Дверь во тьму (сборник)

— Это меч Керта…

Меч как чем, подлиннее моего и с кроваво-красным камнем на рукояти. Я осторожно поддел его ногой, сталь звякнула.

— Тише! — зашипел Котенок, вглядываясь в темноту винтовой лестницы, уходящей вниз.

Мы замерли, но опасности, похоже, не было. Котенок просто вслушивался в тишину.

— Это хороший меч, — прошептал Лэн мне на ухо. — Лучше твоего. Хочешь его взять?

— У меня есть хороший меч, — так же тихо ответил я. — Этот слишком тяжелый.

— Пошли! — Котенок побежал вниз по ступенькам. Мы двинулись следом, ориентируясь на идущий от него свет. В помещении очки помогали плохо, а Настоящее зрение мне использовать не хотелось.

— Странно, почему не горят факелы, — шепнул Лэн.

— Может, башня пуста?

Лэн с сомнением пожал плечами.

— У них вечно башен не хватает. Они предпочитают жить просторно…

Лестница привела нас в круглую комнату где-то на середине башни. Котенок спрыгнул на пол — и застыл на месте. Почувствовал неладное, я бросился к нему.

У стены стояла кровать — самая обыкновенная, застеленная белой простыней. На ней, глядя в потолок, лежал Летящий в черном комбинезоне. Одна рука свешивалась на пол, и перепонка крыла вздрагивала от сквозняка. Окно в комнате было выбито.

«Мертвый», — очень спокойно подумал я. Но Лэн, сжав меч обеими руками, стал подкрадываться к кровати. И я сообразил, что мертвые Летящие каменеют.

Издав хрипящий звук, Летящий медленно повернул голову. Лэн замер. Холодный, стеклянный взгляд прополз по нам, потом Летящий сказал хрипло, но неожиданно громко:

— Дайте воды.

Оцепенение прошло. Я приблизился к кровати, держа меч наизготовку. Следом, тихо шипя и явно не замечая этого, шел Котенок.

— Не двигайся! — предупредил я. Летящий оскалился в улыбке:

— Не смогу. Я болен. Я умираю. Дайте воды.

— Обойдешься! — злорадно сказал Лэн.

Я молча отстегнул фляжку, поднес к губам Летящего. Тот сделал пару жадных глотков и отстранился. Сказал:

— Все. Во мне мало того, чему нужна вода. Но пить почему-то хочется.

— Ты сейчас умрешь, — сообщил Лэн. Летящий кивнул:

— Умру. Минут пять… не больше.

— Я не знал, что вы тоже болеете, — зачем-то сказал я.

— Мы болеем старостью. Дольше, чем вы… но тоже болеем.

Летящий долго смотрел на меня, потом кивнул:

— Я понял. Ты не отсюда. Ты пришел победить…

— Да! И он победит! — Котенок неожиданно вступил в разговор. Он весь напружинился, выгнул спинку и смотрел на умирающего Летящего с неожиданным вызовом. Летящий медленно повернул голову — мне показалось, что я слышу странный хруст. На простыню у лица Летящего осело облачко пыли.

— А… эмиссар Света… Забавный…

Он потянул к Котенку руку, и хруст стал явственнее. Зашелестели, падая на пол, песчинки. Котенок отпрыгнул и с удивлением спросил:

— Ты что, не боишься меня?

— Уже нет… уже неважно. Котенок… У меня тоже был… хороший… Мальчик, откуда ты пришел?

Лицо Летящего было землисто-серым, изо рта при каждом слове вылетало облачко пыли. Я попытался ответить и не смог. Ужас шершавым комком застрял в горле.

— Ты не из Реттельхальма, я вижу… Да… Но жаль…

Он уже начинал заговариваться, а когда рука Летящего задела пол, от кисти отвалился палец. Каменный, лишь на изломе влажный, как мокрая глина.

— Зачем вы пришли сюда? Жалкая башня… старый Летящий. Мы редко умираем от старости. Вы умеете убивать… Зачем вы пришли?

— Нам нужен Черный огонь. — Я наконец-то смог ответить.

— А… — Кожа с лица Летящего сползала пластами серой штукатурки. — Что ж, попробуй, я не смог…

— Убей его, Данька! — завопил Котенок.

— Заткнись, гад! — взорвался я. — О чем ты говоришь, Летящий?

Но он уже перешел на другое.

— Черный огонь… Под шкафом, внизу, люк. Там есть запас… Возьми…

Теперь у него шевелились лишь губы. Все окаменело — и лицо, и руки, и даже глаза затянуло серым. Но он еще шептал:

— Котенок, забавный… я хотел, не смог… какая разница, за что воевать… я хотел…

Потом он замолчал.

Если бы Летящий не сказал про тайник, нам никогда бы его не найти. Там было четыре колбы с Черным огнем, и еще какая-то гадость в бутылках, которую мы не стали брать, и смешная тонкая шпага, которую я отнес наверх и положил на окаменевшего Летящего. В кожаном мешочке, лежавшем в самом углу тайника, была всякая странная мелочь: незнакомая монетка, огарок свечи, прозрачный кристаллик, мячик из красной резины большой бронзовый ключ, перочинный ножик, карандаш… Эти вещи, наверное, что-то значили для Летящего, когда он еще был человеком. Их я тоже положил рядом с ним.

В одной из пустых комнат на столе я нашел карандашный рисунок, скорее даже набросок — быстрый, но уверенный. Я не стал говорить Лэну о нем. Керт нарисовал его после того как стал Летящим, в этом я не сомневался. Название было написано на обороте: «Мой город». Но города там не было — только лица. Я узнал Шоки — с очень добрым серьезным лицом и пробивающейся из-под него ухмылкой; Ивона — обрюзгшего, толстого, благочестиво сложившего на груди руки; Герта — беззубого, с горящими глазами и брызгами слюны. Был там и Лэн.

Я поджег рисунок и положил на груду хлама в углу. Открыл окошко, и ветер принялся раздувать костер. Керт не стал рисовать хуже и, наверное, не лгал. Просто он стал видеть С ДРУГОЙ СТОРОНЫ.

Действительно неважно, за что воевать. И правду можно найти где угодно. Просто выбери вначале, как ты хочешь ВИДЕТЬ, — и становись на ту или другую сторону.

Когда мы поднялись на открытую площадку, из нижних этажей башни уже тянуло дымом. Лэн бережно укладывал колбы с Черным огнем в сумку. Я взял у него одну, и Лэн поморщился:

— Зачем?

— Он заслужил, — ответил я, не вдаваясь в уточнения. Лэн не стал спорить, застегнул сумку и взлетел. Котенок хмуро смотрел на меня, потом поинтересовался:

— Почему ты меня обругал?

— Потому что понял, о чем говорил Летящий, — так же кратко, как Лэну, объяснил я. Котенок вздохнул, совсем по-человечески, и взлетел за Лэном.

Я еще постоял над открытым люком и прежде чем бросить туда колбу сказал:

— Я смогу. Я сильнее.

Башня запылала мгновенно, и горячий воздух подбросил меня, едва я раскрыл Крыло. Надо было спешить — срок нашего «патрулирования» заканчивался.