Дурная компания

– Знакомьтесь, - Андрей перешел на английский, - это Петя. А это наш новый сотрудник, из Израиля.

Петя недоверчиво посмотрел на меня, потом снова на Андрея.
– Очень приятно, - сказал он с жутким русским акцентом и сжал мою руку.

– И мне тоже, - ответил я по-русски, несмотря на предупреждения. Петя явно удивился.

– Как, вы еще оказывается и по-русски разговариваете?
– он непонимающе взглянул на Андрея, который умирал со смеху.

– Петя был одним из сильнейших специалистов по математике и компьютерам в Москве, - шепотом объяснил мне Андрей, когда мы отошли в сторону.
– Он работал с Борисом и тот, когда приехал в Америку, рекомендовал его Ефиму. Теперь он досконально разобрался в электронике и разрабатывает сложные схемы.

Я был поражен такой трансформацией и проникся уважением к донскому казаку с усиками.

– А вот это Игорь, тоже один из ведущих наших специалистов, - Андрей подвел меня к невысокому худенькому мальчику с маленькими острыми глазками, бегающими за выпуклыми линзами очков. Он казался студентом-первокурсником, но морщины и легкая седина выдавали его возраст.

– Я вижу, что количество сотрудников фирмы "Пусик" возрастает, -вежливо сказал Игорь со смешанным британско-русским акцентом, и глазки его как-то странно забегали.

– Игорь тоже попал сюда по рекомендации Бориса, - доходчиво объяснял Андрей.
– Они вместе занимались большим проектом в Москве и мы решили, что Игорь хорошо справится с работой у Пусика. Он каждый день работает до полуночи! А это Джон, один из немногих коренных американцев, работающих у Ефима. Но на самом деле его тоже Борис рекомендовал.
– Андрей продолжал выполнять свою роль гида-экскурсовода. У стены сидел симпатичный молодой парень с живым лицом. Он радостно помахал мне.

Мы зашли в другую комнату. Эта комната была более тесной, чем предыдущая. С потолка спускались черные, жирные кабели, в воздухе пахло жженой изоляцией, а на столах громоздились многочисленные приборы.

– Здесь у нас сидят люди рангом помельче.
– Андрей как-то приосанился и надул щеки.
– Знакомьтесь!
– важно сказал он.
– Наш новый сотрудник из Москвы.

Сидящие в зале люди подняли головы. Я обратил внимание на то, что головы их были втянуты в плечи и лица у всех были бледные, землистого цвета. Они пытливо и молча смотрели на меня.

– Здравствуйте, - тихо, по русски сказал один из них. Мне бросилось в глаза то, что он явно испуган. Безымянные люди с интересом посмотрели на меня и снова склонились к своим приборам.

– Это так, среднее и младшее звено.
– Андрей явно чувствовал себя на высоте.
– Ты с ними держи дистанцию. Они все совки, из эмигрантов-беженцев, приехали сюда и маялись на пособиях. Ефим их пожалел и взял на работу. Ты видел, как они все перепугались? Теперь думают, что тебя взяли вместо кого-нибудь из них. Несколько дней будут дрожать как зайцы. Кстати, вот этот в очках, который тебе ответил, был профессором. Приехали сюда, и оказалось, что они ни с чем справиться не могут… А тот другой, с черными волосами, бывший доктор наук, начальник отдела. Советские специалисты… Язык хорошо выучить не в состоянии! Тот третий, в углу, в Ленинграде был крупным изобретателем, у него чуть ли не сорок патентов. А на деле оказалось, что он только и способен на то, чтобы гайки закручивать! Мы их держим в строгости, особо не балуем, денег платим мало… Но эти хоть на что-то способны и в младших инженерах ходят. А сейчас я тебе круглых идиотов покажу. Ефим их на сборку поставил.

Мы спустились на первый этаж. Здесь кипела активная деятельность. Люди в халатиках таскали выточенные железные детали округлой формы с просверленными дырками, прилаживали их к блокам побольше, вращали получившуюся конструкцию, скручивали разноцветные провода, выходящие из глубин серых ящиков.

– Вот тот, с седыми усами, - Андрей показал на пожилого мужчину с брюшком, одетого в несвежую рубашку с пятнами на животе, - секретный профессор по космической технике, уехал в Париж на Конгресс и сбежал! А семью его не выпустили, об этом много шума по "Голосу Америки" было. Так он спился с горя. Ефим ему помочь хотел, на работу взял. И что ты думаешь? Профессор он оказался аховый, только свои форсунки и жидкие смеси и знал, теперь фильтры собирает. Или вот этот, маленький черненький, - тоже заведовал лабораторией, а дубина дубиной. С трудом выучился отверткой в шуруп попадать.

