Душа, именуемая ключом
Шрифт:
Александра пристально посмотрела на эту хитрую лисицу и поняла — эта выдра ведь растреплется своей подружке. Нужно что-нибудь придумать такое, что потом не придется им объяснять и чем-то их припугнуть от дальнейших расспросов. Поэтому она решила поступить так, как когда учил отец: врать так, чтобы сама себе верила, но не злоупотреблять. Вот и смотря прямо в глаза, принялась излагать красивую ложь, за которой таилась лишь малая доля правды.
— Около семи лет назад в деревне пропали две девочки, мои лучшие подруги. Тогда мой отец снарядился в лес вместе с остальными мужчинами, они ведь тогда думали, что девочки в лесу потерялись. Я сильно за них переживала и уговорила отца взять меня с собой, при условии, что я не буду отставать. И мы вышли в лес, мне на всякий случай дали пистолет, мне тогда семнадцать лет было.
— Простите, что перебиваю, но зачем вам, ребенку,
— Лес есть лес, там всегда будут волки и дикие звери. А чтобы я не пострадала там, мне и дали пистолет, у нас в деревне мальчишки с детства умеют стрелять и, взрослея, берут ружье и идут на охоту. Так что я тоже умела многое, ибо росла на свободе и рядом с лесом.
— И вы нашли этих девушек? — поспешила перейти к делу доктор.
— Их нашла я, когда услышала какой-то шум и мужской голос. Помню, отец пытался остановить меня, но куда моему шестидесятилетнему старику было за мной угнаться. Я прибежала на опушку, где у края рядом с кустами увидела его. Мужчина насиловал Танюшу, мою подругу, она была вся порезана и выпотрошена, а Марина оказалась тоже в таком же состоянии. Обе мертвы, и я бы тоже умерла, так как этот монстр заметил меня и, надев штаны, побежал ко мне. Я стояла как вкопанная, внутренний голос кричал стрелять, а не смогла, я православная, и подобное будет грехом. Но я услышала выстрел, и в ушах зазвенело, дядя Андрей одним выстрелом его убил. Вы знаете, чем заряжают старенькие ружья? Нет? Дробью, в России принято в деревнях заряжать дробью. Прежде чем мне накрыли глаза ладонью, я видела, как у этого урода во лбу зияла дыра, как разлетались кровь и осколки черепа, ошметки мозгов. Меня тогда долго откачивали, и я долго не верила, что подружки мертвы.
— И как вы продолжили жить после подобного? Вас водили к психологу или прописывали препараты? — женщина немного побледнела от услышанного.
— Нет. Если бы повели, меня упекли бы в психушку, а дядю Андрея — в тюрьму за убийство зэка-насильника. Нет, меня отвели к знахарке местной, которая как-то смогла облегчить мне ношу. А после отца я и вовсе сломалась, долго из комнаты не выходила.
— Ваши сны, они как-то связаны с тем, что вы увидели в лесу тогда? Что именно вам снится? Похожи ли кошмары друг на друга? — психолог постаралась взять себя в руки после услышанного.
— Я не знаю… — Саша тяжело вздохнула, апатия на нее наваливалась все сильнее, но было облегчение от того, что она врет, в мыслях вкладывая правду, — я просто засыпаю, вижу запертую комнату и в ней два истерзанных тела Марины и Тани. Сны похожи друг на друга, все как один.
— Как выглядит комната?
— А это разве имеет значение? — Саша скептически вздернула бровь.
— Да, имеет, порой многое объясняется тем, как выглядит комната. Рассказывайте дальше, пожалуйста.
— Так… Небольшая комната, меньше вашего кабинета на пять на шесть квадратных метров примерно. Пустая, ни мебели, ни соринки, ничего, голые серые стены, будто бы их чем-то закоптили. Ни одного окна, но в ней светло и ламп нет вообще. Таня и Марина лежат в двух углах передо мной, и между ними дверь, массивная, металлическая с заклепками, и ужасно скрипит. В ней нет замочной скважины, нет глазка, сплошное полотно, даже без ручки изнутри. Это все, я там одна стою у стены и ничего, потом скрип двери, и я просыпаюсь в страхе.
— Вы испытываете сильное чувство вины перед девочками, не можете до сих пор смириться. Комната, которая вам снится, говорит о том, что вы подсознательно сами запираете себя и обрезаете выход. Вам просто нужно попробовать сходить на могилу к ним и рассказать о наболевшем, извиниться, а после отпустить все эти проблемы. Но вот вы упомянули стены с копотью… — она задумчиво постучала ногтями по подлокотнику и сказала: — это означает, насколько я могу верно судить, преграду, которую вы сами же и поставили. Зачем вам подсознательно возводить перед собой стену? Возможно, вы сами стараетесь себя защитить от чего-то, что не в силах это перебороть.
— Я не знаю, но все это мне конкретно мешает спать… — Саша недовольно проворчала пару крепких слов по-русски, поймав на себе заинтересованный взгляд.
