Две недели

– Он даже Богдана просто терпит.

Тем временем Богданов, прислонившись спиной к двери, колотил в нее каблуком.

– Ау, Егорыч, открывай!

– Ну, раз терпит, значит мужик сама доброта, - решил Игорь наблюдая эту сцену.

Дверь Богданову не открыли, зато из сарая, видневшегося позади дома, вышел сам хозяин - седой, бородатый мужик, что называется поперек себя шире, одетый в потрепанный комуфляж, и с дробовиком наперевес.

– Чего орешь?
– поинтересовался он глубоким басом.

– Чего звал?
– в тон отозвался Богданов.

– Надо было. Это кто с тобой?

– Егорыч указал стволом дробовика на Игоря.

– Пополнение прибыло, - кратко пояснил Богданов, и позвал.
– Игорек, иди сюда, будем тебя в курс дела вводить.

Нехотя приблизившись, Игорь встал чуть позади, оставляя начальника между собой и дробовиком.

– Странный какой-то, - подозрительно прищурился лесник.

– Стесняется, - чересчур серьезно пояснил Богданов, и толкнул Игоря в плечо.
– Да не стой столбом, вот, знакомься, это Ковров Илья Егорович, местный лесник. Охраняет заповедник и все такое. Запомнил?

– Запомнил, - обреченно кивнул Игорь, и прикинул, человек перед ним, или очередной замаскированный персонаж страшной сказки.

– Я чугайстырь, - правильно истолковав его взгляд, солидно представился Илья Егорович.
– Называть меня будешь по имени-отчеству, никакой фамильярности я не потерплю. Теперь идемте.

Едва миновав крохотные сени, все четверо оказались в комнате. Там пахло сосновой смолой, в углу стоял телевизор, перед ним продавленное кресло, в другом углу печка, призванная прогревать помещение в холода. У стены стояла кровать и массивный дубовый шкаф, еще одна стена знаменовала собой кухню, по крайней мере, именно возле нее, на столике, красовалась двукомфорочная электроплитка. Еще посередине комнаты стоял круглый обеденный стол с самоваром, блюдом с баранками и вазочкой с медом. Возле стола стоял самодельный табурет.

– Сейчас покажу, - пробурчал лесник, запирая ружье в шкаф, затем прошествовал к телевизору, и чуть отодвинул его в сторону.

– Видал?

– Чего видал?

– Богдан, - зашептала Даня, - он про вон тот знак на стене, наверное, говорит.

– Я тебе сколько раз велел помалкивать в этом доме? А ну брысь!
– рявкнул Илья Егорович, и Даню как ветром сдуло, лишь входная дверь с треском захлопнулась.

Вопреки ожиданиям Игоря, Богданов и не думал вступиться, он посмотрел на нарисованный знак и пожал плечами.

– И что?

– А ничего, - огрызнулся Егорович, - только кто-то не испугался войти в мой дом, изгадить стены, да еще и припрятать это так, чтоб я не заметил.

– Суровые ребята, - согласился Богданов.
– Ладно, поспрашиваю в окрестностях, может, знают какого самоубийцу, что решил к тебе в дом без приглашения заглянуть.

– Столько лет живешь, а все дураком остаешься, - презрительно бросил лесник.
– Что ж я, сам расспросить не смогу? Ты лучше ответь мне, полиция, кому понадобилось так нагадить? И ведь даже не украли ничего. И что за знак такой? И почему с северной стороны?

– Может не с северной стороны, а слева от входа?
– неожиданно для себя проговорил Игорь.

– Или так, - величаво согласился Илья Егорович и милостиво разрешил.
– Возьми баранку.

Игорь замер и посмотрел на Богданова.

– Бери, - велел тот, и Игорь, под одобрительным взглядом лесника прошествовал к столу и взял баранку.

– А ты, Сергеевич, все ж таки выясни, что за гад такой лазает по чужим домам, да стены портит. Особенно если знает, что из этого дома можно и не выйти. Я обратно в камеру не хочу, но тут сдержаться не получится.

– Выясним, - просто согласился Богданов, - работа у нас такая. Слушай, а тебе этот значок ничего не напоминает?

– Я бы сказал, кабы напоминал, - раздраженно заявил Ковров, и Игорь с ужасом заметил, что глаза его наливаются кровью.
– Еще паршиво мне становится день ото дня. Ясно?

– Да полно, Егорыч, - не поверил Богданов, - ты в жизни ничем не болел, на тебе любая рана как на собаке заживает.

– Так я и не болею, - сдержанно процедил чугайстырь.
– Просто плохо. Слабость. Лес не чую.

– Что, серьезно?
– вскинул брови Богданов, прошел к знаку и внимательно присмотрелся.

– Может и не краска, - задумчиво проговорил он.
– Может что похуже.

– Да кровь это!
– потерял терпение лесник.
– Что ж я, кровь не учую?

Молча достав из кармана пакетик, Богданов наскреб в него со знака красящего вещества и провел ногтем по застежке.

– Ты в моем доме хозяйничаешь, - сквозь зубы предупредил Егорович.

– Я твою шкуру спасаю, - огрызнулся Богданов.
– Так, я закончил. Егорыч, дай тряпку помокрее.

– Сам сотру, - заявил лесник.

– Сам так сам, - пожал плечами Богданов.
– Только не касайся его голыми лапами, вдруг колдовство какое.

– Не вчера родился, - прорычал Ковров и предупредил.
– Ты ступай уже, Сашок, ступай. Больно много народу в доме за один раз. Не сдержусь.

Не успел никто пальцем пошевелить, как лесник, прихватив Игоря за шиворот, вытолкал его за дверь. С Богдановым он обошелся сдержаннее, и выпроводил, уважительно придерживая под локоть.

Дверь за ними захлопнулась, и раздался лязг засова.

– Боится, что вернемся?
– спросил Игорь.

– Боится за нами выйти, - поправил Богданов и пояснил.
– Он гостей на дух не выносит, особенно незнакомых, и уж тем более в сопровождении женского пола. А тут пожалуйста, полный комплект. Кстати, о женском поле.

Вспомнив, Богданов вынул телефон, и, подняв его повыше, принялся искать зону приема. С приемом в этих местах были проблемы, и важный разговор пришлось отложить.

– Даня-то где?
– внезапно вспомнил Игорь, когда шли обратно к машине.

– Болтается где-то, - отмахнулся Богданов, и гаркнул во все горло.
– Эй! Данька!

– Здесь я, - донеслось спереди, и из-за деревьев появилась девушка.

– Много набрала?

– Да так, на сковородку, - Даня встряхнула пакет с боровиками и пообещала.
– Вечером с картошкой потушу.

– Видал?
– гордо спросил Богданов у Игоря.
– Егорыч женщин в принципе не переносит, все за нечисть их принимает, а Даньку терпит, даже грибы ей собирать позволяет.