Две половинки райского яблока

Флеминг, в свою очередь, сделал то же самое. Они, как рыбаки, закинули удочки с нацепленными на крючки жирными червяками и приготовились ждать.

Ждать пришлось недолго. Ровно через три дня в газетах появилось сообщение о дерзком ограблении резиденции шейха – была похищена жемчужина его коллекции, гравюра на меди первой карты Персидского залива «Sexta Asiae Tabula» Птолемея. Никакой Библии в сейфе и в помине не было, и дерзкий вор прихватил то, что попалось под руку.

Шейх был неутешен и поклялся убить гяура собственной рукой.

– Что и требовалось доказать, – сказал Флеминг, передавая господину Романо кипу газет с фотографиями разъяренного шейха, потрясающего кулаками, оскверненного сейфа в шикарном кабинете, а заодно – «малого» автопарка и гарема пострадавшего – семнадцати сверкающих, штучной работы автомобилей и двенадцати жен с закрытыми лицами в черных бесформенных одеждах.

Господин Романо некоторое время молча смотрел на секретаря. Потом сказал:

– Да… конфуз получился. Знаешь, Грэдди, мне жалко шейха. Ты не представляешь себе, что значит для коллекционера потеря любимого экспоната. Я чувствую себя провокатором. Эта сволочь, не найдя Библии, не ушел, как должен был поступить на его месте всякий порядочный вор, а стянул карту. Зачем тебе, спрашивается, карта Персидского залива, если ты явился за Библией? А главное, что это нам дает?

– Очень много, – ответил Флеминг. – Во-первых, теперь мы знаем точно, что Призрака интересуете именно вы. Во-вторых, он вхож в ваш круг.

– И что дальше?

Флеминг пожал плечами:

– Пока не знаю. Посмотрим. Кому сказали о сделке?

– Не понимаю я этого Призрака, – пробормотал господин Романо. – Какой смысл? Что ему до меня? Лорду Челтему третьему упоминал… и Аррьете.

– Лорд Челтем третий… вряд ли. Ему, насколько я помню, около восьмидесяти. И интересует его не столько Персидский залив, сколько прекрасный пол. Что до нашей Аррьеты… Что знает Аррьета, то знает мир!

– А ты кому говорил? – спросил в свою очередь господин Романо.

– Парочке знакомых судейских. За них ручаюсь – никто из них не посягнул бы на карту шейха. А вот кому они сказали… Круг знакомых у них весьма широк. Может, еще разок попробовать?

– Упаси боже, нет! Шейх может притянуть нас к ответственности.

– Если узнает – то запросто.

– Ты законченный авантюрист, Флеминг! – с осуждением произнес господин Романо.

– Birds of feather stick together [3] , – ответил Флеминг.

3

Birds of feather stick together (англ.). – Птички одной масти держатся вместе.

– Я никогда не позволял себе ничего подобного, – обиделся господин Романо.

– А… Якушкины? – напомнил Флеминг.

– Тише! – господин Романо оглянулся и приложил палец ко рту, призывая адвоката к молчанию.

Глава 16 Карты на стол!

– Добрый день, Наталья, – приветствовал меня Флеминг, когда я вошла в знакомую уже гостиную на другой день. – Рад вас видеть. Это господин Романо. Аррьету, Клермона и Гайко вы уже знаете. Меня тоже. – Он подвел меня к человеку в инвалидной коляске.

– Здравствуйте, Наташа, – произнес с чувством господин Романо, протягивая мне руку. Пожатие его теплой руки было энергичным.

Аррьета и Клермон молча кивнули с дивана. Аррьета улыбалась. У Клермона физиономия была кислой и какой-то сонной. Господин Романо – инвалид? Изумление отразилось на моем лице.

– Не пугайтесь, Наташа, – рассмеялся господин Романо. – Это, разумеется, неудобство, но жизнь ведь все равно продолжается, не так ли?

Я судорожно кивнула, не сводя взгляда с господина Романо. Он все еще держал в своей теплой руке мою руку, и я чувствовала себя кроликом перед удавом, хотя ничего страшного в господине Романо не было. Напротив – он был красив той зрелой красотой, которая проявляется с возрастом, и значителен. Твердый взгляд, правильные черты лица, седые волосы. Шрамы на лице подчеркивали его мужественность. Он смотрел на меня так… не знаю – как будто оценивал… Не столько смотрел, сколько рассматривал!

– Здравствуйте, – сказала я внезапно севшим голосом. – Очень приятно!

– Нам всем тоже очень приятно, – ответил господин Романо, выпуская, наконец, мою руку и продолжая улыбаться. – Добро пожаловать в нашу дружную семью. Прошу вас, садитесь. Грэдди!

