу подняться ввысь и пронестись над спящей долиной, окунуться в холодные волны океана, перевалить через хребты лесистых гор, по которым ползут серые свинцовые облака холодного тумана, наступающие с огромных ледяных просторов водной глади. Это нечто было таким же холодным, как этот туман, и сжимало грудь.

"Огонек, лампочка Ильича," - вспомнил я и даже обрадовался тому, что душа оказалось явно связанной с телом хотя бы и столь малоприятным образом. Я еще раз прислушался к собственным ощущениям. Холодный комочек горел ровно, напоминая мятный леденец во рту. К этому ровному покалыванию вполне можно было приспособиться. Те периоды, когда он замолкал, а потом вновь трепыхался, были куда более неприятными.

За окном постепенно начало светать. Я встал и залез под душ. Теплые струи придавали ощущение реальности текущему моменту жизни, и все прошлое постепенно покрывалось какой-то дымовой завесой, сквозь которую все более и более тускло просвечивал вчерашний день. Я достал из пакета новенький, блестящий бритвенный прибор, кучу пузырьков с пенами и лосьонами и с наслаждением побрился. Запах американского одеколона оказался на удивление приторным и сладким. Так пахло в моем детстве от лысоватых мужиков в кургузых костюмах, выходящих из провинциальной парикмахерской. "Тройной!" -вспомнил я давно забытое название, и осенний холодок, запах прелых листьев и сладковатого дымка, свежесть детских воспоминаний нахлынули на меня. Я налил в стакан ядовито-голубую жидкость для полоскания рта. Во рту что-то зашипело, начало ужасно щипать небо, десны и носоглотку, и ветерок полуреальных воспоминаний испарился. Я окончательно проснулся.