Две половинки (Просто о любви)
Шрифт:
«Почему они звенят?» – отупело подумала Стася.
И тут застопорившаяся от страха действительность навалилась на нее со всей ужасающей четкостью: вот лежит Василий Федорович, и, видимо, он умер, а банки звенят, потому что ее от ужаса колотит мелкой дрожью и она стоит, как парализованная, ничего не делает и только трясется.
Стаська откинула в сторону пакет, бухнулась на колени возле старика, схватила его за руку, неожиданно оказавшуюся очень тяжелой, попыталась нащупать пульс.
Как там он щупается, черт возьми?! И что надо делать в таких ситуациях?!
– Василий Федорович, миленький, что с вами?
Он
– Вы живы! – заорала Стаська. – Какое счастье! Что ж вы так пугаете?!
Пожалуй, так она еще никогда не радовалась в своей жизни.
– Ста-асенька… детка… – делая усилие, еле слышно прошептал Василий Федорович. – Сам Бог… тебя послал…
Ну, так масштабно и смело Стаська не замахивалась бы, но на подручную Господа тетка точно тянула, одно имечко – Серафима – говорило о многом, а ее умение послать в нужное место и в нужное время, а некоторых и в конкретном направлении оттачивалось годами!
Чему Станислава и имела в данный момент подтверждение.
– Василий Федорович, что с вами? Я сейчас! – засуетилась она, сообразив, наконец, что надо делать, и шаря по карманам в поисках телефона. – Я «скорую»!
– Сердце… вот… прихватило…
– Вы давно лежите? Да где же этот чертов телефон?!
Выпростав ладонь, застрявшую в обшлаге дубленочного кармана, Стаська отползла на коленях к сумке, которая упала с ее плеча неизвестно когда, хорошо хоть рядом оказалась, а то ищи ее!
– Утром… снег убрал… чай пошел… и прихватило…
Безрезультатно поковырявшись в сумочных глубинах, Стаська торопливо вытряхнула содержимое на пол, нашла, наконец, телефон и столкнулась с новой проблемой: с перепугу, суетясь она напрочь забыла, как набирать эту «скорую» с сотового телефона!
Как?! Давай, вспоминай!
– Ты… подожди, – прохрипел Василий Федорович, – не приедут… они сюда… Ты, Стасенька… в семнадцатый дом… беги…
Стаська приблизилась к нему, сделав пару ползков на коленках обратно, наклонилась, чтобы лучше слышать.
– Зачем в семнадцатый? – спросила, видя, что старику совсем трудно говорить.
– Доктор там… очень хороший… известный…
Он замолчал, слепил синие губы, попробовал сглотнуть.
– Воды? – поняла Стася. – Я сейчас! – и уже метнулась было за водой.
– Подожди… – остановил он. – Потом… – Ты за доктором… беги. Он мужик… хороший. Правильный… Утром приехал… я видел… я снег…
– Я сейчас! – пообещала Стаська и попросила: – Ты подожди тут, Василий Федорович! Не умирай только!
Стаська подскочила на ноги и понеслась, как не бегала никогда в жизни.
«Семнадцатый – это в конце улицы, на противоположной стороне!» – сообразила она, вылетая из калитки.
«Улица» – это, пожалуй, слишком громко, сказано, и тем не менее асфальтированная узкая дорожка – едва разъехаться двум машинам, с угрозой поцарапать бока – и название имела: «Имени Академика Павлова». Какого именно Павлова, не уточнялось, ибо известный всем и каждому академик к физико-математической направленности ученых данного поселка имел весьма сомнительное отношение. Может, у них свой какой Павлов имелся, поди разбери человеку далекому от научных сфер, а может, у ученых мужей юмор такой – дескать, все мы живые существа с рефлексами, знаете ли, как у собачек, природу опять-таки любим. И в полном соответствии с этими рефлексами, для первой половины субботнего
дня, улица «имени Академика Павлова» была пустынна – ни машин, ни людей.Несясь, как спринтер, Станислава умудрялась размышлять, пытаясь вспомнить, кто раньше жил в семнадцатом доме. Вот сто пудов, никаких врачей там раньше не наблюдалось, а принадлежал этот дом пожилой бездетной паре профессоров, очень милых и приятных.
Дом поразил преобразившимся видом – добротное каменное строение о двух этажах с мансардой на третьем, оберегаемое высоким кирпичным забором с железными воротами для въезда машин и железной калиткой возле них.
Никакой кнопки звонка или цифровой панели домофона ни у ворот, ни у калитки не наблюдалось. Стаська забарабанила двумя кулаками по железу:
– Откройте! Пожалуйста! Эй, хозяева!
Но никакие ее заполошные крики и громыхание по железной двери действия не возымели – на участке стояла первозданная тишина, словно и не потревоженная ничьим нахальным вторжением.
– Да что он там, спит, что ли, этот «хороший мужик», известный доктор?! – возроптала Стаська.
Бабахнула еще пару раз, для очистки совести, на всякий случай и призадумалась.
– А-а-а! И черт с вами со всеми! – решилась она предпринять отчаянные действия, которых требовала отчаянная ситуация. – Собаки нет, и то хорошо! Никто не лает и не кидается.
И полезла на калитку! А что делать?
Прикинув, как бы половчее с этим справиться, она посмотрела на ворота в свете требующей воплощения безумной идеи – нет, ворота ей не осилить – высоченные! А вот калитку…
Так! Если встать одной ногой на ручку, подтянуться вдоль железной поверхности… Хорошо бы еще держаться за что-нибудь!
За что?
За кирпичные столбы по бокам? Отличная идея, вот только практически неосуществимая!
– Ладно! Вспомним детство! – подбодрила себя Стаська и стала снимать дубленку, чтобы не мешала при выполнении сомнительных спортивных упражнений.
Повертела головой, осматриваясь в поисках, куда бы пристроить верхнюю одежду, – ни гвоздя захудалого, ни чего-либо иного подходящего в поле зрения не обнаружилось, и Стаська пристроила одежку возле кирпичного столба на снегу.
Детство у нее, как водится, было счастливое, но не боевое, по крайней мере по чужим калиткам не лазила. И по своим тоже.
Деревья осваивала, в речку с мостика ныряла, по лесу шастала, а вот калитки штурмовать – нет, извините, не пришлось.
Но мадам Игнатова с младенчества отличалась гибкостью и даже посещала танцевальную студию, пока ей не надоело. Посему первый этап прошел нормально, с достойным результатом – ногу подтянуть и взгромоздить ступню на калиточную ручку ей удалось без особых усилий, но далее подразумевались акробатические этюды из серии «чудеса!» – подтянуть тело вверх!
Цепляясь руками за кирпичные углы, матерясь потихоньку, неприлично отклячивая попу, с третьей попытки она таки это сделала – вползла наверх и улеглась животом на верхнее ребро калитки.
Станислава Романовна как-то не потрудилась подумать о том, что хозяев, вполне вероятно, попросту нет в доме – уехали или ушли куда-то, и тогда ей придется выбираться назад таким же образом, что со стороны выглядело как попытка проникновения в чужую частную собственность с криминальными намерениями. Но даже если б и подумала, то ее мало что могло сейчас остановить.