Две жены моего мужа

— Какого х** ты здесь делаешь? Вон пошла!

— Карим, милый, только не прогоняй, — плачет она, схватив меня за предплечье. — Ты сейчас не помнишь, но в твой последний приезд, ты обещал, что мы будем вместе.

— Я сказал, уйди отсюда, — кричу ей в лицо, а она не двигается. — Сестра! Сестра!

Но вместо сестры в палату влетает брат, а за ним — лучший друг. На лицах обоих недоумение. Искандер подхватывает Лину за локоть, резко поднимает и ведет к двери. А она ноет и повторяет:

— За что ты так со мной, Карим? Ты же обещал, что не оставишь меня. Я же ношу твоего сына.

Поворачиваю голову, лишь бы не видеть ее лица. И только, когда шум за дверью стихает, возвращаюсь на исходную и натыкаюсь на осуждающий взгляд Аслана.

— Зае**ла, — цежу сквозь зубы.

— Все закономерно, — друг прячет одну руку в кармане брюк. В другой держит тонкую папку. — Ты еб*л ее, теперь она еб*т мозг твоей семье. В особенности, жене. И что ты смотришь на меня, как на врага? Я тебя выгораживал, поверил, что случайно у вас в кабинете вышло. Но твоя переписка говорит об обратном.

Аслан буравит меня ледяным взором, которого я прежде никогда не видел. Я тоже смотрю на него, насупившись. Он прав и жесток.

— Я пытаюсь понять, какого х**, Карим? Менять крепкую семью и идеальную жизнь на вот эту истеричку? Ты уж поделись, что она там такого вытворяет?

— Мне нечего тебе сказать. Я ничего не помню, — кричу как сумасшедший. — У меня снова был какой-то бред про нее, где я ее поцеловал. Сам. Как будто хотел этого.

— Ну тогда иди к мозгоправу, как встанешь на ноги, — жестко говорит друг.

Сжимаю челюсть до скрежета зубов и болезненной пульсации в висках. Если бы не не перелом, соскочил бы и бросился к Заре, потребовал, чтобы выслушала. Она уже неделю не приходит и не звонит. Дочку привозила моя мама, но было видно, что Дильназ обижена. На все вопрос отвечала односложно: да, нет, не знаю, хорошо. И за руку меня держала недолго — сама потом убрала. От этого еще больнее.

— Как Зара?

— Нормально. На работу снова ходит.

— Парни присматривают за ней?

— Как ты и просил.

— Хорошо, — жмурюсь от того, что яркий свет больничной лампы режет глаза. — Скажи, пусть фотки продолжают скидывать. И побольше.

— Больной, — вздыхает друг.

— А что мне делать? Я выйду только на следующей неделе. Она меня видеть не хочет, а я ее да. Я без нее подыхаю, — закрываю глаза и вижу перед собой жену — такую, какой она была со мной до всего этого абсурда.

Дверь скрипнула, послышались твердые шаги по плитке.

— Второй раз эту истеричку из больницу выставляю. О, уснул что ли? — спрашивает Аслана Искандер.

— Медитирует, — усмехается друг.

— Ты уже показал ему документы?

— Что за документы? — опередив Аслана, открываю глаза и смотрю на обоих.

Многозначительно переглянувшись с Искандером, Аслан подходит о мне, открывает папку и протягивает мне. Беру ее в руки, пробегаюсь по написанному и зверею еще больше.

— Это что за хр*нь? — швыряю все на пол, и от безысходности злобно скалюсь, как бешеный пес. — Пристрелите меня, я лучше сдохну. Я не мог этого сделать!

— К сожалению, там стоит твоя подпись, — мрачнеет Аслан, а я понимаю, что попал в трясину и меня затягивает на дно.

— Это что за хр*нь? — швыряю все на пол, и от безысходности злобно скалюсь, как бешеный пес. — Пристрелите меня, я лучше сдохну. Я не мог этого сделать!

— К сожалению, там стоит твоя подпись, — мрачнеет Аслан, а я понимаю, что попал в трясину и меня затягивает на дно. — Ты сам подписал приказ о ее ежемесячном премировании, когда был в Астане. Главбух подтвердила: ты вызвал ее и попросил все сделать тихо.

?????????????????????????? Со злостью помогают справится кулаки, которыми я со всей силы стучу по кровати. Хочется сейчас все крушить, материться и бухать. Но мне теперь категорически запрещено пить.

— Как давно?

— За последний квартал и плюс январь, — вздыхает Аслан. — И ведь никому ничего не сказал. Даже мне как твоему финдиректору, или брату, как заму. Хотя…понятно почему. Чё уж, — опускает он голову.

— А ты что молчишь? — спрашиваю Искандера.

— А что мне сказать? — мрачно отзывается брат. — Я тоже не знал, что ты ей помимо зарплаты еще полтора миллиона накидываешь (около 300 000 рублей).

— Что говорит Салтанат? — может, хоть главный бухгалтер в столичном филиале просветит, почему я так поступил.

— Ты ее вызвал и попросил все оформить. В подробности не вдавался, но она подумала, что это из-за того, что Линара — родственница и вдова твоего брата. Подписывал при ней.

— Запрос в банк?

— Сделали. Ровно квартал ей на карточку падали шесть ноликов и зарплата, — усмехается друг. — Бл**ь, Карим. Двушка в твоем ЖК, почти два ляма с учетом зарплаты на расходы и как результат она залетела. Ты каким мозгом думал? И главное так хорошо скрывался все это время, а под конец спалился. Ты прямо как наш пивной король. У того тоже была жена и токалки. И все работали в его конторе и получали зарплату.

Игнорируя рычание друга, смотрю на брата и спрашиваю его:

— Переписка, которую она скинула Заре…айтишники смогли что-нибудь сделать? Зара сказала, что там мой номер, но я…

— Но ты не уверен, мы помним, — иронично хмыкнул Искандер. Я лишь нахмурился и прохрипел. — Ничего не смогли. Твой телефон мы так и не нашли, а ее, — брат опускает голову и тихо смеется.

— Что?

— Как сказали твои охранники, Зара разбила ее телефон о вашу баню. Выкинула в окно и попала в стену, — рассказывает Искандер, скрестив руки на груди. Слышу, как усмехнулся Аслан.

— Моя девочка, — говорю я о Заре и нервно сглатываю. Сейчас хочется убиться о ту же стену из-за того, через что я провел свою любимую женщину.

— Короче, айтишники старались, но они не боги, — продолжает брат. — У тебя не стояло резервного копирования на мессенджере, и это, к сожалению, не “Телега”, где вся переписка сохраняется в аккаунте.

— Бл**ь.

— Одним словом, — вздыхает Искандер, — ты в жопе.

— Я уже понял. Сам поговорю с начальником СБ. Надо рыть дальше. Я не мог всего этого наворотить в здравом уме.