Душехранитель (Книга 1)

Ренату уже давно настораживало, что телохранитель, ведя очень подвижный образ жизни, постоянно выполняя физическую работу, и (если судить по рукам) еще какую, практически ничего не ест. Вернее, ест, когда есть. Любой другой озверел бы на его месте от голода, а он совершенно спокойно переносит верблюжью диету. И энергия в нем не только не иссякает, но и увеличивается, точно он подпитывается ею из неизвестного другим смертным источника. Чем больше приходилось тратить, тем больше сил прибывало. Однако внешне Саша очень осунулся и побледнел, глаза ввалились, мышцы уже не скрывались, как положено, под нормальным для любого человека слоем "стратегических запасов", а подобно веревкам обвивали его руки, беззащитно выпирая наружу: сплошные жилы и мощи, даже странно, как он в состоянии двигаться. Но всё же средоточие прежнего Саши осталось в его глазах, усталых, но горевших таинственным внутренним огнем, происхождение которого Ренате было не под силу угадать.

За тридцать три дня...

Он был единственным из служителей низшего ранга, кто удержался, когда перевернулся мир. Солнце, Пятое по счету, взмыло в небо, земля опустилась вниз, вода соединила две стихии.

Он увидел стоявшую по грудь в воде жрицу в темно-синей мантии. Над нею парила гигантская сияющая птица с орлиным клювом и печально-безысходными глазами в них было прощание с миром, со всем, что это существо любило. Птица отбрасывала человеческую тень.

– Танрэй! Летим, Танрэй!
– просила она жрицу, протягивая к ней лапу, удивительно похожую на человеческую руку.
– Летим со мной. Ты еще не знаешь счастья последнего полета, но я хочу, чтобы ты его узнала и вспомнила все! Летим со мной, Танрэй! Оттуда все видно лучше!..

Белый жрец отпустил колонну, благодаря которой не провалился в небытие, и стал смотреть, как птица взлетает к палящему солнцу, а златовласая жрица в короне с соколиными крыльями и коброй-уриус кричит, простирая к ней руки:

– Прими в жертву, если желаешь, мою жизнь! Но только не умирай сейчас!

Птица превращается в горящий факел и рассыпается в прах.

Из пламени костров выбегают юркие саламандры и растаскивают пепел, который не успевает подхватить жрица.

– Помоги мне!
– возопила девушка, глядя на Белого.

Но уже очень поздно...

Игорь проснулся и замер в постели. За окном шел дождь, поредевший во второй половине дня. Вставать совершенно не хотелось. Вечерний сон всегда превращает человека в кусок студня с ноющей головой (или, эт самое... что там у студня может болеть?)

На потолке общаговской комнаты мрачно и неумолимо расползалось мокрое пятно.

Он протянул руку и взял с табуретке, стоявшей за изголовьем, газету. На ней тоже было пятно, только от рыбы. И прямо на его, Гарика, объявлении. Газета носила яркое и запоминающееся название "Магия в клеточку" (создатели просто имели в виду "черное" и "белое" течения этой древней науки). В ней публиковался всякий мусор вроде объявлений известных "колдунов" и "экстрасенсов". Но Гарик оказался самым дерзким из всей этой братии.

Сосед по комнате - коренастый парень, невероятно похожий на добровольца с плакатов 20-х годов) - жарил картошку на "прометейке". Страшная вонь плавящегося свиного сала щипала носоглотку. Окна запотели, превратив индустриальный "пейзаж" напротив общежития в размытое серо-желто-зеленое пятно.

– Пойду, поболтаюсь по городу, - сказал, одеваясь, Гарик.

"Доброволец" обжег палец и схватился за мочку уха.

Ростов мало изменился со времени последнего пребывания в нем Игоря. Больше стало ларьков, появились рекламные щиты на проспектах, но в общем все было по-прежнему: парадный центр, грязные кривые улочки периферии, ростовчане, озабоченный каждый своими проблемами...

Ноги привели его к зданию магазина одежды.

