Две недели

– Ты хочешь из-за отсутствия доказательств отпустить педофила?
– воскликнул Игорь.
– Ну ты и сволочь.

– Наручники снял, - велел Богданов, пристально глядя на подчиненного.

Помедлив, Игорь молча расстегнул наручники и убрал их в карман.

– И что, оставить все как есть?
– сквозь зубы проговорил он.

– Да, - отрезал Богданов.

Тут Олежек опять поменялся, обулся, накинул на плечи рубашку и подмигнул.

– Дядь Саш, ты не злись, - просительно затянул он, - я ж не со зла, и вот, починил все.

В ответ Богданов презрительно молчал, и Олежек всерьез испугался потерять столь впечатляющее знакомство, дававшее ему известный авторитет среди местных мальчишек.

– Ну не буду я больше, правда. Даже воды бабке натаскаю, и бревно уберу.

– Какое еще бревно?
– устало спросил Богданов.

Олежек открыл вторую дверцу шкафа, и глазам полицейских предстала модель дороги, вдоль которой была аккуратно уложена ровная сосновая ветка.

– Та-ак, - протянул Богданов и коротко осведомился.
– Это что?

– Разделительная полоса, - глядя в сторону, признался Олежек, но тут же вскинул голову и воинственно заявил.
– А че они на встречку тут все время выезжают, дачники чертовы? Едва не сбили, когда мы с пацанами на скутере гоняли!

– Думаешь, без тебя не уберут?

– Не-а, - радостно подтвердил Олежек, но тут же опомнился и принял виноватый вид.

– Ладно, пусть еще денек полежит, на этом участке и впрямь лихачат, - смилостивился Богданов.

– И ты мне еще по ушам для свидетелей накидай, пожалуйста, - взмолился Олежек и пояснил.
– С меня ж иначе баба Маня с тетей Лидой с живого не слезут.

– Да хрен с тобой, пошли, накидаю.

– Спасибо, дядя Саша!
– просиял мальчишка и первым ринулся на выход.

Проведя краткую беседу на крыльце, но, напоследок, пожав Олежеку руку, для поддержания авторитета среди молодежи, Богданов отбыл в сопровождении сотрудников, оставив мальчика на растерзание бабы Мани.

Мост прибывал в полном порядке. Мокрый, конечно, но все плиты на месте, только лужи поблескивали, да и те быстро высыхали.

– Так этот мужик пацан или кто?
– нарушил молчание Игорь.

– Даня, - коротко велел Богданов.

Со вздохом человека, выполняющего нудную, неприятную, но такую нужную работу, Даня повернулась к Игорю и начала со свойственной ей обстоятельностью объяснять суть вещей.

– Он старик, но в самом деле становится пацаном. Понимаешь? Возраст может менять от одиннадцати до четырнадцати лет. Косит он под малолетку, вроде как к бабуле в гости приехал.

– И соседи не догадываются?

– Нет. У Мироновых три сына, вот он и выдает себя за собственных внуков, названных одинаково в честь дедушки. И потом, он же сущность, так заморочит, что на собственной бабушке женишься. Вот только с настоящими внуками незадача - к бабуле с дедулей приехать не могут, так что Мироновы сами к ним катаются.

– Дальше.

– Ну, сам Олег Васильевич человек уникальный. По малолетству колдует, конечно, по-другому не может, но пока без жертв, так, странности вроде затопленного моста, или куры клином построятся и побредут, куда глаза глядят, или вот случай был, когда летом река замерзла, а лед потрескался в виде крайне неприличных рисунков с соответствующими надписями. Еще случай был, когда стая мышей в этом рыбном хозяйстве в воду попрыгала, и начала на мальков охотиться. В общем, шалит малец. Зато когда он дед, ему цены нет, все может починить. И печку сложит, и дом срубит, и кастрюли запаяет, и телевизор с мобильником починит, а недавно еще и за настройку компов взялся. В целом все. А, забыла. С точки зрения психологии он в любой своей ипостаси ведет себя соответственно возрасту, так что никакой он не педофил. И еще он очень любит бабу Маню.

– Откуда ж он такой взялся?

– Понятия не имею. Живет себе и живет, пользу обществу приносит, ну и пакостит иногда.

– Понял, - заторможено согласился Игорь.
– Теперь, надеюсь, все?

– Нет, - не отвлекаясь от дороги, встрял Богданов.
– Еще раз нагрубишь - накажу.

– Что?
– не понял Игорь.

– Не "что", а "как", - поправил Богданов.
– Жестоко накажу. Дисциплинарно.

– По шее накидает, в свободное от работы время, - добросовестно перевела девушка.

– Даня, помолчи, - попросил Богданов.

Тут они выехали на трассу, и стало не до разговоров, так как он принялся вести машину в привычной манере, и пассажиры предпочли держаться крепче.

По сложившейся в этот день традиции Игорь сразу сел за отчет, Богданов, вопреки традиции тоже, а Даня опять штудировала последние сводки, пытаясь определить, не завалялись ли где дела, относящиеся к их ведомству.

И последнее событие, поставившее Игоря в тупик, случилось за полчаса до конца рабочего дня. Богданов задумчиво посмотрел на Даню, почесал лоб и помахал рукой, привлекая внимание девушки.

– Чего тебе?
– осведомилась та, снимая наушники.

– Дань, - начал Богдан, и задал неожиданный вопрос, - ты меня любишь?

Девушка напряглась и настороженно ответила:

– Ну. Чего хотел?

– Переночуй сегодня в отделе, - предложил Богданов.

Вот тут Даня взвилась.

– Это с какой такой творческой радости?
– возмущенно осведомилась она.
– С какого, простите, перепуга, я должна ночевать черт знает где?

– У меня может быть личная жизнь?
– в свою очередь возмутился Богданов, но как-то не слишком уверено.

– Может, - с чувством собственной правоты согласилась Даня, - только у нас договор, я не курю в квартире, ты не водишь домой баб.

– Это не договор, - возразил Богданов, - так сложилось задолго до твоего появления. И потом, тут исключительный случай - знакомая проездом всего на одну ночь. Что я ей про тебя скажу?

– Скажи, что подобрал на улице, и сделал все прививки, - посоветовала Даня.

– Я приставку завезу, - пообещал Богданов, - поиграешь.

– Иди ты, - обижено отозвалась Даня.

– И пиво.

Теперь подкуп сработал.

– Только не подавай ей к шампанскому маринованные огурцы, - смирившись со своей участью, посоветовала Даня.

– Я ж не дурак, - хмыкнул Богданов, затем, припомнив случай, огорченно цокнул языком и оправдался.
– Пьяный был.

– И окончательно убедил девушку, что хронически холост, - понимающе добавила Даня.

– Погоди, - сообразил Богданов, - у нас что, шампанское есть?

Вид Дани точно описывал, насколько Богданов бестолковый, и Игорь наслаждался, боясь спугнуть момент.