Душа, именуемая ключом

Держа в зубах сигарету, Алекс внимательно осмотрела прохожих и увидела парня, у которого тоже дымилась сигарета. Он шел навстречу ей, и, поторопившись, она успела попросить у него закурить. До сих пор усмехаясь этой реакции американцев: у них ведь не принято так, что к тебе на улице неизвестный подходит и спрашивает прикурить. Для нее местные казались забавными и странными людьми, впрочем, и она для местных была не менее странной особой. Подходя к небольшой из серого камня церкви, Сашенька докурила сигарету и выбросила ее в урну. Постояв немного на улице, чтобы сигаретный запах немного выветрился, она смогла зайти в церковь, не раздражая обоняние людей этим запахом.

В церкви оказалось все совсем не так, как она ожидала. Молитва была чем-то похожа на русскую, которую она с отцом пела по воскресениям. И когда она начала петь вместе с остальными на репетиции, женщины разом замолчали и попросили ее спеть одну. Александра не могла им отказать и спела, спела от души и вложила все тепло в молитву. Святой отец смотрел на нее взглядом, каким смотрел на нее отец, когда радовался ее успехам. Тогда в сердце защемило от этих воспоминаний и, реже моргая, она старалась не проронить слез, которые вот-вот скатятся по щекам. Но, уговорив женщин спеть вместе с ней, святой отец помогал прихожанкам и благословлял уходящих. Когда же все разошлись кто домой, кто к друзьям или родственникам, Саша осталась наедине со святым отцом. В церкви больше никого кроме них не было, они вдвоем все прибирали и болтали о своем.

Девушка хотела было покинуть церковь, но остановилась в дверях и посмотрела на святого отца. В голове всплыл образ отца, который сидел за столом на маленькой кухне возле белой печи и читал письмо. Она сама тогда попросила прочесть это письмо, видела, как, прочитав, Михаил закинул его в топку и удрученно вздохнул. Это письмо когда-то давно, лет двенадцать назад, прислал некий отец Эндрю, давний друг ее отца. А Саша уже очень долго разыскивает по просьбе отца ученика этого автора письма, но все без толку. Подняв свой взгляд на задумчивого священника, она решила спросить его, может он знает что-либо об этом.

— Святой отец, известно ли вам имя некого отца Эндрю?

— Он уже как три года назад умер, — с грустью в голосе ответил священник. — Он был очень хорошим человеком, и грустно вспоминать о том, что он так рано покинул наш мир.

— Понятно, простите, я не хотела вас снова расстраивать и напоминать о подобном. — Саша виновато потупилась, сетуя на свою неосмотрительность.

— Все в порядке, дочь моя, ты можешь заглянуть в церковь, где он когда-то служил нашему богу. Наведайся туда, она находится через пять кварталов от нашей на северной стороне. Красивое здание, подобных которому нет больше нигде, и ты его легко узнаешь, я уверен в этом. Ступай домой и отдохни перед следующим днем, да храни душу твою господь.

Он на прощание благословил ее, наблюдая, как она уходит из церкви, крепко прижимая к себе букеты. Обратный путь до дома ее не оставляли в покое мысли, правда, стало прохладнее намного. Конец августа, а она все так же неосмотрительно бегает на работу в одной рубашке из плотной ткани, пугая прохожих. Первое время ей тяжело было жить с таким климатом, а зима местная и вовсе разочаровала ее. Не было таких сугробов, как в России, да и той атмосферы в целом, поэтому Новый Год она улетала праздновать в Россию, в окружении деревенских и близких сердцу людей. Сейчас же ей было не холодно, но тело покрылось мурашками от легкого дуновения ветерка.

Дома ее ожидала у порога Маруська, недовольно махавшая своим пушистым хвостом. Пускать хозяйку на порог она отказывалась напрочь, правда, когда ее ласково погладили по голове и сказали пару привычных комплиментов, пропустила внутрь. Сил что-либо делать еще у девушки уже не оставалось, накормив свою милую питомицу, она села на стул. Окно было немного приоткрыто и запах жарившейся яичницы вытягивался на улицу, по пути дразня сильнее Сашин аппетит. Девушка тихо и плавно качалась на стуле, перекинув руку за спинку этого стула. Она смотрела в потолок и скуривала еще одну сигарету, стряхивая пепел в красную старую кружку.

Чувство одиночества и тоски по родному для нее человеку с новой силой захлестнуло ее. Хотелось напиться и заснуть, забыв все это как страшный сон, ожидая проснуться в родном доме и слышать, как отец ругает Маруську за украденный кусочек колбаски и потом же хвалит ее. Только не случится подобного пробуждения никогда, и пора с этим уже смириться. Еще одна затяжка и маленький глоток вина из стакана — ей просто было лень достать бокал, да и зачем, если никого рядом нет. Она лениво поднялась со стула и, отключив плиту, сняла сковородку с готовым ужином на доску. Двух яиц ей было более чем достаточно, да и вина она успела полбутылки выпить, чувствуя приятное опьянение.

