Два дундука из сундука

– Он небось обрадовался?
– заинтересованно спросил Алешка и состроил мне недовольную гримасу: мол, что ты копаешься?

– У! Обрадовался! Портмонет толстенный, деньгами набитый.
– Дед снова перебросил удочку, поближе к мосткам.

Удобно, подумал я.

– Поблагодарил вас?
– спросил Алешка.

– А как же! Спасибо сказал. Руку мне пожал. И сигареткой угостил. Да ведь я некурящий.

– И все?
– Алешка в безмерном удивлении распахнул глаза.

– А чего еще?
– так же безмерно удивился дед.
– Уважил Ерофеича. Недаром он сам себя уважает.

Да, очень недаром. Мне даже стыдно стало, что мы собираемся сыграть шутку, пусть и в добрых целях, с таким честным и простодушным человеком.

И все-таки я перегнулся в лодку, развязал мешок и вытряхнул Соньку в воду. Она легла на дно. Сверху глядя - лежит в воде что-то вроде автомобильной покрышки.

Но тут все случилось так, что и деду мы праздник устроили, и у самих совесть осталась чиста.

Сонька долго лежала на дне, чуть шевеля жабрами и плавниками. Плавать, что ли, разучилась? Или осваивалась в новых условиях. А дед в это время сменил наживку и снова забросил удочку. Поплавок смачно шлепнулся в воду. Обжора Сонька встрепенулась, как собака при команде «Фас!», и направилась к наживке. Как-то бочком, все так же изогнувшись, она скрылась под мостками и вскоре появилась с другой их стороны. Здесь она долго не раздумывала, подплыла к комочку хлебного мякиша на крючке и хапнула их - и мякиш, и крючок.

– Ерофеич - он кто?
– продолжал вещать дед. И вдруг осекся.

Поплавок нырнул камнем, леска натянулась струной, удилище изогнулось в дугу. Сонька едва не сдернула Ерофеича в воду.

– Клюёть!
– завопил он.
– Крокодила Ерофеич поймал! И куды я его дену?

Надо было помогать деду, пока не лопнула леска. Я спрыгнул в воду и нашарил у дна дергающуюся на крючке Соньку, подхватил ее под жабры. Забросил на мостки.

– Вона какая!
– Дед щелкнул языком. Пригляделся - Сонька довольно спокойно лежала на мостках, разевала пасть и шевелила жабрами.

– Кривая какая-то, - оценил ее дед.

– Зато большая, - оценил Алешка.
– Откормленная. Котлеты жрала.

– И как мне с ней быть?
– Дед приподнял шляпу и поскреб пальцем лысину.
– Слышь, пацаны, а не пустить ли ее обратно в реку, а? Пусть себе в Астрахань плывет. Все равно никто Ерофеичу не поверит.

– Как хотите, - сказал Алешка, пожав плечами.
– Ваша рыба.

Дед выпростал из Сонькиной пасти крючок и столкнул ее без сожаления в воду. Соня неторопливо шмыгнула под мостки и свернулась там в клубок, как собака в будке.

– Ишь ты, - дед опять почесал лысину, - прямо ручная. Пусть себе живет. А надо будет, Ерофеич ее обратно поймает. Или портмонет на дороге найдет. Он такой, Ерофеич-то!

Это точно. Он такой! Необыкновенный.

Глава XV

Тревожная кнопка

– Ну и гад!
– вдруг высказался Алешка, мрачно молчавший всю дорогу к дому.

– Кто?

– Зубастый! Жлоб! Такому хорошему деду за целый бумажник денег сигаретку подарил. Если он мне попадется, будет доволен.

Мы в тот момент, конечно, не догадывались, что Зубастый жлоб только и мечтает о встрече с нами. Полундра, узнав от Рыжего Клопа, что мы зачем-то притащили утопленный ими сундук с пробками, тут же помчался к Толстяку Вене. Тот сначала отмахнулся от него, а потом призадумался.

На его месте любой дурак призадумался бы. Они искали деньги Каркадила, нашли вместо них коллекцию пивных пробок. И не удосужились в них покопаться. А какие-то пацаны (Лешка с Димкой, дети людоедов), видимо, удосужились. И что-то очень ценное в этом сундуке обнаружили. Иначе зачем они его тащили от реки до дома? А если там, на дне сундука и прятались огромные Каркадиловы баксы? Впору локти кусать!

И Толстяк Веня завел двигатель белого катера «Амелия» и направил его к пристани «Опенки», откуда трусцой потрюхал в резиденцию Зубастого Мена.

К сожалению, слухи о том, что в найденном сундуке - всего лишь фальшивые доллары, ни до Толстяка, ни до Зубастого дойти не успели.

Дома мы решили сделать еще одно доброе дело. Вычерпали до дна Сонькину бочку и вычистили и вымыли ее до полной чистоты. Чтобы Митёк снова мог принимать по утрам дождливые, как сказал Алешка, умывания. Правда, пока бочка стояла пустая, и нужен был, наверное, не один дождь, чтобы она вновь наполнилась. Зато как гулко и красиво она звучала, если ахнуть по ней, проходя мимо, черенком лопаты. Алешка, по-моему, специально раз по двадцать на дню шастал возле бочки. И достиг в этом деле большого мастерства. Мама даже выглядывала в окно и говорила:

– Гроза идет. Совсем рядом уже гремит.
– И поворачивалась к Митьку: - Странные в ваших краях водятся грозы - ни туч, ни молний.

На что Митёк хмыкал и бормотал в ответ:

– Возможно. А вот в ваших краях водятся странные дети.

Забросив картину, Алешка надумал, по примеру Митька, писать книгу.

– Пап, - спросил он, - тебе диктофон нужен?

Папа иногда пользовался на службе диктофоном: всякие несекретные распоряжения записывал. И по привычке взя его и в отпуск.

– А тебе зачем?
– спросил он Алешку.

– Буду мысли записывать, - так лаконично и твердо ответил тот, что папа дальше расспрашивать его не решился.

Но Митёк не устоял. Он усмехнулся и спросил Алешку с ехидцей в голосе:

– А у тебя разве мысли есть? Вот уж не подумал бы.

Алешка стрельнул в него обидчивым взглядом, но и Митьку ничего не сказал, забрал диктофон и незаметно куда-то слинял. Как потом он шепнул мне, в деревню.

– Зачем?

– Собачьи мысли записывал.

– Какие еще собачьи мысли?
– удивился я.
– Тебе своих мало?

– Мысли вслух, - загадочно ответил Алешка.
– Например: «Уходи отсюда, я не сплю и все слышу!»

Загадочный мальчик.

Вернувшись домой, «загадочный мальчик» забежал в мастерскую и выпросил у Митька старый динамик, который, оказывается, давно присмотрел.

– Зачем?

– Мысли воспроизводить. Громко и отчетливо.

– А… - Митек сделал вид, что все понял, отдал ему динамик и снова склонился к своему любимому пулемету.

Алешка, сперев еще попутно большой молоток, тут же шмыгнул в нашу комнату и заперся там.

Довольно долго мы его не видели и не слышали. Мама даже забеспокоилась:

– Дим, ты не знаешь, что он задумал?

– Будет чьи-то собачьи мысли воспроизводить вслух.

Мама испугалась.

– Что это значит? Это не опасно?
– Она тут же поднялась наверх и забарабанила в дверь.
– Открой, Алексей!

В ответ совершенно неожиданно прозвучал грозный собачий лай. Мама отскочила от двери.