Две половинки темной души

После больницы он изменился. Перестал употреблять наркотики. Устроился на радио диджеем. Работал ночами. Мэри его почти не видела. Только вечерами. И вроде бы все наладилось, но через месяц коллеги вытащили его из петли.

Тогда Мэри пролила столько слез, что утратила способность плакать.

Истратила весь жизненный запас? Иссушила слезные железы?

– Роман возвращается, – услышала Мэри голос Татьяны и отогнала от себя воспоминания. – С охранниками. Он все еще без свитера…

– Все, девочки, идите в корпус, – сказал им брат.

Таня с Мэри тут же покинули место преступления.

– Мне страшно, – прошептала старшая сестра. – Как никогда раньше… Нашу семью преследует маньяк.

– Почему ты так думаешь? – спросила Мэри.

– А что еще думать? – Таня всхлипнула. – За Валю боюсь. Отправить бы его куда-нибудь подальше. Но как? Учеба, секция…

– Успокойся, пожалуйста.

– Не могу… – отмахнулась и убежала.

Мэри не стала ее догонять. Вошла в свою комнату и взялась за телефон. Она должна узнать, как там Марлон. Она ни разу не оставляла его без присмотра надолго.

Глава 2

То же заведение. Тот же запах – кофе и блинчиков. Тот же столик под абажуром. Та же милая хозяйка за стойкой. Но Рому ничто не радовало. Лидия чувствовала его настроение и не приставала с разговорами. Только хмурилась, когда видела, как Рома ковыряется вилкой в блине с начинкой из творожной массы с изюмом.

– Лидия, – позвал он.

– Что, сынок?

– У вас можно заказать спиртное?

– Нет, мы не продаем алкоголь.

– Жаль…

– Уж не пьяница ли ты?

– Я практически не пью. Просто… сейчас мне бы не помешало.

– Случилось что-то?

– Брат умер.

– Родной? – ахнула Лидия. Рома кивнул. – Подожди минутку…

Она скрылась в кухне и вернулась спустя пару минут с бутылкой.

– Водку пьешь? – спросила она.

– Нет.

– Больше нет ничего. Эту я сантехнику приготовила. Они хоть и за деньги сейчас работают, но по старой привычке бутылочку требуют.

Лидия открутила крышку и плеснула водку в две чайные чашки. Взяв их, подошла к столику Романа. Одну поставила перед ним:

– За упокой души?

– За упокой, – эхом повторил Рома и опрокинул в себя водку.

Вкус был гадким, и его передернуло. Водку Рома пил единственный раз в жизни, и это произошло в день его пятнадцатилетия. Деревенские друзья сказали, что надо проставиться на день рождения. Рома стащил у приемного отца бутылку, и они распили ее на троих. Имениннику сорокаградусная не понравилась. Деревенским, впрочем, тоже, они привыкли к самогону. А отец пропажу заметил и устроил Роме головомойку.

– Еще? – спросила Лидия.

Роман отрицательно покачал головой.

– Надо еще по чуть-чуть. А то ты сам не свой, – сказала Лидия.

– Я не привык топить горе в вине.

И все же протянул руку к чашке. Когда Лидия плеснула в нее водки, выпил. Горечи уже не чувствовал. Мог бы и третью махнуть, но решил, что хватит.

– Поешь теперь, – сказала Лидия, похлопав его по плечу.

Рома отправил в рот кусок остывшего блина и стал жевать.

Он сидел спиной ко входу, но о том, что пришел еще один посетитель, узнал по звуку. Дверь со скрипом открылась и с хлопком закрылась.

Повеяло свежестью – на улице похолодало – и запахом корицы. Рома обернулся…

– Опять вы? – удивленно воскликнула Василиса.

Они расстались только полтора часа назад. Василиса допрашивала Романа, и в этот раз не было никаких пикировок. Старший следователь Милова бесстрастно задавала вопросы, свидетель (а скорее подозреваемый) четко на них отвечал.

– Вась, у Ромы брат умер, – сообщила Лидия дочери. Та только кивнула. – А сколько ему было?

– Тридцать два.

– Какой молодой, жалко-то как.

– Мам, сделай мне кофе, пожалуйста.

– Как расследование продвигается? – спросил Роман, с горем пополам доев блин.

– Продвигается, – туманно ответила Василиса.

– Подозреваемые, кроме меня, есть?

– Вы же прекрасно знаете, что я не имею права разглашать тайну следствия. Зачем тогда спрашиваете?

– Потому что пьян.

– По вам и не скажешь. – Лидия принесла дочери кофе, поставила на стол и ушла в кухню. Василиса бросила в чашку кусок сахара, помешала, глотнула и сказала: – В деле замешаны граждане США, так что пришлось вызвать консула. Не удивлюсь, если вместе с ним явятся ребята из ФСБ. Думаю, убийствами будут заниматься они.

– Вы расстроены?

– Я люблю все доводить до конца сама.

– Я тоже… – Он залпом допил кофе. – Могу я вас проводить?

– Не стоит.

– Василиса, – он впервые обратился к ней просто по имени, – вы мне нравитесь. Очень. Я хочу узнать вас поближе. И мечтаю, чтобы вы увидели во мне не подозреваемого по делу, а мужчину. Думаю, у нас с вами могло бы что-то получиться… – Он посмотрел на нее испытующе: – Молчите?

– Обалдевала от вашей откровенности.

– Ничего пошлого, обидного, недопустимого я не сказал. От чего тут обалдевать?

– В любом случае, пока я веду это дело, между нами не может быть никаких близких отношений. Абсолютно.

– Так у вас же его завтра отберут, – впервые за день улыбнулся Роман. – А пока мы можем общаться. Вы позволите проводить вас?

– Хорошо.

Она встала из-за стола. Грациозно и, как показалось Роме, чувственно: изогнувшись в талии, чуть подавшись вперед грудью. Было в Василисе что-то кошачье. Вот только не бросалось в глаза. За ней нужно было наблюдать, чтобы заметить это.

– Вы манекенщицей не работали в юности? – спросил Роман, кидая на стол тысячную купюру. По его подсчетам, кофе и блины примерно стоили триста рублей, плюс водка, которую Лидия открыла ради него. Остальное на чай.

– Льстите?

– Нет, просто интересуюсь. У вас рост и фигура подходящие. И грация.

– Манекенщицей не работала. Но была «Мисс универ».

Они помахали на прощание Лидии и вышли из кофейни. Рома теперь знал дорогу, поэтому шел уверенно.

– Вы правда пьяны?