Дверь

Все прошло гладко, слишком гладко для опасавшегося осложнений Брента. Из мотеля "Лаки Дэй Инн" он заехал в известную ему квартиру, где провел полчаса, после чего его внешность слегка изменилась. Там же он обзавелся новой одеждой и дорожным чемоданом, а пачка наличных похудела вдвое. Расслабился Брент только в самолете, набравшем высоту. Бизнесмен Джон Аллен благополучно проскользнул мимо полиции, ФБР и тех, других...

Так ему казалось, но он ошибался.

В пилотской кабине "Боинга" собирались пить кофе. Первый пилот, командир корабля Грегори Макинтайр рассказывал смешную историю о злоключениях своей жены, которая отправилась в кино на только что купленном "Форде", да вместо того оказалась в полицейском участке. Его с улыбками слушали второй пилот Дик Вагнер (получивший летное свидетельство, наверное, раньше, чем научился ходить) и бортинженер Стюарт Хаббл. Остальные члены экипажа дремали в ожидании стюардессы с подносом.

– Ваш кофе, джентельмены, - провозгласила вошедшая девушка, и тут же поднос с чашками вырвался из её рук.

Стопятидесятитонный "Боинг" будто налетел на что-то в воздухе с адским грохотом. Он содрогнулся, накренился и начал падать, как сложивший крылья орел. Макинтайр уцепился за штурвал, бросил взгляд на стрелку альтиметра. Самолет стремительно терял высоту. Ревели аварийные зуммеры, вспыхивали красные лампочки, приборы сигнализировали о повреждениях систем.

Макинтайр выкручивал штурвал влево, чтобы не дать падавшему боком самолету перевернуться. Вагнер и Хаббл запускали устройства пожаротушения. Несчастная стюардесса, ухватившаяся за откидное сиденье, до крови кусала губы.

Вагнер посмотрел в правое боковое стекло. Под крылом вместо двух двигателей "Пратт и Уитни" он увидел торчащие края изорванного металла и свисающие провода...

– Командир, мы потеряли третий и четвертый!
– закричал Вагнер.

Макинтайр не ответил. Самолет тянуло влево, и лишь прилагая огромные усилия, командиру удавалось удерживать его. Хаббл возился с электропроводкой, пытаясь восстановить хотя бы основные линии.

Свист ветра под правым крылом звучал, как реквием. Дик Вагнер вызвал диспетчерскую службу аэропорта Шереметево - 2.

– Терплю бедствие, иду на вынужденную посадку... Потеряв оба правых двигателя, готовьте полосу...

– Вас понял, - раздался в динамике спокойный голос диспетчера. Какого черта он так невозмутим, вскипел Макинтайр. Может быть, недостаточно хорошо знает английский, и до него не дошла вся серьезность ситуации? Нет, невероятно. Представить себе диспетчера, слабо знакомого с международным языком авиапереговоров... А, вот в чем дело! Ведь на жаргоне потеря двигателя означает просто отказ, а "Боинг" способен совершить нормальную посадку и при двух отказавших двигателях. Да, диспетчер неверно интерпретировал сообщение.

– Объясни ему, Дик, - распорядился Макинтайр.

– Диспетчер, у нас произошел взрыв или какое - то столкновение... Оба правых двигателя физически отсутствуют, их нет, ясно?

– Вас понял, - повторил диспетчер, и теперь его напряженный тон неопровержимо свидетельствовал: в самом деле понял.
– Снижайтесь до высоты круга, выполняйте разворот курсом на юг.

Снижайтесь до высоты круга! И без того не прошло десяти минут после аварии, а "Боинг" уже находился на высоте четырех тысяч метров.

– Сливай топливо, - приказал Макинтайр, осторожно разворачивая самолет.

Хаббл перебросил тумблер. Керосин хлынул из обоих баков в крыльях, оставляя за "Боингом" взрывоопасный шлейф.

– Выпускай шасси.

Дополнительное сопротивление, созданное колесами шасси, ещё более осложнило управление самолетом. Пятьдесят километров до полосы, высота три тысячи...

– Мы разобьемся, - прорыдала стюардесса.

– Черта с два, - обронил Макинтайр. Пот в три ручья струился по его лбу, а он не мог оторвать рук от штурвала. Удерживать "Боинг" на курсе становилось все труднее. Командир понимал, что девушка права. Машина, идущая на снижение с такой скоростью, не дотянет до полосы...

Теперь нужно было изменить курс на двадцать градусов влево, но самолет окончательно перестал слушаться рулей. У Макинтайра оставался последний шанс: ослабить тягу двух левых двигателей, менять обороты и таким образом управлять самолетом. Он так и сделал. "Боинг" стал подчиняться, но потеряв тягу, он проваливался ещё быстрее.

