Два шага маятника

Полина не успела открыть рот, как Сарджи свел брови и повелительным жестом остановил ее. Он кашлянул, прочищая горло, выпрямился, и густой его бас надолго заполнил белую, чистенькую палату.

–  Сударь, -сказал ом строго и внушительно, обращаясь к Ласкару.
– Я здесь старший по возрасту и позволю себе на этом основании первым взять слово. Отнеситесь к моей речи внимательно. Она, право же, достойна этого.

Ваш покорный слуга Антон Сарджи является одним из немногих, кто с самого начала удостоился чести быть посвященным в тайну удивительного открытия. Признаюсь, поначалу я очень скептически относился ко всему, что так или иначе связано с омоложением живого организма. А когда от вас, сударь, я впервые услышал фразу о второй молодости, о возможности повернуть жизнь назад, у меня невольно возникла мысль, а не вдаетесь ли вы в какую-нибудь чертовщину, вроде той, что описана в «Фаусте». Но я тактичен, сударь, я ничем не выдал тогда своих опасений. Я решил подождать и посмотреть. Позднее я понял, что поступил очень правильно. Вы с братом и с уважаемой Полиной Долли повели дело так, что хочешь - не хочешь, а пришлось поверить в невероятное чудо, равного которому, пожалуй, еще не случалось на земле. Последние эксперименты, особенно с обезьяной Кулс, проходили на моих глазах. Они освободили мою голову от всяких сомнений. Открытие Карела Долли - факт, но от этого оно не перестало быть чудом. Я мог бы еще долго говорить в таком хвалебном тоне, но уж лучше я остановлюсь; в недалеком будущем у человечества будет достаточно времени для выражения почестей, оно не раз еще выскажет свое восхищение вашей деятельностью. Лучше я перейду прямо к делу.

Сейчас настало время, когда и я захотел поставить перед собой главный вопрос: а что может сделать Антон Сарджи, волею судьбы поставленный так близко к величайшему открытию? Как поможет он эксперименту, в чем состоит его вклад в святое дело науки? Или, может быть, вполне достаточно его маленьких забот по сборке электронного устройства? Ведь на его месте любой механик сделал бы то же самое и даже больше. Короче говоря, его не устраивает столь малый вклад. Антон Сарджи может сделать больше. Я уже изложил свою мысль Карелу и Полине Долли. Они, насколько я понял, поражены словами старика, по до сих пор воздерживаются высказать свое мнение. Я тоже не сторонник быстрых решений. Они поступают правильно, дело слишком серьезное, чтобы решать его за две минуты. И главное, они хотят услышать ваше мнение, Ласкар Долли, потому что вы самый опытный и к тому же самый старший по возрасту. Вот почему мы и пришли к вам.

Так вот теперь, после вступления, речь пойдет о моем предложении, сударь.

Я предлагаю для первого опыта свое старое и бренное тело, я хочу, чтобы вы располагали им, как вам хочется. Я готов передать себя в ваше распоряжение, - и довольно баловаться кроликами и обезьянами, переходите к опытам на человеке, коль уж вы затеяли все это для человека! Я не очень удачно могу представлять собой человечество, но право же, пока я жив, я смею называть себя человеком и готов ко всему ради науки.

Простите меня, сударь, за такую длинную и, наверное, не очень складную речь, но как бы там ни было, я надеюсь, что вы поняли меня, и теперь хочу получить ответ: согласны вы начать эксперимент надо мной или отказываетесь от услуг Антона Сарджи?

Он замолчал и вытер большим платком покрасневшее лицо. Он очень разволновался. Глаза его блестели, брови ходили туда-сюда, руки слегка дрожали.

Ласкар, пораженный внезапным предложением, не мог собраться с мыслями. Наконец он сказал, тщательно подбирая слова:

–  Дорогой друг, прежде всего я хочу выразить вам сердечную благодарность за благородный порыв и признание наших далеко не совершенных работ. Я очень рад, что такой вдумчивый и честный человек, как вы, поверил в паши замыслы и даже готов на серьезный шаг, который можно назвать самоотверженным шагом.

