Дверь

– Ладно, тогда докажи мне это. Почему, собственно, считалось, что двойная гамма просуществовала до конца шестнадцатого века? Очевидно, есть какие - то рукописи, книги с двойной гаммой, относящиеся к этому периоду?

– Рукописи - да, но не печатные книги. Заблуждение основывалось на ошибочной датировке этих рукописей. В исправлении таких ошибок и состоит часть работы Уинтерспуна. Видишь ли, если бы эти рукописи или их фрагменты содержали ссылки на конкретные исторические события, было бы проще. Но это в основном труды алхимиков и прочая белиберда. А физические методы датировки появились совсем недавно...

Марина встала со стула, прошлась по скрипучему полу, закурила.

– Подожди, Игорь, - она выпустила сизое облачко дыма и помахала рукой, разгоняя его.
– Отец ведь определял возраст рукописи Гетца не на глазок. По его просьбе применялись как раз эти физические методы... Какие - то радиоуглеродные или спектральные, что ли... А ты называешь рукопись фальшивой только на том основании, что в ней встречается устаревшая буква.

– Физика - не моя сильная сторона, - признался Игорь.
– Профессор упоминает об этом в своих заметках, но тут я мало что понял...Но честно говоря, я и не думаю, что вся рукопись - фальшивая. Большинство листов подлинные, и переплет тоже. Едва ли каждый лист разглядывали под электронным микроскопом... И в подлинной рукописи - поддельная вставка, несколько листов в середине. Вставка, надо признать, просто безупречная. Единственный прокол - двойная гамма, да и это не прокол. На уровне своих представлений фальсификаторы сработали чисто. Откуда им было знать об исследованиях Уинтерспуна?!

– Но в начале и конце тоже есть фрагменты, написанные по - гречески. В них не встречается двойная гамма?

– Нет. Эти фрагменты очень коротки, и в них нет слов с гаммой в том или ином написании, к нашему счастью.

– Почему к счастью?

– Потому что если бы такие слова там были, авторы подделки обратили бы на это внимание и написали гамму так, как её писал сам Иоганн Гетц, как было принято в его время. И тогда никто на свете не распознал бы фальшивку. Разве что физики, но они - то, как видишь, до поддельных листов не дошли.

С этими словами Игорь потянулся к сигаретам. Марина подтолкнула пачку к нему, но она была настолько взволнована, что толчок получился слишком сильным, и сигареты полетели со стола на пол. Игорь наклонился за ними.

– Твой следующий вопрос, - сказал он, крутя колесико зажигалки, предвидеть нетрудно.

– Так задай его сам.

– Задаю. Какие именно части рукописи подделаны? И отвечаю: те самые.

– Господи!
– воскликнула Марина.

– Тебя это так удивило? Ну, можно было и догадаться...

– Я догадалась! Только от этого не легче. Тут уже не ученые нужны, Игорь, а специалисты совсем другого профиля. Ах, если бы я знала, где найти Кремнева!

– Я думал, вопрос о нем решен.

– "Думал"!
– передразнила Марина.
– Ты сам все решил, воспользовался тем, что я была в шоке, в отключке! Правильно, я ничего не соображала... Теперь вот соображаю, да поздно. Какое идиотство... По твоей милости мы оказались по уши в...

– Не продолжай!
– Игорь поднял руку, не то защищаясь, не то капитулируя.
– Ну что же, возможно, я был неправ тогда. Только запоздалыми сожалениями делу не поможешь, Марина... И раз мы все равно не знаем, где искать Кремнева...

– А его не нужно искать, - прозвучало со стороны входной двери.
– Он ближе, чем вы думаете.

Игорь и Марина вытаращились на дверь. Кремнев стоял на пороге, засунув руки в карманы, чуть улыбаясь.

– Я случайно услышал ваши последние реплики, когда подходил к дому, пояснил он и вошел.
– Кажется, вы ссорились из - за меня?

– Как вы нас разыскали?
– с глубоким подозрением в голосе выдавил Игорь.

Кремнев пожал плечами.

– Это было не так уж трудно, - он уселся на затрещавший под ним стул.
– Я говорил вам, что некогда служил в КГБ? Ну вот, остались кое - какие контакты... Мне помогли. Круг ваших знакомств, Игорь, был определен быстро и четко. А потом я сам проделал определенную работу, и вот...

– Если вы нас нашли, - перебила Марина, - То же самое могут сделать и те, другие...

