Двадцать один день

– Я готов, док! – Кагами решительно сжал кулаки.

– Вот так мне больше нравится, – улыбнулся тот. – Ладно, я, пожалуй, вас оставлю, а то Шин-чан замучает проводника вопросами о том, сколько раз мыли купе и стирали ли простыни с использованием антибактериального порошка. Бывай, Кагами-кун!

– Пока, док! – встрепенулся Тайга, сгребая Такао в охапку. – Спасибо вам за всё!

– Тебе спасибо, Кагами-кун, – док чуть хлопнул ладонями по широкой спине. – Особенно за креветки. И ещё за… Чёрт, вот не хотел тебе говорить, но всё равно проболтаюсь: ты меня вдохновил на написание книги. Я уже даже начал и надеюсь, что к следующей нашей встрече она будет готова. Хотя бы черновик.

– Да ну вас, док, вы ж знаете, что я не разбираюсь в ваших терминах, – замялся Тайга, отчаянно краснея.

– А я как раз хочу написать так, чтобы тебе было интересно, – улыбнулся Такао. – Поезд отправляется через десять минут. Я буду ждать Куроко-куна в купе. Номер он знает. До связи, Кагами-кун! – Он хлопнул Тайгу по плечу и скрылся в вагоне.

– До связи, док!

Тайга постоял несколько секунд, проводив взглядом Такао, затем решительно стиснул в кулаке лямку рюкзака и сделал несколько шагов, чтобы оказаться рядом с подопечным. Куроко прекратил фотографировать и уставился на него, кажется, впервые за двадцать один день их знакомства глядя прямо в глаза так долго.

– Подопечный… – начал Тайга, но говорить по-прежнему мешал комок в горле.

– Кагами-кун, – ответил тот, не отводя взгляда.

– Я тут тебе собрал, – он почесал затылок, присел на корточки и принялся методично показывать Куроко содержимое рюкзака, – кроме бенто тут ещё мяч баскетбольный. Мне ребята помогли достать. Он не оранжевый. Я знаю, что ты и оранжевым можешь играть, просто зачем себя мучить, если цвет не нравится. – Тайга выгрузил красный с синим мяч и зажал его между коленок. – И вот форма. Прости, пятнадцатого номера у нас в Сейрин не было. Поэтому номер одиннадцать. Зато это сразу после моего. А ещё книга про историю железной дороги. Это Киёши передал, сказал, что ты не дочитал тогда.

– Спасибо, Кагами-кун, – подопечный поклонился, принимая рюкзак со спешно запихнутыми обратно подарками.

– Ты там себя хорошо веди, ладно? – принялся наставлять Тайга. – Доку сильно не надоедай. Можешь мне звонить, если захочешь поговорить или спросить чего. Окей?

– Окей, Кагами-кун, – послушно кивнул Куроко, переступив с ноги на ногу.

– Ну, пока, что ли, подопечный? – Тайга опустил взгляд. – Док сказал, что ты знаешь, куда идти.

– Купе номер двенадцать. Вагон седьмой, – подтвердил подопечный.

– Ну… пока… – Кагами сделал к нему ещё один шаг. – Я сейчас сделаю кое-что, только не кричи, ладно? А то мы будем с тобой выглядеть полными идиотами.

Дождавшись кивка, Тайга притянул к себе тощую тушку и осторожно обнял, прижимаясь щекой к светлой макушке. Куроко стоял, вяло отпустив руки, и дышал Тайге куда-то в плечо, но не вырывался и не кричал. Тайга судорожно отсчитывал секунды или, может быть, удары собственного сердца и, когда насчитал ровно двадцать один, так же осторожно высвободил Куроко, заглянув ему в лицо.

– Это называется обнимать, подопечный, – пояснил он, слегка откашлявшись, чтобы восстановить неожиданно хриплый голос. – Я тебе обещал показать, помнишь?

– Да, – кивнул Куроко. – Спасибо, Кагами-кун. Обнимать очень тепло. Везде тепло. Не только пальцам, – сделал вывод он.

– Вот и хорошо, – смутился Тайга, отчаянно краснея и снова принимаясь рассматривать стёртые носы кроссовок. – Ну, ступай в поезд, а то опоздаешь.

– Кагами-кун, – позвал подопечный, и Тайга поднял глаза. – «На душе скребут кошки» – это состояние тоски и беспокойства. Как если что-то происходит не по расписанию, если еда в тарелке смешивается или… – Он немного помолчал, но потом продолжил: – Или если ты уезжаешь, а друг остаётся. Это никуда не годится. И Второй от этого, определённо, не поможет.

– Не поможет, – через силу улыбнулся Тайга. – Но, ты знаешь, я буду носить твоей псине котлеты. Не волнуйся.

– Спасибо, Кагами-кун, – кивнул Куроко. – До свидания.

– До встречи, Куроко, – Кагами махнул рукой.

Тайга никогда не понимал людей, которые бежали за поездом, за машиной или ещё за каким-нибудь средством транспорта, отчаянно размахивая при этом руками и пытаясь ещё что-то сказать уезжавшим в этом самом транспорте родственникам или друзьям. Никогда не понимал, но почему-то, едва «Кассиопея», чуть вздрогнув, тронулась с места, плавно набирая ход, тоже пошёл по платформе, постепенно ускоряя шаг и обходя оставшихся на ней людей. Через несколько мгновений он уже даже бежал и остановился, только когда платформа оборвалась. Поезд удалялся, постепенно превращаясь в маленькую точку, и, мелькнув напоследок ярким отблеском закатного солнца на начищенных боках, растворился.

Тайга стоял совсем один на краю платформы, отчаянно хлюпая носом и проговаривая про себя неожиданно всплывшие в голове названия остановок, с которыми следует «Кассиопея»: Омия, Утсуномия, Корияма, Фукушима, Сендай, Хакодате, Тойя, Ноборибетсу, Томакомай, Минами-Читосе…

========== Спешл! День триста двадцать первый. Босые ноги и свадебный торт ==========

Комментарий к Спешл! День триста двадцать первый. Босые ноги и свадебный торт

Дорогие и любимые наши читатели!

Хотя с даты публикации последнего, двадцать первого, дня прошло не так много времени, мы успели безмерно соскучиться по ставшим родным героям. А картинки их последующей счастливой жизни временами не дают спокойно спать)) Поэтому мы все-таки не утерпели и набросали небольшой (коротенечко, минут на сорок) отрывок. Не считаем это эпилогом, потому как согласны, что эпилог Двадцать одному дню не нужен - там все закончилось на нужной ноте. Но мы слабы, как все человеки))) А ручки чешутся будь здоров)) Поэтому пусть это будет спешл)) Очень надеемся, что он вас порадует.

Искренне ваши:)

Кагами решительно провёл ладонью по поверхности зеркала, стирая осевший на нём пар, и, уперев руки в края раковины, посмотрел в глаза собственному отражению. Лицо было усталым, а глаза – потухшими. Конечно, это можно было списать на усталость после ночного дежурства и работы на довольно сложном пожаре, с которого бригада вернулась только что. Можно было списать, что Тайга успешно делал вот уже больше полугода, хотя настоящую причину своей тоски знал слишком хорошо.

Когда кто-то жаловался ему на одиночество, Кагами обычно пожимал плечами, не понимая. Одиноко – можно пойти и встретиться с друзьями, в конце концов, тоже мне проблема. В итоге его собственное одиночество и оказалось каким-то странным, на первый взгляд, незаметным. Практически постоянно Тайга был окружён людьми. Во время дежурства он был вместе с ребятами из бригады. Хохмил, смеялся и зубоскалил, отпуская шуточки на тему скорой свадьбы Хьюги и Рико и по-прежнему недовольного подобным раскладом Кагеторы. Вечерами играл в баскетбол с Сейрин. Бегал до потери пульса, до боли в мышцах и до жаркого марева перед глазами. Минимум раз в неделю играл один-на-один с Аомине, а потом они заваливались в паб пропустить по стаканчику. Аомине травил язвительные байки про нескучный тандем Сакурая и Вакамацу или про очередное дельце ведомого теперь одной Сацуки и, к слову, неожиданно весьма успешного агентства «Лунный свет». Кагами хохотал от души и сам рассказывал о курьёзных выездах спасательной бригады, к примеру, как они распиливали тележку в супермаркете, в проём которой один не в меру активный мальчишка лет шести умудрился засунуть голову, или как пришлось извлекать из стиральной машины заснувшего в ней кота подслеповатой бабули. А потом Аомине возвращался домой к Момои, а Тайга – в свою пустую квартиру.