Я с ужасом посмотрел на секретного космического профессора. Тот деловито поднял очередную деталь, отдал ее бывшему заведующему лабораторией, и они начали суетливо прилаживать ее к серому ящику.

Экскурсия подействовала на меня угнетающим образом. Я многого навидался в Израиле, но совершенно не ожидал увидеть еще худшее повторение той же картины в Америке…

Нашу улицу подметал мужчина лет сорока с помятым лицом, который, говорят, был известным ученым-филологом по русской словесности. Поскольку филология, а тем более русская, никому не была нужна в крохотном и постоянно воюющем государстве, все обитатели которого пишут справа налево, филолог этот день за днем собирал мусор и часов в одиннадцать утра уже заправлялся стаканом-другим водки "Тройка", на бумажной этикетке которой была нарисована летящая гоголевская Тройка-Русь. Он спивался у всех на глазах, и никто не мог ему ничем помочь. Улица, правда, поддерживалась в неизменной чистоте…

Я вспомнил передачу, недавно увиденную по израильскому телевидению. Перед репортерами сидела здоровая девица с лошадиной челюстью. Ее мечтой было работать на стройке. И мечта эта сбылась. Сидевший рядом пузатый волосатый прораб прокомментировал это так: "Мы дали ей пробное задание: перетаскать мешки с цементом со второго этажа на третий. Так представьте, она сделала это за десять минут. У меня работают пять русских докторов наук, они целый день не могли этого сделать, а она взяла и за десять минут все перетаскала!" Он разводил руками, демонстрируя, насколько никчемны были усилия тонкокожих русско-еврейских ученых по сравнению со здоровой плотью девицы, которая довольно скалила лошадиные зубы…

– Имей в виду, - Андрей оторвал меня от ностальгических воспоминаний.
– Ты человек избранный, тебя лично Ефим пригласил, так что с подсобными работниками не общайся, во время обеда за один стол не садись и по-русски не болтай. Они у нас получают мало, опустились, так что держи дистанцию.

Мы прошли в комнату, в которой сидела пожилая женщина. Ей предстояло провести процедуру оформления моих документов.

– Добро пожаловать, добро пожаловать, мы так вас ждали, мы так рады вас видеть!
– голос у нее оказался грудной.

Женщина улыбалась с неистовой приветливостью, и я с ужасом заметил, у нее при этом сжимаются зрачки и в глазах загорается какой-то легкий огонек безумия. Во всей этой сцене явственно чувствовалось что-то нездоровое, хотя я не мог точно объяснить, что именно меня насторожило. С ловкостью фокусницы дама начала доставать толстые пачки каких-то бумаг, давая мне их подписывать и на ходу объясняя их смысл.

– Имейте в виду, теперь все, что вы изобретете, реализуете, напишете, всецело принадлежит компании Пусика.
– Глаза у нее снова стали сумасшедшими.
– Вы получите тетрадь с пронумерованными листами и записывать все будете только в ней. Вы не имеете права спать на рабочем месте, за это вас немедленно уволят. Запрещено также приносить на работу огнестрельное и холодное оружие и драться с сотрудниками.
– Она сделала многозначительную паузу.
– Ефим очень, очень щедр!
– женщина закатила глаза и потрясла головой, чтобы продемонстрировать мне всю глубину его щедрости.
– Он решил помочь вам скомпенсировать ваш перелет в Америку.
– Она продолжала трясти головой, и я с испугом подумал, что присутствую при начале сильнейшего неврологического припадка.
– А также дать деньги на первые расходы -квартиру, машину и прочее.
– Голова прекратила свои судорожные движения, и на душе у меня полегчало.
– Пожалуйста распишитесь вот здесь… - и дама вручила мне конверт с чеком.

Я не знал, как мне реагировать - тоже закатывать глаза и трясти головой или не изъявлять лишних эмоций. В договоренность о моем приезде входила оплата проезда для меня и моей семьи. С другой стороны, я не знал точной суммы, проставленной в чеке. Квартира, машина? На всякий случай я решил показать, что я доволен и рассыпался в благодарностях.

– Не благодарите меня, благодарите Ефима, - сказала она с придыханием.
– Он так щедр!

Я принес в комнату гору бумаг, которые мне предстояло прочесть после шести вечера, и открыл конверт с чеком. Сумма, стоявшая в нем, примерно покрывала расходы на билеты, не включая посылки нескольких коробок с книгами. Остатка явно не хватало на квартирную плату и расходов на униформу, произведенных вчера вечером. Ну что же, это было все-таки лучше, чем ничего.