Две недели среди ненормальных

– Это? Где? – картинно удивилась Шаня.

– То, что пищит, – пояснила Шмульдина.

– Аа, ЭТО, – значительно протянула Шаня. – Не обращай внимания, ОНО всегда такое.

Даша от возмущения начала краснеть и раздуваться. Роза фыркала и едва сдерживалась, чтобы не расхохотаться во весь голос. Семен отчаянно ел, надеясь, что его в эту историю не впутают.

– Шаня! Сара! Посмотрите-ка, ОНО сейчас лопнет! – с театральным ужасом воскликнул Миша Раздолбаев.

– О нет, я не хочу потом соскребать эту гадость со стен, – подыграла ему Сара.

– Так я могу помочь, – предложил Миша, широко улыбаясь.

– Если ОНО разорвется, то отдраивать дом будем мы все, да и нас может не хватить, – вставила свои пять копеек Роза, давясь от смеха.

Возмущению Даши не было предела. Казалось, что вот-вот, и она правда лопнет. Видимо, она собиралась было разреветься и привлечь к себе внимание всего стола, но тут случилось нечто такое, от чего и Долдонова не стала устраивать театр одного актера, и Роза прекратила фыркать, и Миша на мгновение забыл о Саре. С другого конца стола послышался очень странный звук. Это было нечто, отдаленно похожее на бульканье супа в кастрюле. Все резко замолчали и начали оглядываться по сторонам. Как выяснилось, эти звуки издавал дел Алкэ. Он булькал, хрюкал и медленно заваливался набок.

– Водки перепил, – с благоговейным ужасом прошептала Лоло в наступившей тишине.

Почему-то мяукнув, дед шмякнулся на пол, его глаза закатились, он странно подергал ногами и перестал подавать какие-либо признаки жизни. Все за столом в ужасе замерли. Лоло готовилась уже было заголосить, как вдруг дед залаял, перевернулся на спину и покатился по полу, как бочонок.

– Мудак, что ли? – раздраженно спросила бабушка-Травкина и сжала в руке стакан, готовясь запульнуть им в Алкэ.

– Таисия, ёб твою, не матерись! – гаркнула баба Нюра.

“Так её зовут Таисия”, – рассеянно подумала Шаня, в шоке наблюдая, как дед катился к двери.

У самого выхода Алкэ выкрикнул что-то непонятное, с кряхтением поднялся на ноги и торжествующе оглядел всех присутствующих. Его лицо всё покраснело и опухло от количества выпитого, и он нетвердо стоял на ногах. Беззубый рот растянулся в довольной улыбке. Однако гости и хозяева дома смотрели на него явно недоброжелательно.

– Эй! Пацаны! – вдруг пьяным, хриплым голосом заорал дед и захихикал. – Пацаны! Бежим отседова!

И дед, пошатываясь, побежал прочь, по коридору. Некоторое время все по-прежнему в ужасе молчали. Тишину нарушила Таисия.

– Лови старого пердака! – взревела она и, свалив стул, который с грохотом упал на пол, она с удивительной скоростью понеслась за дедом.

Что тут началось! Лоло с воем сирены поскакала за ней, путаясь в полах своего халата и теряя полотенце с головы. Вера, вскакивая с места, закричала:

– Держите его! Он же сейчас дел натворит!

Она схватила мужа за руку и тоже побежала за дедом.

– Гулять так гулять! – объявила баба Нюра и грузно потопала за всеми.

– Идиотка! Идиотка! – непонятно к кому обращаясь, выкрикивала Ольга, поспешно догоняя бегущих.

Последней из взрослых поднялась Мария Шмульдина. Она дрожащими руками потянулась за стулом, который в порыве ярости опрокинула Таисия Травкина, но тут откуда не возьмись перед ней появился Миша Раздолбаев. Прямо из-под земли вырос.

– Я вам помогу, – обворожительно улыбаясь и поднимая стул, сказал он.

Мария еле слышно поблагодарила его и села, тяжело дыша и оглядываясь по сторонам.

– Я впервые в жизни вижу такую веселую компанию, – постаралась улыбнуться она. – Я так понимаю, застолье окончено.

– Давайте, я помогу вам всё убрать! – сияя, спросил Раздолбаев.

– Да что ты, мы сами справимся, – сразу же отказалась Мария.

Но Миша был настойчив. Он твердо решил понравиться родителям Сары, а после того впечатления, которое произвели все остальные жители поселка, это было далеко не просто. В конце концов, Мария Шмульдина согласилась принять его помощь, и они вместе начали убирать посуду.

Тем временем толпа гостей, забыв про всё на свете, неслась по улице. Уже стемнело, но в поселке ярко горели фонари. В домах светились окна. Люди обеспокоенно выглядывали, слыша вопли и топот ног, и тут же прятались обратно. Где-то за воротами надрывно залаяла собака.

Сара, которая выбежала вместе со всеми, чувствовала необычный подъем настроения и прилив сил. Ей хотелось смеяться во все горло. Смутно она понимала, что не надо было сейчас убегать из дома, и что теперь мама, возможно, запретит ей общаться с Шаней, но все эти проблемы ее мало трогали. И дом, и школа, и проблемы казались ей далекими и ненастоящими. Реальной была только освещенная фонарями улица поселка, а еще приятный ночной ветерок и обезумевшая толпа, среди которой Сарочка и находилась. Казалось, что нет в мире ничего, кроме быстрого бега по темному поселку, кроме ловли взбесившегося деда. Да и не нужно ничего больше.

– Вот теперь твои родители точно дом продадут, – задыхаясь от быстрого бега, прокричала Шаня.

– Переселяюсь к вам, – бодро ответила Сара.

– Не надо! – попросил Ваня, проносясь мимо них.

– Можете вдвоем идти ко мне,- подмигнул Семен, подбегая к Шане и Саре.

– Как-то это пошло звучит, – заметила Шмульдина.

– Сарочка, да ты сегодня прямо нарасхват! И Миша, и Семен к себе зовут, – хихикнула Шаня.

– Заткнись, Шмеленкова, – беззлобно отозвалась Сара.

Внезапно среди общего гула и шума раздался пронзительный вопль Розы:

– ДЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕД!!!!

Все тут же начали озираться по сторонам и через некоторое время заметили деда Алкэ, который полз по асфальту в свете фонаря.

– Стоять, старый хрыч!
– заорала бабушка, бросаясь в атаку. Баба Нюра, баба Лоло, Ольга Травкина и Ваня с огромным трудом оттащили её от Алкэ. Вера, Семен и Юрий Долдоновы повели домой упирающегося деда, который орал, что он шпионил за комарами, а ему помешали. За ними плелась обиженная на весь мир Даша. Сара опомнилась и побежала домой.

Было уже одиннадцать вечера, когда семейство Травкиных и Шаня наконец-то вернулись к себе. Николай уже ждал их дома и при виде жены и тещи манерно закатил глаза.

– Явились, значит? И снова все в стельку. Счастье, что я не потратил на это ни копейки. Только вашими стараниями нас туда больше не пригласят, – начал свою речь он.

– Заткнись, жидовская харя! – взвыла здорово рассерженная бабушка, которой не дали расправиться с дедом, сняла с ноги тапок и замахнулась на Травкина.

Тот благоразумно замолчал и пулей метнулся к лестнице. Взлетев наверх, он уже оттуда прокричал: