Две половинки (Просто о любви)

Она подтянулась повыше, перекинула одну за другой ноги через калитку, повисла на руках и свалилась кулем вниз, пребольно плюхнувшись на пятую точку.

Фигня! Главное, она здесь!

Нет, никуда эти хозяева не уехали. Вон машина стоит у ворот, не самый новый джип «ровер», почему-то не загнанный в гараж – значит, дома! Протопав, как слон, по ступенькам веранды, Стаська заколотила в дверь и заорала:

– Эй! Откройте! Есть кто дома?! Пожалуйста, это очень срочно!

Тут она подумала, что все бесполезно! В доме стояла тишина, и никто не собирался ей открывать, хотя бы для того, чтоб навалять по шеям непрошеной нахалке.

И испугалась!

Осознав, что пока она тут по заборам лазает и орет как оглашенная, Василий Федорович лежит беспомощный и «скорая» действительно сюда не поедет, а если и поедет, когда она доберется в поселок-то!

Вдруг дверь распахнулась!

«Хороший мужик» и вполне вероятно, что «хороший доктор», действительно спал. Если, конечно, открывший дверь здоровенный дядька, взлохмаченный, с помятым от подушки лицом, с голым торсом, в явно наспех натянутых и не до конца застегнутых джинсах и был искомый ею с таким упорством сосед.

– Вы доктор?! – не сбавляя громкости, допытывалась Стаська.

Он ошалело, непонимающе посмотрел на нее – орала Стаська будь здоров!

– Доктор, – подтвердил мужик, решив, по всей видимости, что лучше согласиться с неадекватной барышней.

– Скорее, пожалуйста!!! – продолжала кричать Стаська, просительно прижав к груди судорожно сцепленные в замок руки. – Там Василий Федорович умирает! Сердце!

Взгляд мужика приобрел осмысленность, а с ней и суровость.

– Зайдите! – распорядился он и куда-то исчез.

Стаська шагнула через порог, но дверь закрывать не стала, так и стояла на старте, готовая бежать. От адреналина, бурлившего в крови и колотящего сердце, а может, от холода ее била крупная неконтролируемая дрожь. Как провинившаяся школьница, она переминалась с ноги на ногу и смотрела вниз на отпадавшие с сапог пласты снега, превращающиеся в маленькие озерки на полу.

– Идемте! – Откуда-то сбоку вышел дядька.

Полностью одетый, в куртке, застегнутой до горла, и с медицинским ящиком в руке.

– Далеко? Может, быстрее доехать?

Голос у него… класс!

Такой очень мужской, командирский, низкий с хрипотцой. Таким голосом скажет что мужчина – и ты знаешь: теперь все в полном порядке будет – помощь пришла, подкрепление успело, враги разбиты, крепость наша. А ты отдыхай, браток, ты молодец – со своей задачей справился, отойди в сторонку, сейчас большие все решат, сделают, спасут!

В данном, конкретном случае не браток – сестричка.

И Стаська поняла, что она действительно молодец, потому что если кто и может спасти, так только этот здоровый и угрюмый мужик!

– Нет, здесь близко! – сообразила она, какого ответа он от нее ждет.

– Вы как на участок-то попали?

Стаське показалось, что он усмехнулся, какой-то намек в его тоне сквозил.

– Перелезла через калитку, – оповестила она о спортивных достижениях. – Стучала и кричала, но никто не открывал, ну вот я…

– Понятно, – кивнул мужик, как о чем-то заурядном. – А почему раздеты?

– В дубленке неудобно лезть.

– Боевая вы, однако, девушка.

И непонятно – не то похвалил, не то попенял, укоряя.

– Не очень, – буркнула Стаська, подбирая сиротливо брошенную дубленочку, когда они вышли с участка. – Я вообще-то не часто по калиткам шарюсь, но Василий Федорович…

И они побежали.

Цыган и бровью своей собачьей не повел на появление чужого человека в доме, понимал, что хозяина спасать пришли, а может, и знал мужика этого, который доктор.

– Ну и что вы, Василий Федорович барышень пугать взялись? – спросил доктор, опускаясь на колени рядом с больным.

Совсем другим, ничуть не командирским голосом – успокаивающим и обнадеживающим, как бы: «Ничего страшного, все в порядке!»

Вот такие метаморфозы!

Стаська стояла рядом и не могла отвести глаз от его больших, покрасневших рук, быстро и очень умело обследовавших больного.

Странное с ней что-то творилось, никак последствия стресса.

– Ну что, Василий Федорович, сейчас вас в больницу отвезем, – вынес вердикт «хороший доктор». – Кому зверя вашего на время пристроить?

Цыган повел умной лобастой башкой, поняв, что речь о нем, и заранее смиряясь: ничего, лишь бы хозяин перестал пугать и встал на ноги.

– Зинаиде Ивановне… Стасенька знает…

– Я знаю! – встрепенулась она в боевой готовности. – Я отведу!

– Отведете, – притормозил ей порыв командир, поднимаясь с колен, – только не прямо сейчас. Василий Федорович, вы с Цыганом договоритесь, объясните ему ситуацию, а девушка мне покажет где можно руки помыть.

– Инфаркт, – сказал доктор, когда Стася провела его в ванную, – и очень плохой инфаркт. Надо кардиограмму сделать, тогда и посмотрим, насколько тяжелы дела. – И неожиданно спросил: – Как вас зовут?

– Станислава, – ответила она, мысленно вмиг принимая оборонительную стойку.

И совершенно зря, как оказалось. Никаких привычных замечаний, неизменно следовавших за произнесением ее имени: «какое редкое, необычное, странное, не женское, мужское…» (нужное подчеркнуть) – ничего такого не воспоследовало.

Он просто отдал распоряжения:

– Вот что, Станислава, Василия Федоровича надо срочно госпитализировать. Вы сейчас отведете Цыгана и, если там есть мужчина, тащите его сюда. Хорошо, что он как упал, так и не двигался. Его вообще нельзя двигать, но придется.

– Я подгоню машину! – выдвинула предложение Стася.

– Это та, что через два дома стоит? Серебристый «форд»?

– Да.

– Нет. Поедем на моей, так надежней будет. Здесь подъем, вы можете с первого раза не въехать на горку или забуксуете по гололеду, а лишняя тряска может его убить.

Стася кивнула, ужаснувшись нарисованной перспективе и не подумав перечить, забыв побеспокоиться о своей бросаемой на произвол судьбы и всяких злодеев машинке.

Но оказалось, что товарищ, не в пример ей, думал обо всем. Спокойно, рассудительно, не забывая о мелочах.