Двенадцатая жена, или Выжить после...

Но он не присоединялся, и даже более того, целенаправленно топал к алтарю! У меня перехватило дыхание.

«Голова кружится… Знаете, вот бы вы внезапно оказались этим лордом Ледяных гор, было бы здорово».

В моей голове всплыли вчерашние слова, произнесенные в состоянии опьянения из-за добавленного мной в пирожные масла, которое немасло.

Ой-ей-ей… А можно сделать вид, что все всё забыли, и будто ничего не произошло, а?

Но вот до алтаря остается не больше пары шагов, и вот он уже поворачивается ко мне с ничего не выражающим лицом, и вот священник начинает свою речь, а я… Я в шоке.

Нет-нет-нет… Погодите-ка… Это что получается? Вот эта прекрасная льдинка, мой «модельер» – это чего тот самый уродливый губитель одиннадцати жен, из-за которого дрожат все девы столицы, что ли?!

Да подождите вы, господи! Какое «да»?! Я еще не обдумала ситуацию!

Но церемония неумолимо шла своим ходом, и после положительного ответа жениха священник обратился с вопросом ко мне. А я еще не готова, и вообще! Почему у меня ощущение, что служба слегка сокращенная? Скажем раза в три?

Нет… В принципе, если бы я в двенадцатый раз замуж выходила я бы тоже попросила все это дело урезать, а то уснешь же пока слушаешь. Но ежики зеленые, у меня же совсем не было времени прийти в себя после столь сильного потрясения!

В зале стало тихо. Как-то слишком часто в последнее время меня настигает вот такая вот тишина. Я обернулась на ряды гостей, которые с любопытством взирали на меня в ответ, потом посмотрела на Алека за спиной жениха. Он приподнял брови и чуть кивнул подбородком в сторону священника. Наконец, я подняла голову и встретилась взглядом с ледяными глазами.

— Ты собираешься отвечать?

— Мне что и подумать нельзя? – возмутилась в ответ.

Так говорить я не планировала, но по тому, как хмыкнул за плечом брата Алек, поняла, что тот оценил.

— Думать нужно было раньше, - спокойно произнес Малкольм и лениво перевел взгляд на священника. — Она согласна.

— Эй! Так дела не делаются.

Священник нервно сглотнул и перевел взгляд с меня на жениха и обратно.

— Не ты ли вчера говорила, что была бы рада, если бы я оказался твоим мужем? – спокойно произнес он, без намека на стеб в голосе.

Но я-то знала об истинном положении вещей и догадывалась, что он надо мной банально издевается.

— Это было при условии, что мой муж стар и уродлив! – возмутилась я.

— То есть ты все же не согласна?

Я насупилась.

— А если не согласна, отпустишь?

— Разумеется, - произнес он, не меняя тона. — Ты знаешь где выход, иди куда хочешь.

— То есть… - прищурилась я. — Отпустить отпущу, но до дома добирайся как хочешь?

— Да.

Вот же вредина!

— Эм… - промямлил священник, вытирая пот со лба. – Леди Габриэль? Ваш ответ?

Малкольм снова встретился со мной взглядом и слегка приподнял бровь. И скажу я вам честно – в совокупности с ничего не выражающей мордой лица эта его бровь смотрелась пугающе.

— Да согласна я, согласна…

Попробуй тут, поди, откажись…

Священник, как мне показалось, облегченно выдохнул и продолжил церемонию. На палец мне водрузили кольцо, и священнослужитель счастливо проговорил:

— Объявляю вас мужем и женой. Лорд Малкольм можете поцеловать леди Габриэль.

Мой взгляд скользнул по скулам мужа, его носу, губам. Все мое тело невольно замерло, охваченной терпкой смесью ожидания и предвкушения. Дрожь пробежалась по кончикам пальцев, и я совершенно по-детски зажмурилась. Потому что…

Не было у меня как-то времени целовального опыта набираться.

Эрика, конечно, пыталась мне что-то там рассказывать, да и сама я книжки разные читала нехорошего содержания, но вот практика… Практика хромала на обе левые.

И вот я стою, напряженная как тетива у лука, и готова то ли деру дать, то ли к мужу податься, и вместо ожидаемого поцелуя, о котором столько всего написано, чувствую, как едва теплые губы легко касаются моей щеки и тут же отстраняются.

Разочарование, окутавшее все мое существо, было сложно описать словами. Ну, вот…

С другой стороны, может он уже устал со всеми подряд целоваться? Эта мысль мне почему-то совсем не понравилась, я нахмурилась, а потом вопросительно посмотрела на мужа.

— Я не целуюсь с детьми, - проговорил он, уже беря меня за руку и ведя к гостям.

И пока я машинально отмечала красоту его длинных пальцев, которую заприметила еще вчера, и наслаждалась прикосновением его руки, то подумала вот о чем…

Это что же получается? Если он даже целоваться со мной не хочет, дальше тоже что ли ни-ни?

Хм-хм-хм… А мой муж-то действительно интересный фрукт!

Передо мной была настоящая белоснежная пустыня. Северный ветер беспощадно дул, поднимая вихри снежинок, которые ранили и царапали мою кожу. Мне было очень холодно.

Я обняла себя руками и согнулась, сжимаясь в комочек, чтобы стало хоть немного теплее, но это не помогало. Холод с каждым мгновение пробирался все глубже, промораживая до самых когтей.

— Лиса, все хорошо. Я с тобой. Тише, маленькая.

Теплые руки нежно, но крепко обняли меня, даря тепло, согревая. Мягкие губы коснулись моей щеки.

— Я не дам тебе замерзнуть.

Я не знаю, кто ты мил-человек, но спасибо и на этом, хотя поцелуй был явно лишним. У меня вообще-то теперь муж есть, хотя погодите-ка… Голос-то подозрительно знаком. Правда, интонация у этого голоса странная, слишком мягкая.

— Я всегда буду рядом, Лиса.

Желая проверить свое предположение, немного повернула голову. За это маленькое движение пришлось расплатиться поцелуем, которые пришелся в глаз, но бог с ним. Пусть чмокает, мне жалко, что ли.

— Эм, муженек? Ты ли это?

Малкольм нежно-нежно мне улыбнулся и крепче прижал к себе.

— Ты не узнала меня?

— Да тебя поди узнаешь! Скажу тебе, друг мой, ты… Потек.

Он негромко рассмеялся.

— И что же это должно значить?

Я плотнее прижалась к нему, потому что вокруг было жутко холодно, а в его объятьях тепло, и пояснила:

— Ну… Ты был весь такой из себя холодный и неприступный. А тут чего-то раскис, целуешь, обнимаешь.

— Глупенькая, как я могу быть с тобой холоден? Я люблю тебя.