Две жены моего мужа

А сегодня приехали мама с братом. Искандер привез новый телефон, потому что мой прежний остался в горах под снегом. По словам брата, Линара устроила моей жене скандал и рассказала, что мы с ней любовники. Но я этого не помню. Все, что осталось в моей памяти о Линаре связано только с работой. Ничего больше. А когда я услышал историю о гостинице, чуть снова не вышел из себя. Я не мог этого сделать! Я люблю жену и дочь! И Лина, как она просила себя называть, никогда не привлекала меня как женщина. Да что там, я ни на кого, кроме Зары не смотрел с тех самых пор, как увидел ее за роялем. И сейчас меня до тошноты, до рези в глазах бесит, что я не могу контролировать свою память. Сейчас она властвует надо мной и подбрасывает сюрприз за сюрпризом.

— Я так понимаю, мама, ты ничего хорошего не скажешь? — сглатываю ядовитую слюну.

— Самое главное, ты жив! Доктор сказал, с твоим перелом позвоночника ты будешь лежать месяца три. За это время мы что-нибудь придумаем.

— Что именно? — сдвигаю брови к переносице, не совсем понимаю, что она имеет ввиду.

— Тест ДНК. Я уже узнавала: его можно сделать с девятой-десятой недели беременности, — деловито заявляет мама. — Если эта ша...шавка хочет подловить тебя чужим выродком, я ей устрою. Не зря мне сестра еще до смерти Санжара на нее жаловалась. Она всегда хотела большего, видите отдых в Боровом для нее был не отдых, и она ему это высказывала. Ну вот и договорилась, стерва. Санжар в могиле, а она за тебя взялась.

Тяжело вздыхаю и, почувствовав болезненное покалывание в ребрах, морщусь.

— Врача позвать? — спрашивает брат, заметив мое состояние.

— Нормально все.

— До сих пор не могу поверить, что ты все знал и скрыл, — говорит мама Искандеру.

— Что я мог сделать? — брат нервно разводит руками. — Он попросил меня молчать.

— Ну да, конечно, — цокает мама. — А ты и прикрыл его. Надо было сразу бить тревогу, прийти ко мне.

— Мам, то есть токал завел Карим, а виноват я?! Как-то нелогично, ты не находишь? — обижается Искандер.

— Не надо так говорить. Ты же видишь в каком он состоянии?

— Так, все! — Искандер поднимается со стула и идет к выходу.

— Куда ты?

— Мне звонят, — бросил он через плечо.

Вот так всегда — они снова поссорились на ровном месте. Искандер с детства был бунтарем и мае с ним было тяжело. У него на все есть свое мнение. И если я ограничивался коротким “хорошо, мама”, он спорил и отстаивал свою точку зрения.

— Мам, ну зачем ты так? — тихо спрашиваю.

Мама роняет лицо в ладони и отходит к окну. Стоит так почти минуту, которая кажется. длится вечность.

— Ты прав, — признается еле слышно, — погорячилась. Он не виноват. Просто я не могу тебе ничего сказать, потому что ты в таком состоянии. Вот и срываюсь на Искандере.

Я не вижу сейчас, что она делает, потому что лежу на кровати и не могу пошевелиться. Любое движение сейчас приносит невыносимую боль. Но больнее понимать, что подвел всех: брата, мать, дочь. И в первую очередь — жену. Как я мог?

— Я ожидала такого от младшего. Он же красивый, девчонки всегда на него вешались. Вон, до сих пор не нагулялся. Но ты! Я думала, ты любишь жену. Зара же мне как дочь.

— Мама, я уже тебе повторял: я не знаю, как так вышло. Год назад я даже не смотрел в сторону Линары. Мне всегда было все равно на нее.

Но мать не слушает меня и говорит о своем:

— Я так надеялась, что ты будешь другим. А ты повторил его судьбу.

