Два часа в благородном семействе, или о чем скрипела дверь

ДДУШКА. Ежели бы ноги, я бы съ молокососомъ-то потягался… Надьку бы эту… хо-хо-хо!.. этого… того… (Закрываетъ ликъ свой «Новымъ Временемъ» и дремлетъ.)

ДЯДЯ (входитъ). Оставь меня! Оставь меня, говорю теб!

СЫНОКЪ (бжитъ за нимъ). Но, дядя…

ДЯДЯ. А! Теперь я все понимаю.

СЫНОКЪ. Право, вы уже слишкомъ горячо приняли къ сердцу.

ДЯДЯ. О, какъ это подло, гадко, ужасно!

СЫНОКЪ. Я не оправдываю себя, но, все-таки, — подобныя выраженія?!

ДЯДЯ. Опуститься до такой низости!

СЫНОКЪ. Вдь, я же раскаиваюсь! Я — чмъ угодно готовъ загладить.

ДЯДЯ. Мерзкая женщина! Грязная женщина! Гадина! Мессалина!

СЫНОКЪ. Дядя! Вы не имете права…

ДЯДЯ. И подобная тварь — въ нашей семь?!

СЫНОКЪ. Браните меня, но Надю — вы совершенно не знаете. Прошу ее уважать.

ДЯДЯ (смотритъ на него въ упоръ и съ совершеннымъ безмолвіемъ). Чего?

СЫНОКЪ. Я прошу васъ Надю уважать.

ДЯДЯ. Скажи, пожалуйста: отстанешь ты отъ меня сегодня, или вотъ такъ и намренъ прилипнуть баннымъ листомъ?

СЫНОКЪ. Если вамъ непріятно….

ДЯДЯ. Да-съ, непріятно.

СЫНОКЪ. Если я вамъ мшаю……

ДЯДЯ. Да-съ, мшаете.

СЫНОКЪ. Я могу уйти.

ДЯДЯ. Да-съ, уйдите.

СЫНОКЪ. Но про Надю вы такъ не смете… да! не смете! нехорошо! (Уходитъ.)

ДЯДЯ. Нтъ! Какова наша великолпная Лили, моя благопристойнйшая, идеальная сестрица! Примрная мать семейства? Матрона благочестивая? А?! Дло ясно. Вотъ оно — какъ на ладони. И эта горячность, съ которою Лили защищаетъ негодяя едора. И эта злобная ревность, съ которою она гонитъ несчастную Надежду. И эта поспшная обидчивость на мои слова, что едоръ, можетъ быть, шелъ совсмъ не къ Над…

ДРУГЪ ДОМА (входитъ). Лили… Елены Николаевны нтъ здсь?

ДЯДЯ. Вотъ еще фигура! Фамильное дополненіе! Благопріобртенный рыцарь Тогенбургъ!

ДРУГЪ ДОМА. Лили… Елена Николаевна такъ растревожена, такъ взволновалась. А вы знаете, какъ я волнуюсь, когда она волнуется.

ДЯДЯ (стоитъ предъ нимъ, скрестивъ руки на груди). «Возьмите ваши слова обратно!».

ДРУГЪ ДОМА. Какъ?

ДЯДЯ. «Возьмите ваши слова обратно».

ДРУГЪ ДОМА. Поль, на васъ лица нтъ! Вы разстроены, Поль? Вы больны?

ДЯДЯ. И разстроенъ, и боленъ.

ДРУГЪ ДОМА. И все это — изъ-за…

ДЯДЯ. Изъ-за! изъ-за!

ДРУГЪ ДОМА. Поль! Дорогой товарищъ! Дайте мн вашу руку. Такъ. Будемъ говорить, какъ мужчины, по душамъ. Вы неправы.

ДЯДЯ. Вамъ-то откуда знать, правъ я или неправъ?

