Дверь

– Звучит убедительно, - вынужден был согласиться Лагутин, - и все-таки...

– И все-таки подумайте, - подхватил Владимир Сергеевич.
– Пока потребуется только ваша принципиальная готовность принять предложение.

Он достал из внутреннего кармана плотный белый конверт и подтолкнул к инженеру по крышке стола.

– Здесь тысяча долларов, - пояснил он, - а также моя визитная карточка. Снимите комнату, отдохните, приведите себя в порядок. А надумаете - позвоните мне, и мы обсудим детали.

– Денег я не возьму, - решительно отказался Лагутин.

– Почему?
– недоумение Владимира Сергеевича выглядело искренним.

– Потому что сумма большая, и возвращать её мне не с чего. Истрачу деньги, тогда что? Я в ваших руках?

– Бог мой!
– Зорин воздел руки к потолку.
– Да вы, как видно, и впрямь принимаете меня за темного дельца?! Берите деньги и выбросьте эти мысли из головы. Ну как я смогу вас преследовать за эту тысячу долларов? Беседуем мы наедине, никаких расписок... И никаких обязательств. Деньги я вам дарю, что бы вы ни решили.

– А вы дарите по тысяче долларов всем желающим или только избранным? в голосе Лагутина отчетливо прозвучали нотки сарказма.

– Нет, с вами положительно невозможно разговаривать, - вздохнул Зорин.
– Очевидно, я ошибся. Пойду, и пропадайте вы пропадом...

– Подождите, - примирительно произнес инженер.
– Вы правы, мне выбирать не приходится... Но куда ехать хотя бы?

– Об этом вы узнаете в свое время... Как и о многом другом. А сейчас скажу одно, и прошу мне поверить... Вы не пожалеете, что встретились со мной. Думайте, Дмитрий Васильевич, думайте. Я вас не тороплю.

Зорин встал и прошествовал к выходу, по пути расплатившись с официантом. Лагутин сидел, погруженный в глубокие раздумья. Он притянул к себе конверт, открыл клапан. Внутри лежали десять стодолларовых бумажек и визитная карточка. Как бы то ни было, теперь можно хоть переночевать с комфортом... Однако кто такой Зорин, что означают его загадочные предложения и неожиданная щедрость? Бесплатный сыр бывает только в мышеловке, за здорово живешь тысячи долларов не раздают. Очевидно, услуги, которые способен оказать таинственному благодетелю Лагутин, стоят для Зорина больше, много больше... Так позвонить или нет?

В результате длительных размышлений Лагутин решил действовать так денег истратить по возможности меньше, позвонить Зорину, увидеться с ним и постараться вытянуть хоть что-то конкретное. А если это конкретное будет выглядеть совсем уж подозрительно, вернуть оставшиеся деньги и откланяться...

Зорин вышел из итальянского ресторана в превосходном натроении. Он чувствовал, что беседа с Лагутиным прошла не впустую и лед будет сломан.

Вопреки ссылке на дела в разговоре с капитаном Прохоровым, ни в какое министерство Владимир Сергеевич не поехал, а отправился в другой ресторан, точнее - среднее арифметическое между рестораном и баром. Несмотря на ранний час, здесь уже хватало изрядно набравшихся посетителей, в основном студентов и мускулистых молодых людей неопределенной профессии. Музыка воспроизводилась с таким качеством, что не только разобрать содержание песни, но и определить, на каком языке она исполняется, было нелегкой задачей.

Пройдя в глубь зала, Владимир Сергеевич опустился на круглый пластмассовый стул за столиком, где его ждал плотно сколоченный, с разрисованным шрамами лицом персонаж средних лет. Этот человек был явно из тех, встреча с которыми в полуночном переулке не привела бы в восторг благополучного обывателя.

– Привет, Борис.
– Зорин повысил голос, чтобы перекрыть кошмарную музыку.