— Чью судьбу? — дрогнувшим голосом переспрашиваю. — что ты вдруг замолчала?! Мама, договаривай, раз начала.

— Отца! — тихо кричит она.

— Не может быть! — отрицаю и не хочу верить, но по голосу матери понимаю — это горькая правда. — Вы же хорошо жили.

— После — да.

Мама подходит к кровати и наклоняется надо мной. Глаза влажные от слез. В их уголках заострились морщинки. Волосы она уже много лет собирает в тугой узел на затылке. Мать подносит руку к щеке и нежно гладит меня, как в детстве.

— Тебе было два. Я была беременна, когда узнала. Примерно тогда у него все и закончилось с другой женщиной. Он обещал, что больше так не предаст и я его простила, — она чуть помедлила, а потом холодно добавила, — я не знаю как, но мы должны решить твою проблему.

??????????????????????????Полночи не могу уснуть: мешают мысли и поясница, которая адски горит и ноет. Скриплю зубами, сжимаю кулаки и стучу ими по кровати, будто это поможет. Не выдержав, зову медсестру севшим голосом. Хорошо, что услышала, а то бы пришлось дальше мучиться. Прошу ее поставить обезболивающее, потому как дальше этой пытки не выдержу и сдохну от безысходности.

Вскоре лекарство начинает действовать и боль притупляется на время. В палате мертвенно тихо, и я чувствую себя покойником в гробу. Лучше бы я умер на той горе. С этой мыслью проваливаюсь в черный омут сна, который, я знаю, не принесет облегчения.

— Карим, я так тебя люблю. Ты будешь моим, только моим, — шепчет мне в ухо ласковый голос. — Я тебя ей не отдам.

В полутьме большой комнаты она стонет, царапает ногтями грудь, раскачивается вперед-назад, а потом кричит, падает на меня и целует в губы.

— Ты такая ох***но красивая, — мой голос звучит странно, будто не я это вовсе.

— Говори мне это всегда, — отвечает с придыханием и заглядывает мне в лицо.

И только сейчас я вижу перед собой улыбающуюся Линару.

Резко открываю глаза и тяжело дышу — воздуха катастрофически не хватает, словно грудную клетку придавило чем-то тяжелым. Нет, только бы это не было коротким воспоминанием о ней. Пусть это будет всего лишь сном, игрой воспаленного мозга.

Глава 6

Зара

Белые пушистые снежинки крупными хлопьями кружат в воздухе и бесшумно ложатся на сверкающий ковер под ногами прохожих. Холодно. И на улице, и на душе. И пусть я сижу в теплой, уютной кофейне, но меня все еще знобит, и я по-девичьи вытягиваю рукава черного вязаного платья и прячу внутри свои ледяные пальцы.

Пока жду Аслана, думаю, как правильно спросить его о возможной интрижке Карима. Возможно, Индира права и из мужской солидарности, друг мужа будет молчать. Но я должна засунуть подальше свою тактичность и переть, как танк. В эти дни я стала много рефлексировать, копаться в себе и в воспоминаниях. Одно из них прямо сейчас беспардонно лезет в голову, добивая своей яркостью и деталями, которые засели в голове намертво.

Десять лет назад примерно в это время в Алматы тоже шел снег, а мы улетели на море. Просто как-то Карим позвонил и спросил, хочу ли я на необитаемый остров. Я посмеялась и ответила: “Это шутка что ли?” А он серьезно: “Нет”. Тогда я сказала ему: “С тобой хоть на край света”.

И спустя двое суток мы уже лежали на большой кровати и слушали, как в ночи шумит море. Он крепко обнимал меня, а я уже совсем перестала стесняться своей наготы. До этого всегда просила выключать свет, потому что было стыдно показаться перед ним обнаженной. Понимаю, что до меня он жил на полную катушку. Тем более, в Америке, стране свободных нравов. Но Карим был моим первым мужчиной во всем. Можно сказать, учителем.