Два евро на сдачу
Шрифт:
– Очень смешно, ага.
Они немного помолчали, глядя куда-то в темноту.
– Тебя воспитывала бабушка? Я столько о ней услышал за этот день и совсем ничего о твоих родителях.
– Бабуля в детстве мне однажды сказала: «Если ты своими словами не преумножаешь добро в этом мире, то лучше помолчи». Вот я и молчу.
– Какая мудрая у тебя бабушка. Как жаль, что мудрость не передается по наследству.
– Эй! – Кларисса снова легонько ударила его по плечу и продолжила: – Но воспитывала меня не бабушка. Мы почти все время жили в разных городах. Меня воспитала улица, – добавила она драматичным шепотом и усмехнулась. Даниэль улыбнулся. –
– Что? В рваной и грязной одежде?
– Ну да, пока гуляешь, разное может случиться вообще-то. – Кларисса развела руками. – Мы же лазили по заборам и деревьям, иначе какой смысл гулять?
– Действительно… – с сарказмом сказал Даниэль. – Никакого смысла.
– Ну так вот. – Кларисса не обратила на него внимания. – В конце концов я стала гулять одна. Потом наступала зима, становилось совсем холодно, и я приходила в местную библиотеку на нашей улице. Сидела там часами до самого закрытия. Мне кажется, я перечитала там все книги. Некоторые даже несколько раз. Есть ощущение, что в библиотеке я научилась гораздо большему, чем в школе. Тем не менее мои культурные посиделки в гордом одиночестве превратили меня из странной девчонки в настоящего изгоя.
Кларисса пожала плечами и перевела взгляд на Даниэля. Тот смотрел на нее по-доброму, с грустью в глазах.
– Ой. Вот только не надо меня жалеть. Я счастлива, что не росла каким-нибудь избалованным ребенком вроде тебя.
Жалость мгновенно улетучилась из взгляда Даниэля, и он сжал губы, раздув ноздри.
– Все, Кларисса, я пошел спать. Спокойной ночи. – Он встал и направился к двери в хостел.
– Эй, ну ладно тебе! Подожди меня! – Кларисса побежала за ним. – Какие все-таки они ранимые, эти избалованные богатенькие дети…
Забежав в хостел, Кларисса врезалась в Даниэля, стоявшего прямо около двери.
– Ты хочешь есть? – спросил он, будто две секунды назад не собирался ложиться спать.
– Было бы неплохо. Но я не пойду с тобой в мишленовские рестораны, ты меня так скоро разоришь.
Даниэль засмеялся:
– Конечно!
Прогулка
– И все равно я не понимаю, зачем было так сопротивляться. Ну принесли тебе капучино вместо латте, разве это проблема? – сказал Даниэль, когда они, поужинав, вышли из пиццерии.
– Не люблю молочную пену. К тому же они не добавили корицу, а я ведь просила с корицей и ванилью.
– Ваниль! Так по-девчачьи пить ванильный кофе. Все девчонки такое любят, да?
Кларисса нахмурилась.
– Откуда я знаю. Ваниль любят все, это один из самых уютных запахов. И, поверь, во мне из ванильного только выпитый кофе. И то ненадолго.
Даниэль засмеялся.
– Не хочешь прогуляться? – спросил он. – Как будто потеплело.
– После еды всегда так кажется, – отмахнулась Кларисса.
– Я серьезно, пошли. – Даниэль потянул ее за руку. – Быть в Париже под Рождество и
даже не прогуляться? Тем более уже совсем стемнело, будет красиво.– Ну ладно, – нехотя отозвалась она.
Рождественские украшения сверкали повсюду, блики отражались от мокрого темного асфальта. Деревья, украшенные гирляндами с лампочками, ярко освещали улицы, и, несмотря на поздний час, было очень светло.
– Жаль, что галерея «Лафайет» уже закрыта, – сказал Даниэль, когда они проходили мимо ярко украшенного здания.
– «Лафайет»… – задумчиво протянула Кларисса и, немного помолчав, добавила: – Да, одно из красивейших мест под Рождество. Ты, наверное, вместо того чтобы находить подарки под елкой как простые смертные дети, ехал с родителями сюда, и они покупали тебе все, на что ты указывал пальцем.
– Я вот весь день не могу понять. Почему ты вообще решила, что я богатый? Может, поделишься?
– Я знаю, в каких магазинах продается одежда, которую ты носишь.
Даниэль окинул взглядом свое пальто, рубашку, брюки и шарф.
– Может, это просто гениально сделанные копии дорогих брендов?
Кларисса поморщилась.
– Если копия действительно сделана гениально, то она тоже будет стоить немало.
– А может, у меня и нет таких денег, а я беру кредиты и потом годами расплачиваюсь за свои рубашки? Может, просто пускаю пыль в глаза?
– В это охотно верю, – улыбнулась Кларисса.
– Конечно, люди всегда охотно верят в то, что они хотят увидеть.
– Ну то есть ты хочешь сказать, что я ошибаюсь и ты нищий… эм… управляющий банка или кто ты там?
Даниэль усмехнулся.
– Зарплата у меня совершенно обычная.
Кларисса недоверчиво смерила его взглядом.
– Но мои родители, пока я еще учился в школе, выгодно инвестировали деньги из фонда, который они держали в банке на мое образование.
Кларисса скривилась.
– Ну а я о чем?
– Что? – запротестовал Даниэль. – Я же фактически стал жертвой! Они не посоветовались со мной и все деньги, отложенные на меня, пустили в сомнительное предприятие!
– Не такое уж и сомнительное, раз у них все получилось. Наверняка они знали, что делают. Да и все равно это были не твои деньги. Они их зарабатывали и могли делать с ними все что угодно. В их обязанности вообще-то не входило копить на твое образование. Пошел бы после школы мыть сортиры и копить на Сорбонну или что там у тебя было… Не умер бы.
– Ну и ладно, – смирился Даниэль.
– Почему тебя вообще так волнует, что в моем представлении ты из богатеньких?
– Дело же не в деньгах, а в твоем убеждении, что раз уж они есть у человека, то он просто везунчик, не знавший горя. Поверхностный и пустоголовый.
– Или так, или чванливый сноб.
– Ну вот видишь, ты сразу клеймишь человека и даже не пытаешься узнать его поближе. Нельзя вешать ярлыки на людей. Люди разные.
Кларисса внимательно посмотрела на серьезное выражение лица Даниэля.
– А ты ведь тоже ходишь в магазины с дорогой одеждой? – Его вдруг осенило. – Иначе откуда ты знаешь, сколько стоит мое пальто? Вряд ли ты увидела его на модели в журнале и с ходу определила, что это оно на мне.
– Каюсь, – подняла руки Кларисса. – Я захожу иногда в такие магазины. Но это исключительно в терапевтических целях.
– Что? – улыбнулся Даниэль. – Это все твоя легендарная интернет-терапия?
– Смейся-смейся. – Кларисса показала ему язык.
– Нет, серьезно, что за терапевтические цели?