Две полоски
Шрифт:
– А потом, наверное, была вторая любовь. В институте.
– Ага, - Аленка помрачнела.
– Вы расстались?
– Да! Месяц назад.
Ох ты ж блин! Она с этим слизняком Денисом с самого института!
– Интересно, почему наш разговор все время сворачивает на моего бывшего?
– сердито произнесла Аленка.
– Я не хочу о нем говорить!
Ну вот. Приехали.
***
Аленка
Я не хочу ни думать, ни говорить про Дениса. Почему он все время лезет в наш разговор? Наверное, потому, что
– Моя девушка была беременна.
Я застыла. Не ожидала от него внезапной откровенности. Он сказал: “Была беременна”. Что же случилось? И о какой девушке он говорит?
– Первая любовь?
– осторожно уточнила я.
– Нет. Другая. Мы встречались около года. Она была моделью. Постоянные съемки, разъезды. Мечтала покорить все подиумы мира.
Мирон разговаривал как будто сам с собой. Я, притихнув, внимательно слушала.
– Мы не планировали детей. Даже не говорили об этом ни разу. И о будущем не говорили. Все шло своим чередом.
Он помолчал. Посмотрел на меня таким грустным взглядом, что мое сердце сжалось. А потом продолжил.
– Но как-то раз мы забыли об осторожности. Такое бывает.
– Я знаю!
– не удержалась от восклицания я.
Мирон понимающе кивнул.
– А потом Ольга сказала, что беременна.
Ольга. Ее звали Ольга. Он сказал мне ее имя, он откровенен со мной…
– А вы?
– Я… я не был к этому готов. Был ошарашен, удивлен, растерян.
– Понимаю.
Ах, как хорошо я его понимаю!
– Но я ни разу не сказал, что хочу избавиться от этого ребенка! Правда, возможно, в первый момент я среагировал неправильно.
Он замолчал, я не удержалась и спросила:
– Как? Как вы среагировали?
– Удивился, а не обрадовался. Но потом я реабилитировался. Обнял ее, сказал, что все будет хорошо. Что мы справимся.
– Вы молодец, - сказала я.
– Но она лишь расхохоталась. Говорила: посмотри на себя, какой из тебя отец. Да и из меня не получится путная мамаша.
– И что потом?
– спросила я, предчувствуя, что ничего хорошего не услышу.
– Она укатила на очередные съемки. А я много думал. И, чем больше думал, тем лучше понимал, что хочу этого ребенка. Я даже купил книгу о беременности. Начал читать, как растет плод, какого он размера на четвертой неделе, на пятой, на шестой. Ты знаешь, что сейчас твой ребенок размером с апельсиновое зернышко? Пять недель. Я запомнил.
Он снова замолчал, я сидела тихо, как мышка. Со страхом ждала продолжения. Апельсиновое зернышко... надо же, какая крошка! Я положила одну руку на свой живот. Мирон заметил этот жест и отвел глаза.
– Она вернулась, я встретил ее в аэропорту с цветами и с какой-то детской фигней, купленной там же. Кажется, это была погремушка. Я сразу начал говорить, что готов стать отцом, что у нас все получится.
– А она?
– еле слышно спросила я.
– Она взяла цветы, а погремушку выкинула в мусорку. И сказала, что сделала аборт.
– Ох!
–
– И что из меня все равно не получился бы нормальный отец. А она вообще не хочет иметь детей. Потом она все смеялась и повторяла: “Ну что, отлегло?”
***
Мирон
Начиная этот рассказ, я строил коварные планы. Хотел вызвать Аленку на откровенность. И сначала помнил об этом. Но потом так погрузился в воспоминания, что все планы начисто вылетели из моей головы.
Я будто заново пережил ту боль. Как будто снова в спину, между лопаток, воткнули большой ржавый нож.
А недавно этот нож еще и повернули.
Листая ленту Инстаграма, я увидел фотографию Ольги. У нас есть общие друзья, поэтому мы иногда сталкиваемся. Чаще виртуально. Мне давно на это пофиг. Но месяц назад… это был вероломный удар.
На фото Ольга стояла на фоне моря, в обнимку с каким-то смазливым мужиком. Под ее платьем явственно угадывался беременный живот. Лицо светилось счастьем, она смотрела на мужика, он ее обнимал.
А еще была подпись: “Готовлюсь стать лучшей мамой на свете!”
После этого я и пил два дня. Ну и дурак. Все в прошлом. Я давно это пережил. Если она беременна и счастлива - я рад за нее.
Но в одном она ошибается. Из меня может получиться очень хороший отец.
***
Алена
Я опять чуть не разревелась. Вернее, не чуть. На глаза навернулись слезы, сначала я моргала, потом начала их тереть. Промокнула салфеткой. Подумала, что, наверное, ужасно выгляжу и полезла в сумочку искать зеркало.
Оно никак не находилось, я выложила на стол телефон, коробку с мелками, кошелек… А, вот и оно.
Мирон на меня не смотрел. У него был такой вид… печальный, понурый. Сердце разрывалось, глядя на него. Как она могла, эта его Ольга! Избавилась от ребенка, и даже его не спросила.
А он… ну, растерялся поначалу. Это мне очень хорошо понятно. Я сама совсем недавно была такой же растерянной. Но потом он понял, что хочет ребенка! Все почти как у меня.
Почти. С той лишь разницей, что мне никто не говорит: у нас все получится. И не скажет. Даже если я найду этого качка… Что хорошего может из этого выйти? Мы совершенно чужие друг другу.
Я не знала, что сказать боссу. “Сочувствую” - вроде как банально. “Эта ваша Ольга редкостная дура” - вроде как слишком.
Не знаю, как я додумалась до этого, но я выдала:
– А вы уверены, что это был ваш ребенок?
Мирон выглядел ошарашенным.
– Тогда был уверен, - произнес он.
– Но ты заронила сомнения…
– Простите, я не хотела вас расстроить.
– Можешь говорить мне “ты”? При том градусе откровенности, которого мы достигли, странно “выкать”.
– Ладно, я… постараюсь.
***
Мирон
Работает. Мой план работает. Аленка мало того, что прониклась, так еще и сама ведет разговор туда, куда мне нужно. Теперь главное - не спугнуть ее.