— Ну мне все понятно прекрасно, я вам выпишу препараты и в аптеке, которая находится по этому адресу… — доктор Уоткинс продолжала писать в тетради, не поднимая глаз, — я его вам тут написала, принимать строго по рецепту. Так же вам нужно найти причину своих страхов и постараться их решить, иначе от кошмаров не избавитесь. Попробуйте помимо этого найти музыку, которая вас расслабит или же хобби, которое
поможет отвлечься. Счет я вам выписала, можете оплатить чеком.— А можно наличными, сроду этими чеками не пользовалась, — она недовольно достала кошелек и, посмотрев на цену, достала необходимую сумму, передавая психологу в руки.
— Если возникнут трудности, приходите, и я постараюсь вам помочь.
— Конечно. Спасибо и всего хорошего.
В аптеке на нее смотрели, как на умалишенную, когда она покупала эти самые препараты. Так и хотелось съездить по прелестному личику этой продавщицы, но Саша, только мило улыбнувшись, забрала свою покупку и покинула аптеку. На нее снова озирались прохожие, тепло одетые и спешившие по делам. А она как обычно была в рубашке из плотной ткани и черной жилеточке, плюс джинсы и легкие кроссовки, такая одежда не соответствовала погоде. А ветер дул прохладный, и от каждого его дуновения по коже пробегали мурашки. Застегнув полы своей жилетки, а после достав пачку сигарет, осмотрела прохожих — курящие не попались. Вздохнув, Саша выудила из другого кармана простенькую черную зажигалку и, остановившись, прикурила, с наслаждением делая первый вдох. Ибо сегодня успела от Катрин получить выволочку за курение в кабинете, а ведь курила в открытое окно и проветрила все.
Держа в руках пакетик из аптеки и поправив за спиной свой старый изношенный временем и стирками рюкзак, она не спеша шла домой. Шла все тем же путем, только клинику решила обойти и тем самым срезать путь до дома. В церковь заходить сегодня не было желания, и в сон клонило крепко. Солнце еще стояло, вот только небо приобрело красноватый оттенок, неудивительно: закат скоро начнется. Высокие дома давили на нее, все эти одинаковые зеркальные окна, один и тот же шум и снующие люди. За целый год успели крепко достать ее, но она терпела, терпеть могла долго, очень долго. Вновь в спину дунул легкий ветерок, сигарета начала тлеть быстрее. Но Алекс этот ветер не интересовал: ее ввел в ступор шепот, который она услышала. Все тот же голос попросил ее обернутся направо и остановиться, что она послушно и сделала.
Между сновавшими прохожими быстрым шагом прошел тот самый парень. Высокий и в том же костюме, но уже с сигаретой в зубах. Его высокие скулы и прямой нос с легкой горбинкой — все, что она сумела разглядеть вдали, ее заинтересовало, только одно. Он взглянул на часы, обернулся назад и ускорил шаг, еще раз обернувшись. На лице не отражалось волнения, а вот рассерженным он выглядел точно. Саша только хотела было побежать к нему и поинтересоваться, хотя бы познакомиться, но ее остановили. Все тот же шепот велел ей остановиться, тут она уже не выдержала и по-русски пробормотала: «Да сколько это будет продолжаться уже? Назовись хотя бы для приличия». Но ей никто не ответил, поэтому, пробормотав пару ругательств, она поспешила домой.
Как и ожидалось, выписали множество успокоительных и даже мощных по составу. А взглянув в рецепт, можно удостовериться в том, что если она будет все это употреблять, то в психушку попадет с вероятностью в сто процентов. Выбрав боле менее хорошее успокоительное, Алекс проглотила таблетку и запила водой прямо из-под крана. Когда-то отец запрещал ей подобное вытворять, а она все равно так делала, правда, в особых случаях. Прибравшись на кухне и сидя за столом, заметила, как ей стало плевать на все. Просто безразличие ко всему появилось, хотелось спать, вот только привычка не засыпать на закате оказалась сильнее. Но нужно себя чем-то занять, а единственный вариант — это сесть за бумажки, которые прихватила с собой с клиники. Да и ничего в них серьезного не оказалось, при таком состоянии Саша с легкостью смогла составить правильные и более подходящие рецепты лекарств для пушистых пациентов. Еще от скуки изучила эти заболевания в книгах, которые привезла с России и докупила здесь. Даже не замечая, как на улице становится слишком шумно и постепенно алеет закат.
По телевизору шло какое-то телешоу с участием известной актрисы, которая немного раздражала своим поведением. Внезапно раздался противный звонок, и Саша резко обернулась посмотреть в коридор. Что-то было не так, никаких гостей она не ждала, Триша и Эшли адреса ее не знали, стало даже прохладнее. Она осторожно поднялась с дивана и, подойдя к рюкзаку, достала капсулу из желатина, длинной десять сантиметров и диаметром около трех. В такие капсулы она заливала святую воду, и их было проще всего раздавить и облить нечисть. С кармашка она достала серебряный нательный крестик, освященный в Российской церкви, как амулет подходил лучше всего в ее руках. Крадучись, она дошла до двери и, посмотрев в глазок, спросила: