Две части одного

– Вы крутые,– фанаты кричат им вслед ещё пару секунд. И начинают медленно расходиться.

Из концертного зала, помещение превращается в клуб. Начинает играть танцевальная музыка.

Включается стробоскоп. И люди направляются кто на выход, кто в открытый бар, а кто так и остается танцевать.

Рейвен убирает руку с талии, но не отходит далеко.

– Ты пьёшь? – он задает вопрос, направляя взгляд то на дверь выхода, то на освещенную стойку бара.

– Бывает, – я с азартом гляжу на него. – Хочешь напоить меня?

Он выдыхает воздух из носа и ухмыляется.

– Ты и без этого очень послушная.

Между ног сладко заныло, приходится сжать ноги вместе. Чувствую себя окрылённой, хочу продолжать петь и отрываться. Хочется кричать и сходить с ума без остановки вместе с ним.

Он повел меня к бару и подвинул барный стул. Я с трудом залезаю на него и сажусь. Пытаюсь унять в себе бунтарку и успокоиться.

– Фух, ненавижу такие стулья, – начинаю ворчать я.

Он без труда садится рядом.

– Просто ты маленькая у меня.

У него? Он сейчас признал, что я кто-то для него? Хотя да, изначально он попался мне на пути, чтобы рассказать какую-то информацию. Значит я кто-то ещё до того, как узнала его. Только поменялся ли у меня статус в его отношении?

– Два махито и две стопки лучшего коньяка, – заказывает он у бармена.

– А мне не много?– я улыбаюсь.

– Ты должна рассказать мне.

Улыбка сходит с лица.

– О чем?

– Что за парень звал тебя у входа? – я вспоминаю о чертовски неприятном багаже прошлого.

Получив наш заказ, Рейвен залпом вливает в себя алкоголь и просит налить ему ещё.

Я делаю глоток мохито, сладкий, но горло все равно прожигает.

– И кто он? – он не отступает.

– Почему тебя интересует? – мне больно вспоминать. Больно говорить ему о своей прошлой жизни.

– Потому что я хочу знать, кто это, – непробиваемый.

***

Услышав ее имя, я не хотел обращать внимания, мало ли кто это может быть. Но услышав мерзкий мужской голос, я почувствовал, что должен обернуться.

Мы встретились с ним взглядом. Овальное лицо с слишком близко посаженными глазами. Карие, почти черные бесчувственные глаза, смотрели в спину Эмиле.

Противная смазливая улыбка, вызвала только одну эмоцию: стереть ее, с его лица.

Эмиля стала идти быстрее и тащить меня за собой, ее тело сильно напрягалось тогда, и ее напряжение перешло мне. Оскорбив ее, он задел меня: я этого не позволю.

Она не хотела его видеть, и я должен знать почему. Но не хотел портить вечер. Я дождался конца концерта. И посадил за бар, в то место, где рассказывать будет проще.

Она влила в себя почти весь стакан коктейля и тихо, почти шепотом заговорила:

– Это… – она снова молчит.

– Говори! – я рычу, почти переходя на крик.

– Мой бывший.

Я слышу свое дыхание, хрипение становится громче. Пытаюсь подавить ревностную эмоцию.

– Дальше, – требую я.

– Что ещё?

Она не хочет говорить, что-то сильно ее тревожит.

– Почему вы расстались, почему ты не захотела даже посмотреть в его сторону? Эмиля говори всё!

– Ты сам много скрываешь от меня! Я вообще не знаю, можно ли доверять тебе и откуда ты взялся, – надеется, что ее слова остановят расспрос, как бы ни так.

– Я скрываю для того, чтобы ты смогла узнать меня и тогда ты сможешь поверить мне.

– Да во что я могу не поверить? Я тебя не понимаю вообще.

– Ты должна мне рассказать, – я по слогам прошу ее или указываю, смотря как посмотреть.

Она отворачивает от меня лицо, пряча глаза.

– Он изменил мне в моей же квартире. Точнее родителей, которые меня бросили.

Измена – очень хорошо знакомое слово, мы с ним были на ты. Про родителей я знал, это то, что я скрывал от нее. Но это ещё цветочки, того что ей придется узнать.

– Я вышвырнула его из квартиры с вещами. Я до сих пор слышу в ушах его смех надо мной.

– Дальше, – душа закипела, злоба стала забивать мозг.

– Через несколько месяцев мы встретились. Я шла по улице вечером мимо бетонной стены, за которой шла стройка. Дарья моя подруга, мы с ней в одной комнате общежития живём.

Тогда временно переехала в квартиру, и я периодически к ней заглядывала. Только жила она не в самом удачном районе, – она снова отпила коктейль, и продолжила. Ни разу так и не повернувшись в мою сторону. – Он шел на встречу.

Я размял шею.

– Завидев меня, он быстро зашагал в мою сторону. Стал нести какую-то ерость, о рыжей, – она поясняет. – О той, с кем я его застукала. Будто она после того, как я его выгнала, заявила ему, что больше не будет с ним встречаться, что я опозорила его в ее глазах.

– Продолжай.

Я все сильнее злился, догадывался, что дальше рассказ не станет лучше.

– Ну, я дала ему пощечину, а он в свою очередь схватил меня за горло, – эти слова дались ей с определённым трудом.

У меня сдавило дыхание. Я сжал кулаки, вены на руках набухли.

– Я тогда испугалась не на шутку, мысли разные были, начиная от страха, заканчивая принятием своей судьбы.

– Что он сделал дальше? – процедил я сквозь зубы.

– Дальше… он слегка ослабил хватку, но резко и сильно толкнул к бетонной стене. Я помню и свой дикий крик, и резкую боль в пояснице.

Я хочу вскочить и найти этого поддонка, но мне нужно дослушать.