Гарик остановился, как делал это ежедневно. Ему повезло: он всего пять дней был в Ростове, а уже вчера вышел номер "Магии в клеточку" с его, прямо сказать, дурацким объявлением...

Она стояла на своем месте, в витрине, не похожая ни на одну из своих соседок, словно производственный брак. Остальные были высокими и поджарыми, со спортивными фигурами, неестественно-замершими жестами, одинаковыми лицами. А она... Со стороны ее создателей это было попаданием в яблочко, мистическим совпадением.

Она все так же была одета в черный креп, обозначавший женственные черты ее пластмассового тела. Золотые волосы россыпью лежали на гладких покатых плечах.

Снова и снова Игорь восхитился совершенством её форм, естественностью позы и одушевленностью лица. И во сне он видел ее или же девушку, почти полностью похожую на нее. Может, серенаду спеть? Или, как положено, Калиостро вызвать? Для этой... как ее?.. материализации чувственных идей, вот. Имя же у Галатеи будет... Совершенно автономно в мозгу всплыло сочетание звуков: "Тан-рэй". Где-то он его уже слышал... "Тан" - это "вечное". Фу, глупость какая! Меньше надо засорять мозги всякими "магиями в клеточку" и каббалистической чепухой, в которой он все равно ничего не мог понять. Здесь главное создать видимость, пустить пыль в глаза. Будешь сам верить в свои способности - поверят и все остальные.

Пустой кукольный взгляд желтовато-зеленых глаз, смотревших в никуда (поэт сказал бы: "Смотревших в саму вечность"). Да, Гарик, ты становишься сентиментальным. Разве нормальный человек может всерьез считать, что их обеих сделали на одной фабрике, но в одну успели вдохнуть жизнь до обеденного перерыва, а в другую - нет. А тут как раз партию забрали, разлучили "сестренок-близняшек".

По возвращении в общежитие (его вспугнул звонок трамвая, что остановился на перекрестке на красный свет) Гарик получил от "добровольца" хорошее известие: с вахты приходила баба Нюра и передавала сообщение для Игоря - просьбу позвонить по такому-то номеру.

Отыскав в кармане "пятнашку", Гарик пошел к автомату (разговаривать на такие темы при вахтерше он не собирался).

Трубку сняла женщина с убитым голосом.

– Вы - Игорь, правильно? Хорошо, что вы все-таки позвонили! Ей совсем плохо. Вообще по гороскопу у неё тяжелый день, но так плохо еще не было...

Когда она дала ему вымолвить слово, Игорь осведомился:

– Извините, но нельзя ли ... эт самое... быть любезной поподробнее?

– Поподробнее?

– Ну, ясно дело. Чего у вас там стряслось?

– Конечно, Игорь ... Игорь?...

– Семенович.

– Игорь Семенович, - она попыхтела в трубку, хлюпнула носом.
– Моей дочке Оле 6 лет. Месяц назад я заметила, что она как-то странно дергает головой вбок. Ругала ее за это. А ей как будто воротник мешал. Я говорю: "Не балуйся", - а она - что это не нарочно. Два дня дергалась, потом перестала, я уж и забывать про то начала... А ту грипп. И не время еще, вроде, для гриппа-то!.. Проболела, да на поправку пошла, и тут ни с того, ни с сего - снова головой дергать, а вдобавок глазами вращает, хохочет, переворачивает все. И НИЧЕГО НЕ МОЖЕТ СКАЗАТЬ!!!

– Вы это... К врачу как?.. Ну, обращались?
– для подстраховки уточнил Гарик, не ожидавший, что с самого начала на него повалятся такие странные и тяжелые случаи.

– К врачу?!
– с отчаяньем заорала в трубку женщина.
– Да эти врачи мою сестру с ног до головы исполосовали, она с операционного стола у них не слазила, и все равно умерла. Чтобы я... Олю?! Им?! Да и батюшка мне сказал, что это злой дух!

– Какой батюшка?
– не понял Игорь.

– Наш поп, к которому я Ольгу водила. Отец Павел. Он сразу определил, что в нее вселился бес! Вы приедете, Игорь Семенович? На вас вся надежда!
– женщина всхлипнула.