Дверь во тьму (сборник)

Я стоял, глядя на Шоки, и в глазах его была смерть.

— Ты не хочешь умирать один, — сказал я так тихо, чтобы расслышал лишь он. — Ты хочешь увести с собой всех, отдать Крылатых на растерзание Летящим.

Клинок Шоки дрожал у моего горла.

— Я буду лишь первым, Шоки, — вполголоса продолжал я. — Затем — все остальные. Ты потерял волю к борьбе… а из-за этого погибнут тысячи.

— У нас нет шансов, Данька.

— Пока мы с Котенком живы — шансы есть.

— Много?

— Нет. Чуть-чуть надежды…

Шоки криво улыбнулся. Опустил меч, оглядел притихших «зрителей». Сказал:

— Будем считать, что мы со Страшим Данькой успокаивали нервы в поединке. Алк!

Белобрысый неуклюжий парень протолкался сквозь толпу и молча посмотрел на Шоки:

— Кто погиб?

— Мальчишка и старик в этом доме… — Алк вяло махнул рукой, — две девчонки, которые убирали в Клубе.

— Боеспособные не потеряны, — жестко заключил Шоки.

— У Кира рука обожжена.

— Залижет. Меня все слышно?

Толпа молчала, но Шоки и не ждал ответа:

— Тогда слушайте! Я говорю не для Крылатых — они пойдут за мной. Для девушек, взрослых, стариков — сообщаю. Мы пойдем возвращать Свет. Небоеспособным рекомендую идти в ближайшие города… или к торговцам.

Я подумал о том, какой смысл имеют у Крылатых слова «отправился искать Свет» или «ушел туда, где светло», и понял, что Шоки предельно точно обозначил свое отношение к походу. Мы идем умирать.

Может, потому он и согласился со мной?

Из толпы вдруг вышел мужчина, лет напять старше Шоки, темноволосый, смуглый. Я его помнил, это он говорил Шоки, что обо мне придется заботиться… когда мне выкалывали глаза.

— С каких пор взрослые мужчины небоеспособны, Старший Крылатых?

Шоки удивленно приподнял брови:

— А когда вы воевали с Летящими?

— Еще недавно, Шоки. И вспомни, кто охраняет караваны торговцев?

— Взрослым не принято воевать, — упрямо продолжил Шоки. — Вы свой долг выполнили. Теперь…

— Теперь должны воевать за место под чужим солнцем? Так?

Шоки замолчал.

— Не спорь, Младший, — почти ласково сказал мужчина и похлопал Шоки по плечу.

Забавно. Значит, Лэн всегда будет для меня Младшим… Был бы, не отправься мы возвращать Свет.

5. Поход

— Об этом знаешь только ты, — сказал Шоки Котенок.

Мы были втроем, Лэн поднялся в свою комнату и закрыл дверь. Я не стал его останавливать… я еще помнил, как он улыбался, глядя на горящий город.

— Значит, мы приманка? — Шоки пока никак не обозначил своего отношения к услышанному.

— Даже не вы — взрослые, — Котенок мило улыбнулся. — Это хорошо, что они решили пойти в бой… Удобно.

Шоки молчал.

— Летящие заметят наше продвижение и встретят нас на подступах к главной башне. — Котенок потер мордочку лапкой и задумчиво добавил: — Да, заметят нас и встретят вас… Взрослые будут вести бой на земле до тех пор, пока Летящие не навалятся всей силой. Тогда в схватку вступят Крылатые. Если у врага и будут какие-то резервы — на охране башни или поблизости, они их тоже введут в бой. А мы с Данькой и Лэном проникнем в башню.

— И что?

— Этого я сказать не могу, — твердо заявил Котенок. Еще бы… он ведь и сам не знал… — Но если мы проникнем в башню — мы победим.

— Тучи разойдутся? — поинтересовался Шоки.

— При чем тут тучи? Над ними солнца нет. — Котенок казался совершенно спокойным.

Шоки посмотрел на карту, где змеилась небрежно начерченная линия — путь к главной башне Летящих.

— Еще вопрос, Котенок… По пути мы проходим перевал Семнадцати. Там башня Летящих…

Котенок поморщился.

— Обогнем.

— Котенок, я поведу людей почти на верную смерть. Я должен дать им хоть маленькую победу в пути.

— Хорошо, — легко согласился Котенок. — Разрушим.

Шоки встал из-за стола, посмотрел на меня. Сказал:

— Данька, надеюсь, я не зря тебе поверил.

— Если я ошибаюсь, то умру, — просто ответил я.

— Это будет справедливо, — согласился Шоки. — Мы выходим через час, собирайтесь.

Дверь за Шоки хлопнула, и мы остались одни. Я спросил:

— Котенок, что в главной башне?

— Победа, — вылизываясь, ответил Котенок. Мне вдруг стало противно. Я встал, прошелся по комнате, посмотрел еще раз на картину Керта — ту, где Летящие и Крылатые неслись навстречу друг другу, сливаясь на горизонте воедино.

— Котенок, тебе не кажется, что мы перестали быть друзьями? — тихо поинтересовался я. Летящие и Крылатые на картине все длили и длили свой бесконечный полет, а Котенок молчал — я чувствовал, что он смотрит на меня.

— Даня, малыш, — совсем незнакомым, нежным и грустным голосом сказал Котенок. — Не сердись на меня… и на Свет, если можешь… Да, я веду себя не как друг. Прости.

— Что с тобой? — Я обернулся.

Солнечный котенок плакал.

— Что с тобой? — беспомощно повторил я.

— Ты думаешь, это просто — быть инструментом Света? — Солнечный котенок поднял мордочку. — Да, я уже не твой друг. Дружат равные. А я веду по пути, которым ты должен пройти, заставляю тебя взрослеть и умнеть быстрее, чем это возможно.

Обида прошла, и осталась печаль.

— Котенок, я понимаю… Я верю тебе, я люблю тебя…

Солнечный котенок замотал головой:

— Не надо, Даня. Это не то, что мне нужно. В любви равных нет. Понимаешь, во мне слишком много человеческого, детского… без этого было нельзя, ты не поверил бы мне иначе… Но зато мне, мне самому, так трудно…

— Котенок… — Я протянул руку и коснулся теплого меха. — Зачем мне становиться взрослее?

— Мальчишка не взял бы Настоящий меч… и не прошел бы весь путь.

— Так, может, тебе стоило увести из нашего мира взрослого человека?

Котенок хмыкнул.

— А взрослый бы не пошел за мной. Взрослые — для тех миров, где фотоны-протоны и лазерные пистолеты. Прости. И не надо меня любить…

— Хорошо, — сказал я серьезно. — Не буду. Но когда мы пройдем путь до конца и победим, мы ведь потом сможем стать друзьями?