Две тайны Аптекаря

И Артемида согласилась. Это был последний шанс, и она не могла его упустить.

Порциями она поставляла Шклярскому компрометирующие факты и каждый день надеялась, что завтра белобрысая выскочка навсегда вылетит пулей из жизни ее любимого господина Лунца. Но время всё шло, а ничего не происходило. Артемида призывала Шклярского к ответу, но он только говорил об упрямстве Лунца и требовал новых фактов. Артемида почти отчаялась, но пару недель назад Шклярский позвонил ей и сказал, что у него готов новый план, по-настоящему гениальный, и что она, Артемида, может готовить свои шелковые простыни, потому что совсем скоро ее любимый поступит в ее безраздельное пользование. Так и сказал. А потом исчез. Она не понимала, что случилось, пока не открыла газету этим ужасным утром.

И теперь она печатала приказ о назначении нового руководителя отдела международных связей и не видела в нем ни одной буквы из-за слез. Предмет ее мечтаний вышел из-за двери своего кабинета и явно хотел что-то спросить. Она не успела вытереть слезы, и он застал ее врасплох, чего она ужасно не любила. Разве она могла показаться перед ним слабой?

— Артемида, дружочек, что с вами? — искренне удивился господин Лунц. — Что такое? Вы плачете? Ай-ай-ай, какую сырость развели! От этого у нас, чего доброго, заржавеют доспехи, так что прекратите сейчас же! Из-за чего вы плачете?

Артемида пожала плечами.

— Неужели из-за Иосифа?

Она непонятно покачала головой, потому что не знала, как лучше ответить.

— Ну что вы, — сказал господин Лунц и присел на край ее стола, отчего тот жалобно скрипнул. — Не стоит. Что поделать, мы все твари Божьи, уж что кому уготовано. Завтра мы закажем в нашем домовом храме по нему панихидку. Договорились?

Артемида кивнула и снова всхлипнула. Господин Лунц внимательно посмотрел на нее и сказал:

— Я вижу, вы просто устали, дорогая моя. А знаете что?

Артемида опять невнятно потрясла головой.

— Думаю, надо отправить вас в отпуск! В путешествие! В Грецию! Кто, как не вы, заслуживает прекрасного полноценного отпуска? Поезжайте хоть завтра.

— Нет! — отчаянно воскликнула Артемида и сама удивилась, что к ней вдруг вернулся голос. — Мне не нужно в отпуск. У нас же сейчас отчетность, и делегации, и самое горячее время…

— Вы не хотите в отпуск? — удивился директор музея изящных искусств. — Ну, как знаете. Если передумаете, я подпишу вам заявление в тот же момент. И оплачу путевку. Вы же мой бесценный ангел!

И господин Лунц вышел из приемной, напевая что-то из «Риголетто». Артемида не хотела ехать в отпуск, потому что боялась оставить любимого даже на день. Как знать, ведь в жизни всё может измениться буквально в одну минуту. Тем более что белобрысая девица вдруг прекратила названивать господину Лунцу, и он больше никуда не срывался посреди рабочего дня. Как знать, сказала себе Артемида, а вдруг всё еще переменится, а вдруг всё еще будет хорошо. Надо только еще немного подождать.

Часть тридцать вторая

Это была последняя капля. Во мне что-то сломалось. Я плакала и не могла успокоиться, я хватала Марту за руки и умоляла простить меня. Оказалось, что опасность не только поджидала меня саму в моем доме, теперь я несла ее с собой.

Марта пыталась меня успокоить, повторяла, что ничего ужасного не случилось, что дети целы и я только пугаю их своим воем. Я не понимала, как лезвие могло попасть в плитку шоколада, мне казалось, что это было уже что-то из области колдовства и черной магии, но Марта сказала, что это проще простого, достаточно только растопить его немного и лезвие войдет в шоколад как в масло. Вот только кому это могло прийти в голову? Мы выпотрошили всю мою сумку, но больше ничего опасного не нашли. На всякий случай Марта мелко покрошила мою помаду (в ней могли оказаться иголки, сказала она) и выкинула целую пачку таблеток от головной боли (это запросто мог быть крысиный яд, решила я).

— Этот человек — кто-то из твоих близких, — заявила Марта, как только мы немного успокоились. — Он ходит по твоему дому, у него есть доступ к твоим личным вещам. Он совсем рядом! Думай, Агата. Кого ты пускаешь к себе так близко?

— Совсем не обязательно. Это может быть и тот, кто шастает у меня по дому в мое отсутствие. Перевешивает фотографии, льет кислоту во флаконы, разоряет мою мастерскую. Я не знаю, кто это, Марта, это может быть кто угодно! Из самых близких со мной рядом всё время только ты и Марк.

— Это точно не я. Надеюсь, ты перестала меня подозревать.

— И точно не Марк.

— Почему ты так решила? — спросила она.

— Потому что я его люблю!

— Прости, конечно, но это не алиби. Это ты его любишь, а он с тобой даже не хочет спать. И приводит аргументы.

И тут я взорвалась.

— Как ты можешь так говорить? Он лучший из мужчин, которые встречались мне в жизни! За эти пару месяцев он дал мне столько эмоций и столько чувств, с которыми и близко не сравнится самый лучший секс! Он искренне ко мне относится, он бережет меня, он понимает меня, он заботится обо мне! Так что не смей на него наговаривать! Тем более подозревать его! Мне кажется, ты мне просто завидуешь! И откуда мне знать в таком случае, что это не ты?! Мало ли, что сказала та девочка? И куда подевался флакон?!

Когда нам больно, мы раним самых близких. Мне некуда было деваться, мне никто не верил. Я выскочила из дома Марты, поймала такси и вдруг назвала адрес Аптекаря. Всю дорогу я проплакала, и водитель испуганно посматривал на меня в зеркале. Я чувствовала себя, как скорпион в агонии: он мечется по кругу и жалит сам себя.

Я была влюблена как никогда раньше в жизни — и у меня никогда еще не было таких странных отношений с мужчиной.

Я обидела свою самую близкую подругу, которая отдавала мне столько времени и пустила меня в свой дом, рискуя жизнью собственных детей.

Я ехала в дом к человеку, у которого было больше всего причин угрожать мне, но я искала убежища именно у него.

Я позвонила в дверь, и мне долго не открывали. Такси уже уехало, телефон я оставила у Марты, так что, даже если бы Аптекарь не открыл мне, я осталась бы ночевать у него на пороге. Но он открыл.

Он не сказал мне ни слова, сразу увидел мое заплаканное лицо и жестом пригласил в дом. Я молча сняла обувь в прихожей, прошла в гостиную и забралась с ногами на диван.

Иногда страх бывает настолько силен, что перерастает в странное отчаянное чувство — махнуть рукой, и пусть это случится… Наверное, поэтому я и поехала к нему.

— Я вас боюсь, — сказала я. — Очень сильно.

Он улыбнулся:

— И когда же я дал вам для этого повод?

Я ничего не ответила, достала из кармана четки и протянула ему. Либо Аптекарь обладал еще и недюжинным талантом, либо он действительно искренне удивился.

— Откуда они у вас? Я ищу их уже несколько дней.

— Они были у меня в мастерской. И я подозреваю, с того самого дня, когда там была уничтожена ценная картина, над которой я тогда работала, а вместе с ней — вполне возможно — и моя репутация.