ДРУГЪ ДОМА. Если вы питаете слабость къ этой двушк, зачмъ вамъ непремнно нужно, чтобы она оставалась въ дом вашей сестры? Вы человкъ съ состояніемъ. Наймите ей квартирку, устройте обстановку, положите приличное содержаніе….

ДЯДЯ. Опять я у нихъ оказываюсь въ Надьку влюбленъ!

ДРУГЪ ДОМА. Я, другъ мой Поль, странности любви понимаю. И снисхожу. Маргарита была простая мщанка, но великій Фаустъ увидалъ ее за швейною машиною и — продалъ свою душу Мефистофелю.

ДЯДЯ. Фаустъ? Нтъ, мой любезнйшій. Я себя не Фаустомъ чувствую, а скоре Валентиномъ.

ДРУГЪ ДОМА. Поль… Вашъ намекъ.

ДЯДЯ (демонически хохочетъ). «Возьмите ваши слова обратно!»…

ДРУГЪ ДОМА. Фи, Поль! Вы продолжаете подозрвать…

ДЯДЯ. Нтъ-съ, не подозрвать. Спросите племянника Мишку. Надя была съ нимъ. Между нею и едоромъ нтъ ничего.

ДРУГЪ ДОМА. Вы уврены?

ДЯДЯ. Спросите Мишку!

ДРУГЪ ДОМА (закрываетъ глаза рукою). Ужасно!.. а! ужасно!.. какой ударъ фамиліи! Бдная, жалкая Клодина!

ДЯДЯ. Позвольте-съ…

ДРУГЪ ДОМА (стремительно). Но, Поль, ради Бога, удержитесь: ни слова Лили. Зачмъ ей знать эту грязь? Она и безъ того взволнована.

ДЯДЯ. Но позвольте же.

ДРУГЪ ДОМА. И постарайтесь не быть слишкомъ суровымъ къ той… преступной. Пожалйте Клодину! Смирите ваше негодованіе!..

ДЯДЯ. Да позвольте же мн…

ДРУГЪ ДОМА. Вооружитесь философіей. Клодин тридцать девять лтъ. Вспомните Вольтера. «Если двушекъ не выдаютъ замужъ, он выходятъ сами»…

ДЯДЯ. Да чортъ же побери, наконецъ!..

МАТЬ (входитъ). Поль опять о чемъ-то ужасно кричитъ.

ДРУГЪ ДОМА. Дорогая!

МАТЬ. Еще никогда въ жизни не испытывала такой ужасной мигрени.

ДРУГЪ ДОМА. Вамъ надо на воздухъ, непремнно на воздухъ.

МАТЬ. Да, я приказала заложить лошадей. (Уходитъ.)

ДРУГЪ ДОМА. Я съ вами, дорогая…

ДЯДЯ. Хмъ… Любезнйшая сестрица.

ДРУГЪ ДОМА. Поль! Ради Бога! Предоставьте мн… Я лучше васъ знаю Лили. Не надо! Р-р-р-ради Б-б-бога! (Жметъ ему руку и, уходя, шопотомъ.) Теперь издаютъ много хорошихъ книгъ. Знаете, поучительныхъ: для нихъ, падшихъ. Я сейчасъ же заду въ магазинъ и пріобрту для несчастной Клодины. (Уходитъ.)

ДДУШКА (снимаетъ «Новое Время» съ лица своего). А генералъ-то подрыхъ.

ДЯДЯ. Мессалина! Лукреція Борджіа! Мать Гамлета, въ сравненіи съ тобою, ангелъ правды и невинности!

ДДУШКА. Удивительное дло, Поль: отчего мн во сн двки не снятся?

ДЯДЯ. Папаша!

ДДУШКА. Прежде снились. Хорошихъ двокъ во сн видалъ.

ДЯДЯ. Что ваши сны, папаша! У насъ наяву такое…

ДДУШКА. Ну, наяву, братъ, ау! Насъ нту. Былъ комъ, да уздился. Хо-хо-хо!