Сознаете ли вы, какому риску подвергаете жизнь, предлагая себя в качестве объекта для опыта?

–  Смею вас заверить, полностью сознаю. Даже если я буду молодеть в пять раз быстрее, чем стариться, я все равно проживу много дольше. Я сделал все, чтобы уберечь вас от неожиданностей.

Он извлек из кармана бумагу и передал Ласкару.

«Находясь в здравом уме и полном сознании, - читал Ласкар, - я, нижеподписавшийся Антон Сарджи, сотрудник атомного центра в Санта-Рок, механик и мастер в возрасте семидесяти семи лет, полностью отдаю свою жизнь для известных мне биологических экспериментов и делаю этот шаг исключительно ради науки. В случае печального исхода опытов, иначе говоря, в случае моей гибели от любых причин, возникших в процессе опыта, будь то ошибка экспериментаторов или какое-нибудь непредвиденное обстоятельство, я заявляю, что моя смерть является моим личным делом и винить кого бы то ни было в ней запрещаю».

–  Здесь имеется даже нотариальное заверение,- сказал Ласкар, передавая бумагу Карелу.

–  Этого достаточно?
– спросил старый мастер.

Ласкар улыбнулся.

–  Более чем достаточно. Это не нужно.

–  Ну как же! Я слышал…

–  Наши опыты могут быть удачными или неудачными, но не катастрофическими, - сказал Карел.

–  Тогда в чем же дело, сударь?
– нетерпеливо воскликнул Сарджи и вскинул свои густые брови.

–  Дело в том, что первый объект для опыта уже намечен, - сказал Карел.

–  Кто он, если не секрет?

–  Известный вам Ласкар Долли.

–  Вы, Ласкар?!

–  Что тут удивительного?

–  Нет, позвольте, я хочу убедиться. Карел Долли и вы, Полина Долли, подтвердите, пожалуйста, что это правда.

–  Да, Сарджи.

–  Невозможно! Сударь, это невозможно!

–  Почему?

–  Нельзя рисковать! Кем угодно, но только не вами! Вы еще не успели закончить машину. Вы не все сделали на этом пути. Я как раз думал о том, что вы сами будете сидеть за пультом управления, когда я… И потом, вы же больны, вам надо хорошенько поправиться, прежде чем… Карел Долли, как можете вы допустить!

Наступило долгое, неловкое молчание. Сарджи сидел, опустив голову. И тогда Полина сказала:

–  Над предложением Сарджи стоит подумать.

Старший Долли не ответит ей, но взглядом спросил Карела.

–  Сарджи прав, - произнес Карел.

–  Я слишком близко принял все это к сердцу, - сказал мастер.
– А сейчас позвольте мне удалиться, я и так много говорил. Решайте, я подожду.

Он вышел, согнувшись более обычного. Нерешительность ученых обернулась для него серьезной обидой. Разве он не с открытой душой?

–  Я поддерживаю Сарджи, - сказала Полина.

Тотчас же заговорил Карел:

–  Сарджи прав. Тебе необходимо хорошенько поправиться, окрепнуть. За это время мы подготовим эксперимент с мастером. Ты сам станешь у пульта, он так верит в тебя. Да и мы будем спокойнее, если ты с нами. В конце концов, я просто боюсь, я еще не совсем уверен в твоем сердце. Надо повременить. Сарджи хочет помочь нам и тебе. Ну и, конечно, он думает о себе. Старику хочется пожить, он верит в возможность второй жизни. Он одинок, и старость его безрадостна.

–  Это так, - сказал Ласкар печально.
– Жена и два его сына погибли во время войны.

Они помолчали. Затем Карел сказал:

–  Сарджи забыл сказать тебе: свои сбережения он перевел вчера на наш счет, хочет, чтобы мы использовали их для работы. Он отказался от всего.

–  Это приятно слышать, друзья, - отозвался Ласкар.
– Я уже готов согласиться с вами, но есть еще кое-какие моральные принципы. Пока мы экспериментировали над животными, они не возникали. Но когда дело коснется людей…