– Гм... Не думаю. Скорее всего, у них нет аналогичных возможностей. Конечно, поручиться трудно, поэтому на всякий случай я захватил с собой пистолет.

– Где вы - там перестрелка, - вздохнул Зимин.

– Не обязательно, - заверил его Кремнев.

– Александр Андреевич, - вмешалась Марина, - Мы с Игорем считаем, что должны рассказать вам о книге...

– Хорошо, что вы так считаете. Но сперва чаю бы предложили... Устал за рулем. Местные дороги доконают кого угодно.

Войдя в летнюю кухоньку, Марина поставила чайник на электроплитку. Пока она там возилась, Игорь хмуро разглядывал Кремнева. В глубине души он полностью признавал правоту Марины в изменившихся обстоятельствах, но ему нелегко было перестроиться сразу.

Вернулась Марина, села на ветхий диванчик.

– Вижу, вы тут изучали эту рукопись, - сказал Кремнев, глядя на стол.

– Да, - кратко и неохотно ответил Зимин.

– Игорь, - произнесла Марина, распечатывая новую пачку сигарет. Наверное, Александру Андреевичу будет интересно узнать все с самого начала.

– С начала?
– Зимин усмехнулся.
– В начале было Слово, и Слово было Бог...

– Перестань паясничать, - прошипела Марина.

– Ладно, ладно.
– Игорь стал серьезным.
– Назвался груздем - полезай в кузов, правильно?

Он подошел к запыленному окошку, долго смотрел в сад и наконец заговорил почти лекторским тоном.

– Начать, видимо, следует с личности автора данной рукописи. Иоганн Гетц - фигура загадочная, противоречивая. О жизни его известно довольно мало, даже о точной дате рождения идут споры - не то 1529 - й, не то 1531 й. Родился от в Германии, потом жил во Франции, потом в Испании, где и умер, дотянув чуть ли не до девяноста. Он занимался алхимией, астрономией, астрологией. Возможно, король Франции Генрих Второй обращался к услугам Иоганна Гетца как врачевателя и ясновидца. Вообще, - продолжал Зимин, увлекаясь, - некоторые историки считают Гетца фигурой, не уступающей самому Нострадамусу. Однако если "Центурии" Нострадамуса, впервые изданные в 1555 - м, переиздавались многократно и стали всемирно известными, то с Гетцем картина иная. Сам он не публиковал своих рукописей, коих после его смерти было обнаружено всего четыре. Они впервые увидели свет в Германии в начале семнадцатого века. Но так как Иоганн Гетц писал значительно запутаннее и туманнее, чем Нострадамус, разобраться в его откровениях и понять, что он, собственно, имел в виду, оказалось не так - то легко. По одним толкованиям, многие из его пророчеств сбылись, по другим - нет. Иоганн Гетц не столь эффектен, как Нострадамус. Частью массовой культуры он так и не стал, оставаясь прерогативой специалистов... Вам не скучно, Александр Андреевич?

– Ничуть, - отозвался Кремнев.
– Я слушаю вас с величайшим вниманием.

– Рукопись, которую принес мне профессор Стрельников - получается, пятое, доселе неизвестное творение Гетца и пожалуй, самое интересное. Я не знаю, откуда её взял профессор, кто и где её нашел. Но её принадлежность Гетцу несомненна, несмотря на некоторые отличия от других его работ.

– Какие отличия?
– спросил заинтересованный Кремнев.

– Во - первых, обычно Гетц писал на немецком языке. В этой же рукописи - кстати, она никак не озаглавлена и не имеет датировки, что тоже нехарактерно для Гетца - встречаются фрагменты, написанные по - французски, по - испански, по - гречески и на латыни. Не знаю, зачем он это делал. Возможно, не хотел, чтобы отдельные места его рукописи были понятны каким то конкретным людям... А во вторых, стиль Гетца становится здесь более строгим и ясным... Для специалистов, конечно.

– Да, я понимаю... А содержание рукописи?

– Оно многообразно. Там и алхимические опыты, и астрологические наблюдения, и рецепты врачевания. И пророчества. Вот пророчества - то для нас интереснее всего, потому что именно в эту часть рукописи вставлены поддельные листы.

– Поддельные листы?
– Кремнев даже приподнялся со стула.

– Да. Подделка очень хороша, стиль автора имитирован безупречно, не говоря о технике исполнения. Я сумел распознать её по одной - единственной детали, научному факту, который не мог быть известен фальсификаторам, потому что сведения о нем ещё не опубликованы.