Душевная травма(Рассказы о тех, кто рядом, и о себе самом)

Сережка продолжал громко реветь. Дяденька с бородой присел перед ним на корточки, понимающе погладил по голове.

— А сам собирался, когда вырастешь, стрелять в тигров из ружья! — сказал дед. — Эх ты, рева-корова!

— Собирался стрелять в тигров, а теперь будет их охранять. Хочешь быть хранителем тигров, тезка?

Сережка поднял голову, сказал, всхлипывая:

— Хочу!

— Вот и прекрасно! Поскорее вырастай! Вырастешь — поедешь в тайгу, всех тигров пересчитаешь, каждому на хвост повесишь бирку с номером и будешь ходить по лесу с ружьем — охранять тигров от разных безобразников. Охотиться на тигров сейчас нельзя — запрещено законом. Их и осталось-то всего ничего!

…Ночью Сережке приснился тигр. Он стоял на полянке в лесу — огромный, клыкастый, полосатый, цвета золотого солнца. Он был так красив, что не казался страшным. На хвосте у тигра болталась какая-то жестянка — наверное, с его номером.

Сережка хотел подойти к тигру, чтобы поздороваться с ним, но тигр вдруг предостерегающе зарычал. Гром пошел по лесу! Сережка остановился, не подошел. И зря не подошел, потому что это не тигр рычал, а это дед храпел рядом, на своей кровати!

ЧЕЛОВЕК ЛЕЖИТ НА ЗЕМЛЕ

Поздним вечером ранней весной в глухом сквере на мерзлой городской земле неподвижно лежал человек. Он был в демисезонном стандартном пальтишке и в заношенной кепке.

Человек лежал на боку, калачиком, согнув ноги в коленях. Рядом с ним сидела рослая собака овчарка, серебристо-серая с черной полосой, переходящей с хребта на длинную, дьявольски умную морду.

Собака тоже сидела неподвижно, только голова ее непрерывно поворачивалась то вправо, то влево. Собака зорко следила, не подбирается ли кто-нибудь тайком к ее хозяину.

Редких прохожих, которые, не останавливаясь, проходили мимо, собака пропускала спокойно и молча. Идешь по своим делам, ну и иди, ты меня не трогаешь, я тебя тоже не трону! Но стоило кому-либо остановиться или сделать попытку приблизиться к лежащему, как четвероногий сторож грозным, приглушенным рычанием предупреждал любопытствующего: подойдешь — пеняй на себя!

И любопытствующий, оценив по достоинству белые оскаленные клыки и предупреждающее рычание, уходил, бормоча ругательства, так и не узнав, какой человек лежит на стылой земле, живой или мертвый.

Но вот в сквере появилась явно супружеская пара. Она — низенькая, румяная, сдобная, как сказочный колобок, который «и от бабушки ушел, и от дедушки ушел», он — невысокий, плотный, из породы добродушных толстяков-оптимистов. Она — в каракулевой шубке и каракулевой кокетливой шапочке, он — в добротном ратиновом пальто, с ярким мохеровым шарфом на шее.

Они увидели лежащего на земле человека и сидящую подле него собаку.

— Витя, какой ужас! — сказала она. — Он же замерзнет, если уже не замерз! Подойди к нему и посмотри, что с ним!

Он послушно сделал шаг по направлению к лежащему человеку. Пес оскалил зубы и зарычал. Он обернулся к ней:

— Не так-то просто к нему подойти!

— Витенька, неужели ты, мой бесстрашный муж, боишься этой симпатичной собачки?!

— Нет, я не боюсь, — сказал он, — но в общем-то симпатичная собачка явно не хочет, чтобы твой бесстрашный муж подходил к этому бесчувственному телу!

— Мало ли чего собачка не хочет! Ты, Витя, человек, царь природы, как-то повлияй на нее, поговори с ней ласково, интеллигентно!.. Обожди, у меня в сумочке, кажется, есть конфетка!

Она достала из сумки шоколадку в обертке, развернула и дала ему.

— Возьми и брось в сторону, а сам быстренько подойди к человеку и взгляни.

Он взял шоколадку.

— Песик, а песик, — в голосе его зазвучали сладкие, подхалимские нотки, — не надо так рычать, я только подойду и брошу на твоего хозяина, так сказать, ретроспективный взгляд. Договорились? На, возьми шоколадку! Не бойся, кушай! На!..

Он зачем-то поплевал на конфетку, как рыболовы плюют на червяка на крючке, прежде чем закинуть удочку в воду, и бросил ее собаке.

Пес вскочил на все четыре лапы и зарычал так, что она с ужасом вскрикнула:

— Витька, не подходи! У нее шерсть поднялась на загривке!

— Подойти, в общем, можно, — рассудительно произнес бесстрашный муж, — но если в результате на земле окажутся два царя природы — он и я, — я за это не отвечаю.

Пес зарычал.

— Нет, пожалуй, лучше не подходить!..

Он взял ее под руку.

— Здесь недалеко отделение милиции, пойдем туда, пусть примут меры, вызовут «скорую помощь», ветеринара, черта в ступе!.. Действительно же безобразие: лежит человек на мерзлой земле, а до него никому дела нет!

…В отделении милиции было тепло, тихо и по-своему уютно. Дежурный лейтенант играл в шахматы с угрюмым брюнетом в сером шерстяном свитере. Дежурный выслушал рассказ «бесстрашного мужа», назвавшегося профессором Перепаловым Виктором Михайловичем, и сказал, нетерпеливо косясь на шахматную доску:

— Ничего страшного нет, товарищ профессор. Все, как говорится, спокойно в датском королевстве. Это пьянь лежит!

Он бросил быстрый взгляд на своего угрюмого партнера по шахматам.

— Слышь, Николай, опять наш друг Калобашников дает представление!

Угрюмый брюнет в свитере, не отрывая глаз от шахматной доски, процедил сквозь зубы:

— Я бы все-таки отобрал у него Руслана. Испортит собаку!

— Мотивов нет юридических! — сказал лейтенант и двинул белую пешку в центре. Потом снова обернулся к супругам Перепаловым: — Это Калобашников, пьяница, живет тут недалеко. Напьется, берет свою собаку — дивный овчар, кличка Руслан, да вы видели его! — и идет в сквер. Ложится на землю — подремать, проветриться. А Руслан сидит рядом и никого к нему не подпускает.

— Он же может смертельно простудиться, схватить плеврит! — горячо сказала Перепалова.

— Или воспаление почек! — поддержал свою жену Перепалов.

— Во-первых, пьяного, как известно, бог бережет. А во-вторых, у него закалка. И все выверено — до одной минуты. Ему нужно двадцать пять минут на земле полежать, чтобы хмель вышел из головы. Ровно через двадцать пять минут Руслан его поднимет и отведет домой спать. Так что не беспокойтесь и продолжайте свою прогулку, товарищ профессор. Дежурный в курсе!