Два лика Ирэн

— … и вот тогда, ближе к рассвету, мы пробрались в курятник, брали свежие яйца и рисовали на них угольной палочкой чертей! Я рисовал, потому что я лучше умел чертей изображать! — сказано это было с немалой гордостью: — Ох, и визжала же утром тётка Гарпина!

Ирэн смеялась, отчётливо представляя себе эту картину.

— Вам с вашим другом досталось?

— Ну, поймать-то нас, конечно, не поймали… Но тогда жив ещё был отец, и в замке с нами жил старенький священник, отец Анфисий… Так что и ептимью на нас наложил он от всей души, а отец проследил, чтобы мы все поклоны отбили, как положено. Пороть, правда, не велел. Зато я потом сам лично слышал, как он своему старому другу рассказывал об этом. И смеялись они долго-долго!

Барон рассказывал о болотном рогозе:

— Ну, его ещё камыш называют. Так вот, корни у него – очень даже съедобные. Мы их запекали в золе, вкусно получалось. А ещё бутень съедобный. У него, знаете, такие небольшие толстые «морковки»-корни под землёй…

Проснулась госпожа Кёрст, но рассказы о детстве барона и его проказах прекратились ненадолго. Ближе к вечеру барона разговорил Дикон, ему очень хотелось послушать о его приключениях в детстве. Подросток с горящими от восторга глазами расспрашивал лорда, где и какую рыбу тот ловил, ходил ли в детстве на охоту и прочее. Ирэн с удовольствием смотрела на болтающую парочку и с грустью понимала, что в воспитании и образовании детей она упустила очень-очень много. Все эти годы, хоть и без всякой осады, дети жили, как в клетке, ничего не зная о мире за стенами замка.

Заметила она и одну интересную деталь. С Диконом лорд держался несколько свободнее, похоже, ему и самому было приятно вспоминать детство и дом, где он столько лет не был. Барон оттаивал…

Пожалуй, с таким попутчиком леди Ирэн повезло.

Зато граф Горацио дулся даже после того, как Ирэн объяснила ему, почему днём выкинула цветы. Она от чистого сердца попросила прощения, но граф, оскорблённый тем, что цветы вылетели из кареты прямо перед мордой его коня, а потом в карете раздавались голоса и явно шла какая-то веселая беседа, холодно кивнул и промолчал.

Возможно, он ожидал, что расстроенная его невниманием леди кинется доказывать, что он ей небезразличен, извинится ещё не один раз и вообще будет чувствовать свою вину сильнее. Однако, леди Ирэн только пожала плечами и отошла. К тому самому костру, где сидели этот нищий баронишка и её пасынок. Нахальный мальчишка, которому она слишком много позволяла.

29

Эти три недели пути подходили, наконец-то, к завершению. С утра леди Ирэн испытывала вполне понятный подъём – вечером они уже будут в замке!

Она соскучилась по Артуру и малышке Лорен, ей хотелось вымыться в своей личной ванной, а не плескаться из ковша, брезгливо забираясь в не слишком чистые посудины, которые ей предлагали в замках по пути домой. Узнать, что в цехах всё хорошо, осмотреть новые запасы ткани, что уйдёт в город осенним обозом. Да мало ли дел дома? А главное, у неё ещё есть время высадить семена индигао и уже в этом году получить синюю краску. Оценить, насколько хорош новый краситель.

Кроме того, дома она сможет до минимума свести контакты с графом Горацио Киранским. Все вопросы по охране замка он будет решать с Ричардом, так что общение можно будет свести к очень редким случайным встречам.

Господи боже мой, как же он надоел Ирэн за эти недели! Самый большой недостаток графа даже не отсутствие ума, а то, что у него не хватало терпения вести какую-то одну линию поведения. То он дулся на леди Ирэн за слишком близкое общение с бароном, держа себя подчёркнуто холодно и официально, то, вдруг, совершенно на пустом месте начинал яростно ухаживать и говорить комплименты, собирать букеты цветов с пропылённых обочин и, влажно глядя в глаза Ирэн, произносить дифирамбы в честь «прекрасной графини», то, правда всего один раз, пытаться обнять и поцеловать графиню во время стоянки.

Грай и Черныш, разумеется, привыкли к нему за эти недели, но это вовсе не значило, что кто-то мог без разрешения хватать их хозяйку! Черныш молча сбил графа с ног и совершенно бешеным взглядом напугал его так, что почти все оставшиеся в дороге дни после этого Горацио изображал холодность в отношении леди Ирэн. Грай же просто подержал упавшего графа за горло, придавливая нежную кожу и оставляя жутковатые отметины. Больше всего Горацио напугало то, что собаки даже не лаяли, не пытались кидаться и хватать за одежду. Они сработали так, как будто были разумны, как будто смогли договориться, что как только Черныш роняет человека, Грай фиксирует его горло, не давая встать.

Взбешённая леди Ирэн, в это время стоя над поверженным графом, выговаривала ему:

— Если вы, баран тупой, позволите себе ещё раз что-то подобное, я просто прикажу собакам разорвать вас! Чёртова скотина! Кто дал вам право хватать меня и лезть с вашими слюнявыми поцелуями?! — она брезгливо вытерла губы, от чего граф испытал приступ бешенства. Если бы не чёртовы псы, он бы уже…!

— Вы не граф, вы – моральный урод и мерзавец! Я сейчас людей позову и вас вообще кастрируют за попытку насилия над высокородной! Что?! Что вы там бормочете? Ах, это я вас неправильно поняла?!

Ещё несколько минут Ирэн приходила в себя, потом поняв, что нужно как-то выбираться из дурацкой ситуации, сказала:

— Фу… Фу, Грай… Выплюнь эту дрянь. И запомните, чёртов идиот, я запрещаю вам подходить ко мне. В следующий раз собаки просто порвут вам горло.

Графа трясло от ненависти и унижения. Он вытащил надушенный носовой платок и, на ходу вытирая обслюнявленную шею, думал: «Кажется, чёртов пес прокусил кожу, надо сходить и умыться. Где-то тут был ручей… Но эта… Эта девка что о себе думает?! Ругалась, как пьяный золотарь… Какого чёрта ей вообще нужно?! И получше, и поблагороднее дамочки на шею вешались, а тут… Тоже мне, графинька! Гадина, а не благородная леди… А собаки… Ну, и на собак можно найти управу! А эта тварь ещё своё получит!».

Последние дни пути прошли под знаком холодной вежливости. Однако, отправляясь «в кустики», графиня теперь просила леди Кёрст сопровождать её. От греха, как говорится, подальше.

Ближе к концу путешествия основательно потеплели её отношения с лордом Стенли де Аркуром. Он был вежлив и сдержан, как-то само собой получилось, что он взял на себя присмотр за грузами на телегах и каждый день с утра обходил и проверял, что и как закреплено. Это случилось после того, как чуть не потеряли с последней телеги тюк с подарками детям. Кроме того, барон подружился с Диконом и пообещал сводить его на рыбалку, как только получше заживёт рана, и с разрешения госпожи графини, разумеется.

— Так что ты, парень, леди слушайся. Будешь шкодить – не отпустит ведь. Женщины – они такие мстительные! — и оба, переглянувшись, заулыбались друг другу. Дикон понимал, что это всего лишь шутка, но немного задумался.

— Госпожа Ирэн не мстительная, лорд Аркур. Она… Она… — подросток мучительно подбирал слова: — Она – справедливая! Вот! — Дикон был искренне рад, что нашёл нужное понятие: — А ещё она добрая и только кажется строгой.

— И что, госпожа никогда не наказывала тебя? И даже за ухо не драла? — удивился барон.