– Наше вам, Сергеич.
– детина салютовал рюмкой.
– Выпьешь или за рулем? Вижу, не настаиваю... А вот я и за рулем пью, ха...

– Ты богатый, тебе можно, - отшутился Зорин и сразу стал серьезным. Что у тебя, зачем звонил?

– Поиздержался малость... С твоими делами свои забросил, дефицит бюджета образовался.

– Дело поправимое. Вот пока пять сотен, больше с собой нет. Завтра подброшу... А какие новости?

Здоровяк дернул плечом.

– Разные. Двенадцать парней ждут не дождутся твоей команды, ключ на старт. Видел бы ты их, Сергеич... Псы войны, огонь и воду прошли... Да то плохо, что маринуешь ты их, а ждать они не любят, не привыкли... Того и гляди плюнут на твои бабки и законтрактуются куда-нибудь, где погорячее.

– Ждать осталось недолго, Боря. Скоро отправляемся. Но я надеюсь, у твоих парней не слишком силен криминально-романтический дух? Мне требуется дисциплина в первую очередь. В этом направлении и работай с каждым следующим новобранцем.

– Как полагается, Сергеич, - пробурчал Борис.

– На сколько человек я могу рассчитывать к концу месяца?
– спросил Зорин, машинально передвигая пальцем по столу хрустальную пепельницу.

– Тридцать, тридцать пять... Около того...

– Наберешь пятьдесят, получишь премию, твое жалование десятикратно... И помни, отморозки мне не нужны.

– Ангелов, Сергеич, тоже не гарантирую... Они по другому ведомству...

– Ангелов?
– Зорин засмеялся.
– Да нет, и ангелы ни к чему. Соблюдай баланс между грозной внешностью и хотя бы минимальной способностью к повиновению.

– Минимальная-то тебе зачем?

– А мы её разовьем, главное - задатки... Ну, пока, Боря, завтра увидимся.

Владимир Сергеевич поднялся, двинулся прочь от столика Бориса. Именно в этот момент случилось небольшое происшествие, едва ли даже заслуживавшее такого названия. Сидевшая за столом у дверей в компании своего приятеля подвыпившая девушка неловко потянулась за тарелкой и смахнула на пол тонкостенный стакан с массивным дном. Стакан разлетелся вдребезги. Виновница инцидента глупо улыбнулась, подняла основание стакана, теперь ощерившееся острыми обломками стекла, и поставила на стол. Юноша подобрал мелкие осколки, что-то сердито пробормотал.

Парень, спешивший к выходу мимо Зорина, качнулся в облаке алкогольных паров и задел Владимира Сергеевича. Чтобы сохранить равновесие, получивший чувствительный толчок Зорин оперся о крышку стола - как раз там, куда девушка поместила остатки злополучного стакана. Маленькие стеклянные ятаганы вонзились в ладонь Зорина, на скатерть закапала кровь.

– Черт, - прошипел пострадавший.

Его рука дернулась вверх, увлекая и тяжелое донышко стакана - так прочно засели в ладони обломки. Впрочем, дно тут же упало под собственным весом, а кровь из ран хлынула сильнее.

Побледневший приятель девушки приготовился к худшему. Он вовсе не был чемпионом ресторанных драк.

– Простите ради Бога!
– испуганно-смущенно воскликнул он.
– Вас нужно перевязать... Дезинфекция... Тьфу, что я несу... Вот чистый носовой платок...

К немалому удивлению юноши, пострадавший посетитель бара, видимо, не намеревался идти на конфликт. Он молча принял платок, прижал к ладони и удалился в сторону туалетов.

Войдя в туалет, Зорин швырнул платок в урну, открыл кран с холодной водой под большим зеркалом, подержал раненую руку под струей. Потом он медленно поднял ладонь к глазам. С отрешенной улыбкой он наблюдал, как срастаются края ран, как рассеченные ткани покрываются тонкой розовой кожицей, как стремительно завершается процесс молниеносной регенерации, оставляя едва заметные бледные шрамы.