Душехранитель

— То есть, я хотел спросить, где работает ваш муж?

Она попросила ручку, указав при этом на кармашек в чехле коляски. Ромальцев подал ей ручку и блокнотик. Рената написала ответ. Влад прочел и кивнул, затем аккуратно вырвал страничку и сделал из нее самолетик.

— Как вы назвали его? — он повел своей ладонью над малышом, тот потянулся к нему, но Ромальцев быстро убрал руку. Все в порядке. Все лучшим образом. Будь едина наша сущность, коэразиоре… Спасибо тебе…

Рената написала имя своего сына. Влад непонятно улыбнулся.

— Александр… Достойное имя для будущего защитника такой красивой матери… Или настоящего? — Ромальцев слегка подмигнул, сминая под столом бумажный самолетик.

Парни ждали. Подошла официантка. Рената провела ноготком по строчке «чай». Влад показал два пальца, и официантка удалилась. Рената принялась что-то писать.

«Александр в переводе с греческого — действительно «защитник». Вы тоже интересуетесь значением имен?»

— Нет, — беззаботно ответил Влад и откинулся на спинку стула. — Просто где-то слышал интересный факт, что Александр — это два имени в составе одного, вот и все…

Изящная, как птичье крылышко, бровь Ренаты вздернулась в немом вопросе.

— А вы не знали? Это имя означает «мужественный защитник». «Алекс» и «Андрос»… Вот так-то.

Рената слегка побледнела, но быстро взяла себя в руки, посмотрела на Влада, мягко улыбнулась. Всю жизнь бы петь парусом на ветру, видя лик ее перед собою…

Нужно будет осуществлять тот самый, «резервный» план… А он-то надеялся, что не придется этого делать… Но как теперь оставить их здесь? Счет на минуты… «Андрос»… «Андрос»! Есть!..

…Она смотрела на Влада, и в глазах ее светилось то, чего ей немного не хватало во время прогулки по парку…

…И еще — нельзя, чтобы они с Николаем сейчас об этом узнали. Надо каким-то образом вызнать подробности у Марго: наверняка к ней приходили…

* * *

— Ну, че делать будем? — насели на Клима его парни.

Этот гадский типец, по видимому, не собирался оставлять «заказанных» в одиночестве… От злости Клим даже поскреб ногтями в загривке.

— Паскудство… — прошипел он, глядя на мирно беседующих за столиками кафе рыжую и «красавчика».

— Так не стоять же! Этот, походу, ее снять решил…

— Да. Чую: у них там надолго. Ну че, ладно, отчаливаем на сегодня. Куда она денется теперь? Завтра доделаем. Еще второго найти надо…

Ребята с облегчением зашевелились.

* * *

В большом зеркале над стойкой отражалась проезжая часть улицы. Влад незаметно перевел дух: машины отъезжали. Он одним глотком допил чай, который цедил вот уже минут двадцать. Дернул рукав рубашки. Так… пятый час. Сделать нужно еще очень много.

Влад потер переносицу и едва удержался от жеста, который мог бы выдать его с головой.

Ренате не хотелось уходить. Он видел это, он чувствовал это. О, Танрэй, если бы ты знала, как не хочется уходить мне…

Внезапно молодая женщина встала, вытащила из кармашка в коляске общую тетрадь — растрепанную, потертую, почти целиком исписанную — и подала ему. Влад поднял голову:

— Что это?

Она перевернула несколько страничек и тонким пальчиком с изящным перламутровым ноготком провела по мелким буковкам.

«Заря, свет которой заливал округлые стены белоснежных зданий Оритана…» — прочел он.

Если бы она ведала, молния какой силы сейчас пронзила всю его сущность! Но лицо отразило лишь недоумение:

— А что это значит?

Рената сникла, обреченно пожала плечами. Затем села и написала: «Я не знаю. Эти слова вертятся во мне, но я не могу продолжить. Мне говорили, что это стихотворение».

— Стихотворение? Чье? Я подумал — ваше…

Она вздохнула и, ничего не добавив к уже написанному, убрала тетрадь на место. Глаза ее погасли.

Все сжалось в груди. Только не видеть ее такой. Протянуть руку — вот она, рядом. Прижать к себе, как прежде, поцеловать, рассказать все…

Во рту — солоноватый привкус крови из прокушенной губы… Молчать! Она еще не помнит. И не вспомнит, если поддаться хотя бы секундной слабости… Она должна продолжить и закончить это стихотворение сама. Только сама…

— Простите, но мне пора, — Влад сглотнул кровь и поднялся. — Я провожу вас, помогу поднять коляску.

Рената хотела было запротестовать, но он отмахнулся. На выходе выбросил в урну порванный в мелкие клочки самолетик, поднял коляску вместе с малышом и быстро спустился по ступенькам.

Больше они не разговаривали. Женщина понуро плелась рядом, даже не пытаясь забрать у него коляску. А Влад торопился, очень торопился.

На пороге своей квартиры она попыталась пригласить его войти, но Ромальцев прикрылся скрещенными руками и показал на часы.

Рената смотрела ему вслед, и Влад задержал съезжающиеся створки лифта:

— Рената. Времена сейчас тревожные. Не подходите к двери, кто бы ни звонил. До свидания.

Первым делом он бросился на поиски Николая. Тот заканчивал свои дела в офисе и уже собирался домой. Влад «довел» его до подъезда. Гроссман поднимался пешком. Хоть это усвоил, славься, Природа! А вот слежки не заметил, не почуял. Плохо, очень плохо. Но что поделать…

Найти Дмитрия было нелегко, однако в итоге они встретились.

— Ну, здравствуй, Влад Андреич. Какими судьбами к нам? — Аксенов поправил свои круглые очочки и воззрился на Ромальцева, потягивая минералочку. — Пить хочешь?

— Нет. Дмитрий, срочно пробей мне, пожалуйста, по своим каналам телефон Серапионова Андрея Константиныча…

— Серапио… о, мля! — Дмитрий подавился водой, облил рубашку. — КОГО???

— Его, его. Это Питер. Лучше — рабочий. Но можно и домашний…

— А ты-то его откуда знаешь???