Дверь в подвал

Люк. Я сохраняю это имя в памяти, заталкивая его поглубже. Я знаю, по какой причине нахожусь здесь... но почему он? Кто такой Люк во всей этой какофонии душевной боли и безумия?

Мужчина - Люк - роется в кармане джинсов и достает монету. Он подносит ее к лицу Келлера.

– Выбирай, - приказывает он.

Келлер сплевывает кровь.

– Пошел к черту.

Кулак с тошнотворным хрустом врезается в лицо Келлера. Из его носа хлещет кровь, и он давится, кашляя и захлебываясь ею.

– Выбирай! – рычит Люк.

– Орел, мразь.

Я вижу блеск монеты, когда ее подбрасывают высоко в воздух, а затем Люк ловит ее и шлепает серебряной монетой по тыльной стороне ладони. Он медленно убирает ладонь, так что взгляд опухших глаз Келлера проясняется.

– Орел, - говорит Люк.

То, как его грубый голос звучит... от такой спокойной, собранной манеры у меня мурашки бегут по коже. Он подходит к Келлеру, явно испытывая удовольствие, хватает его за воротник костюма, заставляет встать и прислоняет к мусорному контейнеру.

На долю секунды Люк переводит взгляд на меня. Я мельком вижу очертания его лица, прежде чем он притягивает Келлера к себе и разворачивает его спиной. Взгляд Келлера устремлен на меня - его карие глаза на посиневшем и налитом кровью лице смотрят прямо на меня, заставляя впасть в ступор. Воздух покидает мои легкие, когда я вижу, как Люк обхватывает Келлера за шею и прижимает ладонь к его лицу.

Хруст.

Келлер падает на землю. Неподвижным тяжелым мешком. Дождь хлещет по его безжизненному телу.

Мой мозг пытается впитать увиденное. Присвоить произошедшее себе. Но это не приносит удовлетворения. Все слишком быстро закончилось. И ничего из случившегося мне не принадлежит. В конце концов, может быть, я бы и не пошла на это. Возможно, я решила бы привлечь его к ответственности, позволить системе правосудия наказать его.

Может быть, он совсем не тот человек, которого я искала.

Все эти мысли проносятся хаосом в моей голове, как ядовитый торнадо, и я не слышу хлюпающих шагов, приближающихся ко мне, пока не становится поздно.

– Ты слишком много видела.

Сидя на мокрой земле, я застряла между стеной дождя и дьяволом, стоящим надо мной. Я поднимаю глаза, убираю пряди волос с лица, чувствуя, что грязь оставляет следы, и всматриваюсь в черты его лица.

Я вижу его - смотрю прямо в его холодные глаза. Невозможно ошибиться – они льдисто-голубые.

Те самые.

Переулок освещается вспышкой, словно от удара молнии. Мое дыхание перехватывает, как это было много месяцев назад во время шторма, и я с тошнотворной ясностью осознаю, что нашла его.

А теперь он собирается убить меня. 

Глава 4 Он.

Люк.

Как трудно заставить кого-то исчезнуть?

С социальными сетями, GPS, потоковой передачей новостей двадцать четыре на семь практически невозможно пропасть с радаров в наше время.

Я уже три года в отъезде, а обо мне до сих пор пишут, что я пропал без вести. Мне удавалось скрываться, но всегда существует угроза разоблачения.

Постоянная внимательность записана на подкорке, словно вшита в меня.

Тик-так. Внутренние часы отсчитывают срок моей годности.

Джек Келлер был всего лишь одной помехой в этой тикающей бомбе замедленного действия. Он превратился в отработанный механизм, погасший на мертвой земле.

Я осторожно перевожу взгляд на его распростертое тело, брошенное рядом с мусорным контейнером в переулке, словно мешок с отходами. Установка. Ярость все еще кипит в моих венах, его смерти недостаточно, чтобы утихомирить бесконечный бунт в моей голове.

От тела нужно избавиться.

Замести следы. Так можно остаться в безопасности под этим радаром.

Если вы собираетесь кого-то убить, то проверните это дело так, чтобы полностью избавиться от тела. Или же этот кошмар никогда не перестанет преследовать, и всегда будет находить вас.

Хлюпающий звук привлекает мое внимание, и я вспоминаю о женщине.

Она все еще здесь, и с ней нужно разобраться.

Я обуздываю огненную потребность уничтожать и сосредотачиваюсь на внутреннем подсчете. Одно тело, один мусорный контейнер, один переулок. Две жизни. Одна смерть.

Она не подходит.

Не сможет насытить чудовище.

Счет помогает утихомирить ярость и успокоить противоречивые воющие друг с другом части моей личности.

Когда безумие в моей голове проходит, я снова могу смотреть на нее. Одетая в джинсовую куртку, пропитанную дождем и грязью, она медленно отступает назад, маленькими шажками увеличивая расстояние между нами.

– Стой.

Она мгновенно подчиняется. Когда она поворачивается, я получаю возможность изучить ее лицо: ее мягкие черты напряжены от гнева. Не от страха, хотя ей следовало бы бояться. Она изучает меня так же пристально, яростное выражение портит ее красивое лицо. Может быть, она просто в шоке.

– Тебе здесь не место, - вновь повторяю я то, что говорил ей раньше, и теперь верю в это еще больше, чем когда-либо. И тогда я принимаюсь рассуждать вслух: - Ты меня пнула, - я почти улыбаюсь, но это было бы неуместно, учитывая ситуацию.

Она приподнимает бровь, но ничего не говорит. Ее темные волосы промокли, прилипнув к щекам и шее. Под курткой заметен ремень кобуры для оружия. Черные ресницы блестят от капель дождя, когда она моргает. Я смотрю мимо всего этого, в ее глаза, глубоко погружаясь в эти темные омуты, чтобы найти ответ о ней.

Насколько трудно будет заставить ее исчезнуть? Кто ждет ее? Мать, отец, муж? Ребенок? Нет. Я так не думаю. Эти пустые, почти черные, радужки не отражают заботы о других. Она не боится за свою жизнь.

Она одна.

Иначе зачем бы она стояла здесь посреди ночи и в грозу? Она сама по себе.

Если бы кто-то зависел от нее, она бы умоляла сохранить ей жизнь. Увидев то, что я могу сотворить с человеческой жизнью, она должна была умолять, торгуясь, чтобы выжить. Мой пытливый взгляд не сочетался с хладнокровным настроем.