– До полосы три километра, высота четыреста, - доложил Вагнер.
– На полосу не попадаем.

Обороты первого двигателя Макинтайр уменьшил на две трети, второго на треть. Самолет тяжело повернул влево, и командир толкнул сектор газа. Полоса приближалась. Скорость - четыреста километров в час. Слишком быстро... Похоже, все усилия напрасны, удивительно спокойно подумал пятидесятилетний ветеран ВВС США, командир корабля Грегори Макинтайр.

С того момента, как под крылом "Боинга" громыхнул взрыв, в пассажирских салонах царила паника. Вопли и стоны охваченных предсмертным ужасом людей смешивались со зловещим завыванием ветра. С полок сыпалась ручная кладь. Какая-то старушка истово молилась вслух, молодой человек пробежал по проходу между креслами и врезался головой в переборку. Некоторые надевали автоматически выпавшие при быстрой потере высоты кислородные маски, многих рвало.

Стивен Брент сидел с отсутствующим видом, будто все происходящее его не касалось. Однако касалось, и ещё как! Брент был почти полностью уверен в том, что самолет заминировали с единственной целью - помешать бизнесмену Джону Аллену прибыть в Москву. Это простая логика. Чтобы уничтожить "Боинг" наверняка, взрывное устройство следовало заложить где - нибудь внутри фюзеляжа... Так и поступили бы любые террористы, но это если бы на планирование и подготовку акции хватало времени. Тут же, видимо, второпях прицепили магнитную мину к одному из двигателей правого крыла или поместили под кожух. Значит, Брента - Аллена вычислили и обнаружили в последний момент (возможно, когда он находился в посадочной зоне аэропорта или уже в самолете). Некогда им было продумывать безупречное покушение... Вместе с тем они могут перестраховаться и для дополнительной гарантии ждать Брента в Москве. Но на борту терпящего крушение "Боинга" эта мысль не показалась Стивену Бренту слишком важной. До Москвы надо ещё долететь... Живым.

Не будучи авиационным специалистом, Брент все же понимал, что самолет почти неуправляем, а скорость чрезмерно велика. Он не думал о собственной смерти, вернее, страх прятался где - то на периферии сознания. Невыносимым для Брента было то, что из - за него погибнут люди, много людей, которые и не подозревают о мрачных тайнах Фоксхола и которые просто оказались в том же самолете...

Вытащив из кармана футляр с Ключом, Брент открыл крышку и посмотрел на мерцающие кристаллы. "Боинг" разобьется, это ясно. Даже если сядет на полосу, огромную скорость погасить не удастся, и "Боинг" врежется в здание аэровокзала, пожарную машину или другой самолет. Привести в действие Ключ вот что нужно сделать. Как бы он ни сработал в столь необычных условиях, хуже не будет. Возможно, какие-то силовые поля, вызываемые к жизни Ключом, смягчат удар. А может быть, самолет забросит в Фоксхол, где он опять же или каким-то образом уцелеет, или... Нужно попытаться. Один шанс из миллиона лучше гарантированной гибели. Пусть Фоксхолл. Как бы там ни пришлось экипажу и пассажирам, живые могут вернуться домой. Мертвые - нет.

Брент перевернул пластину Ключа и прижал пальцы к овалам. Его подбросило в кресле мощнейшим электрическим ударом, словно разбудившим в его черепной коробке клубок ядовитых змей. Потемнело в глазах, но только на мгновение, а потом зрение возвратилось и обрело небывалую ясность и остроту. Страшная головная боль будто высасывала мозг Брента.

В иллюминаторах полыхало оранжевое пламя. Выглядело это так, как если бы от искры короткого замыкания воспламенилась насыщенная летучими парами воздушно - топливная смесь. Но произойди такое на самом деле, самолет немедленно взорвался бы, как подожженый водородный аэростат. Нет, это было холодное пламя энергетических завихрений.

Внутри пассажирского салона повис фиолетовый туман, в котором метались тысячи крохотных молний. Что - то тупо ударило в фюзеляж спереди и снизу.

В пилотской кабине тумана не было. Летчики видели пламя снаружи перед носом "Боинга" образовалась огненная подушка. Скорость скачком упала, и тут же самолет плюхнулся на полосу и помчался вдоль длинного ряда пожарных и медицинских машин.

Выключив двигатели, Макинтайр врубил аварийные пневматические тормоза. Покрышки шасси с левой стороны лопнули. Самолет накренился, притормаживая, но все ещё несся слишком быстро. Командир дал двигателям полный реверс. Всего в трех метрах от края полосы "Боинг" замер неподвижно, и оранжевое пламя исчезло.