Двое из будущего. 1901-...

— Если вы так считаете, — только и оставалось мне подчиниться решению. Хотя жаль, я ведь действительно думал, что лучше бы это мое творение выпустить на большие экраны. И денежку можно дополнительно заработать и народу продемонстрировать, чем дышит их государь. Все-таки кино будет поэффективнее газет и журналов.

— Да…. Что ж, господин Рыбалко, благодарю вас за вашу работу, — сказала она, когда решила что удовлетворила свой интерес. И, плавно развернувшись, двинулась на выход. За ней же последовала и ее подруга.

Что ж, пора и мне собираться. Моя миссия выполнена, делать здесь мне более нечего. Для первого раза я засветился весьма неплохо. И хоть император по неведомой мне причине проигнорировал меня, но зато его мать целиком восполнила этот пробел. Я не помню по своей истории, какое влияние она оказывала на сына во время его правления, но вот сейчас, в данный момент, по-моему, получилось довольно неплохо. И хоть не так как я ожидал, но все же. Проникнуть во двор Романовых — это дорогого стоило. И вот, собирая аппаратуру, грузя ее на телегу и неспешно отвозя в павильоны, я снова задумался о своей роли в эту эпоху. Когда-то мы с Мишкой, использую свои знания, решили поменять историю. Мы решили не допустить кровопролитной гражданской войны. И лучшим способом сделать это, мы посчитали активно вмешаться в возню большевиков. Решили, пускай уж случится февральская революция, пускай смещают с трона Романова. Но вот октябрьскую фиг мы допустим…. Так мы думали тогда, несколько лет назад. Сейчас же…, даже и не знаю пока что думать. Может при таком заходе во двор нам будет просто легче и выгоднее помочь остаться на троне Николаю? Не знаю, пока не знаю. Тут надо с Мишкой советоваться, корректировать наши планы. Но в любом случае, сейчас у нас другая проблема — грядущая война с Японией. И мне скоро отъезжать. Что там решит император по поводу архивных съемок его семейства я не знаю — время покажет.

Дома меня ждали с великим нетерпением. Едва только переступил порог, как на меня набросилась моя Маришка, да мой друг с Анной Павловной:

— Ну что там, как? Рассказывай!

И я рассказал. За плотным ужином с дымящимся и ворчащим самоваром. Подробно. И про показ фильма и про непонятное поведение Николая и про интерес его матушки. Это произвело большое впечатление на слушающих женщин. А Мишка лишь озадаченно почесал щетину на подбородке. А чуть позже, когда первый интерес был удовлетворен и мы смогли остаться с другом одни, я смог с ним посоветоваться по поводу наших стратегических планов.

— Ну и как будем менять историю? На чью сторону становиться? — спросил я его, после того как разложил на блюдечке свое видение картины.

Мишка думал недолго. Хлебнув из стакана остывшего чая, он пожал плечами и легкомысленно сообщил:

— А не все ли равно? Наша цель какая? Не допустить гражданской войны. Не сделать так, чтобы брат пошел на брата. А с какой стороны это болото мы будем обходить, честно признаться, мне все равно. Получится через дом Романовых — хорошо, не получится — пойдем через Временное Правительство. Времени вагон — ситуация еще десять раз поменяется. Но одно я знаю точно — Ленина с его большевиками к власти я допускать не желаю. Пусть лучше Керенский с его временным бардаком будут, чем их красный террор.

— Керенский — болтун, — возразил я. — Ему в актеры нужно, а не в политику. Тот бардак, что он возглавит, мог бы продолжаться и три года и пять, и десять лет. Не думаю, что Временное Правительство хороший вариант. И кстати, в те времена, насколько я помню, было двоевластие.

— Петросовет? — напрягши память, выдал Мишка.

— Не помню, — четно сознался я. — Но было там все не так просто.

— Будет видно — разберемся. До этого времени еще пятнадцать лет, а Керенский еще даже в политику не пришел. Кстати, надобно его подцепить на самом взлете, завести с ним дружбу. Полезное будет знакомство.

Я кивнул. Дело и вправду полезное — не повредит. И по поводу большевиков я был с другом согласен — я тоже не желал их прихода во власть. Пусть у меня и было счастливое детство, пришедшееся на закат эпохи Советского Союза, которое я вспоминаю с радостью, а все равно — столько людей было загублено. И эта гражданская война, унесшая не один миллион живых душ. Да и сбежавших от красного террора было немало. Так что план остается прежний — не допустить ко власти большевиков. Кстати, тем же вечером мы еще раз обсудили вариант, чтобы просто физически устранить Ленина, Троцкого, Бухарина и остальных. Заманчиво, конечно, одним махом перерубить этот гордиев узел, но мы от него отказались. Все-таки мы не душегубы, будем стремиться воздействовать более гуманными способами. Будем препятствовать их работе, компрометировать, сдавать полиции…, в общем все что только можно представить. Хотя проскальзывал и такой вариант как попытаться с ними договориться — попытаться склонить в нужную нам сторону. Но потом сами себе честно и ответили — сделать подобное невозможно. Что Ленин, что Троцкий, что Бухарин были очень уж увлечены идеей революции — разрушить все до основания. И потому на вариант физического устранения мы все же сможем пойти, но только лишь в крайнем случае. Так мы решили с большевиками. А что касается февральской революции, быть ей или не быть, мы еще не придумали. Не определились со своими симпатиями, не разобрались в закулисных играх. Время покажет.