Флеминг осторожно под локоток препроводил меня к креслу, в котором в прошлый раз сидел Клермон.

– Вы, наверное, задаете себе вопрос, зачем мы здесь? – взял быка за рога господин Романо.

Я неопределенно кивнула.

– Это весьма старая история, – начал господин Романо. В голосе его звучала легкая грусть. – Очень старая. Я, да будет вам известно, человек самых широких взглядов, всю свою жизнь колесил по миру. Корни у меня, если хорошенько покопаться, уходят не только в глубину веков, но и, так сказать, в ширину – среди моих предков были итальянцы, французы, немцы, финны, чехи… да, да – чехи. Один из них состоял кем-то вроде оруженосца при Яне Гусе. Как оказалось, среди моих предков были также и русские. Недавно умерла моя дальняя родственница, дама ста трех лет, которую я видел всего раз в жизни – в раннем детстве. Правда, мы обменивались поздравительными открытками на Рождество и Пасху. Муж ее служил дипломатом, как и я, и они были, как говорится, гражданами мира. Переписку этого славного человека с известными политическими фигурами времен Первой мировой войны моя родственница завещала мне, к моему великому удивлению. Когда Грэдди… господин Флеминг стал разбирать документы, оказалось, что там была не только переписка покойного дипломата, но и бумаги моей родственницы – ее дневники, письма, фотографии и рисунки. Оказывается, ее девичья фамилия – Якушкина. Софья Владимировна Якушкина, единственно уцелевшая ветвь славного старинного рода помещиков Якушкиных, проживавших в вашем городе чуть ли не с шестнадцатого века до самой революции семнадцатого года. История семьи Якушкиных достойна пера летописца. Среди представителей ее – военные, путешественники, меценаты… и так далее. И я горжусь тем, что я – один из ее представителей, судя по документам Софьи Якушкиной. К сожалению, последний… И я приехал в ваш город, потому что меня потянуло к истокам… – Он улыбнулся, словно извиняясь за пафос. – И вот я здесь… Знаете, Наташа, в жизни каждого человека наступает момент, когда чувствуешь: пора собирать камни. Видимо, в моей жизни наступил такой момент. Я хочу побывать в музее, посетить поместье Якушкиных…

– Вы хотите вернуть поместье? – спросила я, тронутая рассказом господина Романо. – Сейчас бывшие владельцы возвращают себе собственность своих предков. Вот, например, дом купца Фридмана… Его потомок, господин Ломоносов, вернул себе дом. Отремонтировал и устроил гостиницу. Правда, дом Якушкиных не уцелел, там одни развалины…

– Вернуть? – переспросил господин Романо. – Я не думал об этом. Но мысль интересная, Наташа. Флеминг займется правовой стороной дела. Слышишь, Грэдди?

– С удовольствием, – ответил Флеминг. – Вы что, собираетесь здесь навеки поселиться?

– Почему бы и нет? Будем жить на природе, в прекрасном барском доме. Аррьета, как тебе перспектива? Клермон?

Аррьета пожала плечами. Клермон скривился.

– Ну и прекрасно, – подвел черту господин Романо. – Мне предстоит ряд встреч, Наташа. И вам придется…

– С удовольствием, – выпалила я.

Господин Романо засмеялся.

– Грэдди ознакомит вас с расписанием… мероприятий.

– А… что потом? – спросила я. Дурацкий вопрос!

– Что значит – «что потом»? – не понял господин Романо.

– Ничего, – пробормотала я. – Извините.

– Наташа имеет в виду, как долго вы собираетесь пользоваться ее услугами, – пояснил Флеминг. – Она оставила высокооплачиваемую работу в банке… Правда, Наташа?

Я вспыхнула. Давно мне не было так стыдно.

– Понятно, – задумчиво протянул господин Романо. – Я не знаю, как долго мы здесь пробудем. Честное слово, Наташа, не знаю. Но… вы вольны подумать.

– Я подумала, – сказала я поспешно. – Я уже все решила.

– Ну и славно, – обрадовался господин Романо. – Приглашаю вас пообедать с нами.

* * *

– Татьяна, он просто красавец, – сказала я вечером Татьяне, сгоравшей от любопытства. – Хоть и в инвалидной коляске.

– В инвалидной коляске? – поразилась Татьяна. – Как это? Он что, инвалид?

– Инвалид, что-то с позвоночником. Лет пять или шесть назад попал в автомобильную катастрофу. Он когда-то был автогонщиком, привык летать. Никак, говорит, не привыкну к нормальным скоростям… Классный мужик!

– С ума сойти! – Татьяна приложила руку к сердцу. – А сколько же ему лет?