И, вновь раскачиваясь тихо на стуле, она посмотрела на белый потолок, где не было ничего, кроме одиноко висящей лампы в красивом белом с синим цветочным орнаментом по краю абажура. Хотелось закурить еще одну сигарету, вот только окажется она точно лишней. Неотрывно смотря в потолок, она отчетливо услышала мужской голос, тихий и слегка хрипловатый, но на удивление приятный. Он прошептал ей только одно: «Найди его, пока твой страх тебя не нашел». И как бы Саша ни старалась, не смогла снова услышать его и даже пыталась позвать его, но напрасно. Кого ей нужно было найти, не знала, письмо, которое передал отец перед смертью, не открывала. Она не могла открыть письмо, которое было адресовано не ей, а отцу Эндрю, который мертв. Отец упомянул некого ученика Джека, но она и понятия не имела, кто он такой и где его искать до этого момента. Спасибо святому отцу Джеферсону, что дал подсказку. Вот только ей придется сильно постараться, чтобы найти нужного человека среди всех остальных учеников и просто церковных служителей. Но сейчас нужно спать, вино действовало на нее, как снотворное и успокоительное. С громким лязгом бросив сковородку в раковину и наполнив ее водой, Саша доплелась до кровати и, раздевшись рухнула в нее, укутываясь одеялом поплотнее.

Глава 4

Уже третьи сутки по счету Саша никак не может выспаться и приходит на работу с синяками под глазами. Из-за этого так и не смогла зайти в церковь, о которой ей говорили. Да и как можно сходить в такое место, когда тебе снится самый настоящий кошмар? Ей и в эту ночь снилась та же самая комната, только трупов подруг уже не было. Вместо них лежало множество демонов самой разной масти, все они смотрели на нее пустыми глазницами и твердили: «Ты виновата в их смерти». Ей не сбежать, дверь закрыта и руки прикованы цепями к полу, сколько ни дергай, все равно не освободишься. На ней только обрывки старой футболочки и длинной юбки до щиколоток, которую ей когда-то прислала мать по почте на какой-то праздник. За спиной голая и ледяная стена, к ней не прижмешься, а если и сможешь, то на спине будет ожог, будто бы прижгли раскаленными щипцами. Все тело снова испытывает эту боль даже сквозь сон, она видит свои ноги в крови и порезах. Ей страшно от того, что эта дверь снова откроется, и круг мучений повторится. Как бы она не взывала к богу, в ответ было только тихое молчание, и в сердце чувство сомнения усиливалось…

Она подорвалась в кровати в холодном поту, подушка была мокрая, как и простыня. Запах пота и духота стояли просто невыносимые, хотелось избавиться от всего этого. Маруська протяжно выла рядом и пыталась облизать ей лицо, надеясь разбудить хозяйку. Волосы прилипли к щекам и лбу, и мешали, на улице все еще было темно, только шумели машины, и иногда срабатывали сигнализации. Била мелкая дрожь, руки тряслись и были холодными, в комнате все давило на нее, жарко, но ее знобило. Учащенное дыхание и быстрое сердцебиение, поглотивший страх от того, что сейчас все повторится. Вспоминать не хотелось, но вот в кошмаре все было, как в реальности. Александра дрожащей рукой погладила Маруську и убедила, что с ней все в порядке. Кошка оказалась единственной, кто не умер через год, а до сих пор живет рядом и охраняет ее.

Дрожащими ногами она по привычке пыталась нащупать жесткие плетеные лапти на полу, но их не оказалось. До нее с запозданием дошло, что последние износились еще два месяца назад, а за новыми надо ехать в Россию. Старая привычка носить такую обувь, но почему-то она казалась ей удобнее всяких пушистых тапочек и роднее в сто раз. Саша медленно поднялась с кровати, услышав ее жалобный скрип, и поплелась на кухню. Ее сильно шатало, и хотелось лечь в кровать, но этот кошмар снова вернется. Стянув легкое шелковое покрывало, волоча остальную часть по полу, тихо шлепая босиком, вошла на кухню. Включив по пути свет, она скинула тряпку на стул, оставаясь только в белых плавках, напоминавших шорты. Никакое другое белье во время сна не надевала, оставаясь только в них одних. Устало опустившись на старый деревянный стул со спинкой, она посмотрела на окно, задернутое тяжелой, как цвет лопуха, шторой.