Почти через две недели после Рождества по Юлианскому календарю, пятого января третьего года, в воскресенье, в день перед крещением Господним, наша компания торжественно открыла для всего мира наше изобретение — настоящее голосовое радио. Место презентации выбрали в известном торговом месте — Гостином Дворе. Над центральным входом по предварительной договоренности были развешаны пять тарелок-динамиков. Приглашены гости, напечатано объявление в газете и вот, под самый вечер на Невский проспект стали стягиваться любопытствующие люди. Они неспешно заполонили улицу и стояли, переминаясь с ноги на ногу. Кто-то громко разговаривал с соседом, смеялся, кто-то молча лузгал семечки, кто-то просто топтался на месте, приплясывал, разгоняя по замерзшему телу кровь. И все ждали. Чего ждали они и сами не понимали, но терпеливо выстаивали, надеясь приобрести новые впечатления. Название «Русские Заводы» в объявлении притягивало население как магнит.

Я, находясь внутри Гостиного Двор, глянул в широкое, подмороженное окно.

— Кажется, зря мы в газету объявление дали, — промолвил, щурясь против отраженного в окнах солнца. — Народа пришло слишком уж много.

— Хорошо, что много, — отвели Мишка. — Лучше в народе разлетится.

— Так не услышат же ничего. Динамики слабые. А людей на целую улицу. Извозчики пробиться не могут.

— Кому надо — услышат, — отмахнулся Мишка. — Я так считаю, хотят срочной сенсации — потерпят. Скоро уже Клейгельс должен прибыть — обещался. Вот тогда и начнем.

— А царь? Ты ему же тоже приглашение присылал?

— Ага, но он проигнорировал. Никто из его двора не прибыл. Хотя я надеялся на его матушку.

Вместе с нами присутствовали и наши жены. По такому торжественному делу они и приоделись соответственно — все самое лучшее и шикарное. Здесь же находились и журналисты. С блокнотами наготове, карандаши заточены. Что мы им продемонстрируем, они пока не догадывались, но точно знали — будет что-то интересное. Мы просто так такие мероприятия не устраиваем.

— Сколько времени? — спросила утомленная долгим ожиданием Маришка.

— Почти шесть, — глянул Мишка на свои шикарные хронометры из будущего. — Клейгельс опаздывает. Пока не прибудет — не начнем.

Пришлось нам терпеливо дожидаться градоначальника. Хоть он и обещался прибыть в обязательном порядке, но все равно, его опоздание очень нервировало. Наконец, мы заметили, как толпа на улице пришла в подвижное возбуждение. Люди расступались, пропуская несколько крытых повозок.

И вот, появился сам Клейгельс. Уже в возрасте, с посеребренной шикарной бородой, в длиннополой светлой шинели с золотыми погонами. Он довольно бодро соскочил с подножки кареты, неспешно прошел сквозь толпу. Полиция поспешила оттеснить толпу, создать коридор, но не успела — градоначальник не стал дожидаться. Свита его заспешила следом, также просачиваясь сквозь любопытствующих, изредка отталкивая непонятливых локтями. Мишка, увидев его, сорвался с места, выбежал на мороз, на ходу нахлобучивая пышную шапку. Следом и я за ним, вместе с управляющим Гостиного Двора. Успели перехватить градоначальника на улице, перед самым входом. Мишка подскочил к нему первым, встал на пути и…, я готов был поклясться — он огромным трудом подавил в себе желание протянуть ладонь для приветствия. Но вовремя сдержался.

— Добрый день, ваше превосходительство, — поздоровался он с Клейгельсом, чуть склонив голову. — Рад, что вы приехали.

— День добрый, — пробасил градоначальник, протягивая ладонь. — Как же я мог пропустить ваше приглашение. И, кстати, весьма рад знакомству. Михаил Дмитриевич, я полагаю?

— Он самый — Козинцев. А это мой компаньон — Рыбалко Василий Иванович.

Клейгельс пожал руку и мне.

— Ну-с? Вот я и приехал. А теперь может быть вы откроете тайну? Ради чего все это? Ваше приглашение меня весьма заинтриговало.