Два Поттера

Быть приживалой в чужой магической семье Гэри и сам не хотел, так что когда миссис МакГонагалл заговорила о том, чтобы подыскать ему опекунов, сперва старался не реагировать, а потом сказал, что это ему неинтересно. Та, кажется, обиделась. Странная она. Вот какой смысл ему жить в волшебном мире, если само волшебство ему недоступно? Только настроение портить. Нет, действительно, лучше уйти.

Перепугало его одно: он прочитал, что сквибам, когда тех отправляли в обычный мир, стирали память. И это было по-настоящему страшно.

К его огромному облегчению, мозги Гарри Поттера править никто не собирался — Снейп сам рассказал ему про Обливиэйт, и сам же объяснил, почему герой магического мира может этого не бояться.

«Оказывается, от этого самого геройства может быть и польза, — подумал Гэри, собирая вещи в чемодан с расширением пространства, подаренный ему аж самим директором. — И здорово, что я сквиб… или не сквиб? Артефактами вроде этого, — он поднажал на крышку, закрывая замок, — пользоваться могу, значит, сквиб? Или люди тоже могут? Кажется, какими-то могут, я читал. Тем же ковром-самолетом, точно. Как вообще сквибов определяют?»

Времени, чтобы выяснить вопрос, было в обрез, но он выяснил и снова обалдел: «все знали, что рожденный волшебником магглом стать не может — только сквибом, как не может у магов и родиться маггл». И это «всем известно» считалось главным аргументом! А он, Гэри, — сквиб. Просто потому что. И это была отнюдь не единственная и далеко не первая, мягко говоря, странность мира волшебников. Нет, мнение Гэри об открывшемся ему новом мире не то чтоб изменилось, но стало весьма двояким. Волшебников ему довольно трудно понять. А значит — очень неудобно жить рядом с ними. Не говоря уже о том, что без магии.

Он, конечно, подслушал, что ему эту самую магию собираются как-то вернуть, но в последнее время становилось страшновато — он-то знал, что никакой не сын волшебников. А что случается, когда волшебство идет не так, в Мунго насмотрелся. Жуть.

Нет, надо двигать в родной нормальный мир, там искать этого Гарри, а потом… ни черта непонятно, что потом. Но вдвоем они что-нибудь придумают, наверное. Говорят же, что одна голова хорошо, а две — лучше! Вот только к тому мужику, что выкинул его из машины, Гэри не хотел. А придется…

И чем ближе была его отправка в маггловский мир, тем больше Гэри злился. И в конце концов захотел… отомстить! И магия для этого ему была совершенно не обязательна.

И вот «все случилось»: Снейп — Гэри даже не сомневался, что это будет именно он — кому еще директор поручал неприятные дела? — аппарировал его на Тисовую улицу, увеличил его чемодан и со странным прищуром посмотрел чуть поверх головы Гэри.

— Вы готовы встретиться с любимыми родственниками? — спросил он как-то преувеличенно безразлично.

Гэри опешил. Он только сейчас сообразил, что не представляет, как себя с ними вести. Придется продолжать играть в несознанку… И тут его пробрал холодный пот, ведь тот Гарри жил с этими Дурслями десять лет, неужели они перепутают? Ладно волшебники, которые его сроду видели один раз, но Дурсли? Они ведь его не признают! Или… признают? Что делать??!

А они уже стояли перед калиткой, Снейп потянулся к ней рукой, распахнул…

Вернон Дурсль, тщательно обработанный довольно способным бородатым менталистом, открыл дверь с вежливым выражением лица, которое не очень-то вязалось с его чертами, и…

Гэри показалось, что это конец. Сейчас все рухнет, потому что он никакой не Поттер, то есть Поттер, конечно, но не тот, которого здесь ждут, и бросился вперед с воплем:

— Здравствуйте, дядя!

— Хек! — сказал Вернон Дурсль, согнувшись, когда его живот встретился с головой Гэри, крепко обхватившим его руками — то есть попытавшимся обхватить, конечно, — и медленно осел.

Петунья пролепетала что-то не совсем членораздельное и пошла поднимать сползающего по стеночке супруга, возле которого на удивление бестолково суетился «любимый племянник», сумбурно извиняясь, маша руками и оправдываясь тем, что «он так не хотел».

Снейп вытащил палочку, отчего Петунья было шарахнулась, но он всего лишь привел в чувство Вернона, предварительно отлевитировав того на диван в гостиной, и указал ей на кресло рядом, в которое она с радостью опустилась — ноги подгибались. А вот потом…

— Сомнус, — произнес Снейп, и Дурсли мирно засопели каждый на своем месте. — Что, мистер Поттер, нейтрализовали сразу двух одним ударом? Лихо. Я думал посмотреть, как вы будете выпутываться, и согласен, что это вам удалось. Пока удалось.

— Вы… путываться? — голос Гэри сорвался. — П-почему?

— Потому что из вас получился довольно странный Гарри Поттер.

— Я правда Поттер, — упавшим голосом сказал Гэри, взглянул на него и опустил голову. Кому он врет? Хотя…

— Не буду спорить насчет вашей фамилии. Но вот насчет родства с этим неуважаемым семейством, как и со всем остальным…

— Когда вы поняли?

— Вы серьезно думаете, что это я должен вам что-то рассказать?

Гэри тяжело вздохнул.

— Вообще-то это не я придумал. Вот этот, — он кивнул на Дурсля, — выкинул меня из машины, а очнулся я уже в этой вашей школе. Ну и там… вы сами все решили. Меня Гэри зовут. Гэри Поттер.

— И где же в это время был Гарри Поттер?

— Кажется, под машину попал. В больнице, наверное.

— Как?!

— Я это… у него сыр спер, он в магазине купил, он за мной побежал, а потом этот… — Гэри не удержался, чтоб не съязвить, — добрый дядя все отобрал, засунул меня в машину, я слышал только, как машины сзади сигналили, а потом ругался кто-то…

— Где это было?

— Недалеко от вокзала Кингс-Кросс. Там такой магазин, в нем богатенькие часто закупаются. «Сыры со всего мира» называется. Сэр, можно спросить?

— Покажете это место?

— Да конечно! Я же Гарри собирался искать! Еще когда увидел его сейф, ведь так нечестно… — Гэри вздохнул. — Это же его все.

— Да? Мне интересно, как туда вас вообще пропустили. А главное, выпустили вместе с чужими деньгами.

— Так это… я денег не брал.

Вот теперь на лице Снейпа, обычно ничего не выражавшем, кроме разной степени неудовольствия, было написано самое настоящее изумление.

— Рассказывайте.

Глава 8. Поиски, происки и юный лицедей