Двое из будущего. 1901-...
Шрифт:
— И сколько же, если не секрет?
— Тысячу рублей. Дорого, безусловно. Но зато потом за него платить нет нужды как за телефон. Купил раз и слушай всю жизнь. Завтра утром мы отошлем один экземпляр Императору в подарок. И вас, Николай Васильевич, я тоже обидеть не могу — вам тоже подарю. Куда вы хотите его поставить? Домой или на службу? Хотя, зачем я спрашиваю — на службе у вас, наверное, и времени не будет на такие развлечения. Поэтому, конечно же, домой. Пусть и супруга ваша порадуется.
Клейгельс даже и рта не успел раскрыть, как ему всучили дорогостоящий и статусный презент. То, что радиоприемник на первые годы станет признаком состоятельности, никто из нас не сомневался. Он хотел было возмутиться такой бесцеремонности,
Как и было обещано Мишкой один радиоприемник мы отправили лично Николаю. Отвозил я, прихватив с собой двух элетроников. Аппаратура сама по себе получилась тяжелая — на своем пузе не перетащишь.
К моему удивлению встретила меня сама вдовствующая императрица Мария Федоровна. Стоя на верху Иорданской лестницы в сопровождении двух охранников и какого-то сноба в мундире, приказала мне подниматься. И я, чинно и неторопливо взойдя, чуть склонив голову, поприветствовал:
— Здравствуйте, Ваше Императорское Величество.
— Здравствуйте, господин Рыбалко, — ответила он, улыбнувшись уголками губ. — Приятно удивлена нашей скорой встрече. Ведь не прошло и двух недель как вы у нас были.
— Да, Ваше Императорское Величество. Две недели пролетели быстро….
— А у вас опять что-то новенькое, да? — спросила она и с интересом посмотрела вниз, туда, где переминались с ноги на ногу мои электроники. — Что вы нам привезли? Честно признаться, Император мне не очень доходчиво объяснил чего мне надобно ждать. Поняла, что какая-то военная штука, да?
— Не совсем, — мотнул я головой. Честно признаться, о том, что меня будет встречать один из членов императорской фамилии, я и не предполагал. Тем более сама мать Николая. Ожидал, что выйдет кто-то из ответственных за функционирование дворца, покажет пальцем куда заносить аппаратуру, мы ему все продемонстрируем, объясним и после этого спокойно вернемся по домам. Ведь сегодня Крещение Господне и государю не до глупостей. Тем более удивительно, что меня вышла встречать его матушка. Конечно, можно было бы и в другой день презентовать, но очень уж хотелось сделать подарок именно в такой великий день.
— Это радио. Предназначено для проведения досуга, — пояснил я.
— Ах, это радио?! — удивилась Мария Федоровна. — А мне сегодня про него все уши прожужжали. Ну, что же, тогда заносите.
— Куда прикажете?
— Ну, несите, наверное, в гостиную. Вам покажут.
Хорошо, что мы заранее узнали какое напряжение выдает собственная электростанция Зимнего. Подготовились предварительно, захватили с собой необходимые инструменты, проводку, наши розетки из карболита. Монтаж в Зимнем будет делом нелегким — куда отверткой не ткни, везде дорого. А антенну, если качество приема нас не устроит, хорошо бы вывести наружу. В общем, скрестив пальцы, мы приступили.
Мария Федоровна ушла. Сноб в мундире угрюмо показал нам, куда следует ставить аппаратуру, кивком головы разрешил тянуть проводку из соседнего зала. Мои ребята деловито хлопнули в ладоши и приступили. Старались сделать все аккуратно, чтобы ничего не попортить и быстро, чтобы как можно раньше очутиться дома. Все это время за нами наблюдал сноб в мундире, ходил по пятам, угрюмо вещал откуда-то из утробы — «здесь не трогать, к этому не прикасаться, не пылить, стучать тише». Часа через два мы закончили. Показали снобу как техника работает, всучили в руки подробную инструкцию, отпечатанную на машинке, и быстренько сбежали из дворца. Дело сделано. Нас проводили до выхода, посадили в карету и в самый последний момент мне был вручен запечатанный конверт. Простой почтовый конверт, ничего необычного. Но вскрыв его в карете, я охнул. Там было письмо. Благодарственное. На бумаге с гербом и личной подписью императора. В письме сухим официальным языком высказывалась сердечная благодарность за проделанную работу, за тот великолепный домашний фильм,
что наша компания сняла для императорской семьи. И еще чек на тысячу рублей. Но не это было главное. Главное то, что в этом же письме нашу компанию официально просили стать…, как бы это сказать…, семейным документалистом. То есть, предлагали снимать значимые торжества, встречи и выезды Императора. И ближайшие съемки мне предстояло делать уже в феврале месяце, когда императорская семья запланировала провести костюмированный бал. И это было здорово. Свернув письмо, я остаток пути до дома ехал с глупой улыбкой, а мои электроники, искоса поглядывая на меня, негромко шептались. Гадали, что же такого было там написано.Конечно же, в этот великий праздник я пропустил все что только было можно. Не был на службе в церкви, благополучно проигнорировал сочельник и наплевал на пост. Я совершил много грехов с точки зрения церкви и это обязательно припомнят и священник и соседи, но мне было все равно. По своим убеждениям я умеренный атеист, верю лишь в высший разум где-то там в непостижимой глубине вселенной, которому не очень-то интересны дела, творящиеся на нашей земле. И в церковь хожу с той лишь целью, чтобы не было пересудов. В паспорте написано «православный» вот я и подтверждал, изображал из себя приверженца. Маринка, супруга моя, в общем-то, приняла мою точку зрения и лишь изредка напоминала, что надобно сходить в храм, отметиться. Вот я и ходил, исполнял обязанность. И крестился я по первости через силу — непривычное для меня было это дело. Сейчас уже привык, рука осеняет бренное тело, не обращаясь за командой к центральному процессору — молотит по набитой тропинке лоб-пузо-плечо-плечо как лопасть вертолета. Только ветер свистит.
И вот, я приехал домой, блаженно улыбаясь, и завалился домой, занося с порога прилипший снег. Зинаида встретила, приняла верхнюю одежду, трость, убрала в сторону сапоги. Вышла Маришка с Дарьей на руках. Доча, увидав меня, радостно заголосила и потянулась ко мне.
— Ну, иди сюда, иди, — с готовностью перехватил я ее. — А у папки сегодня радость большая.
— И какая же? — не слишком довольно поинтересовалась супруга. Не понравилось ей, что с утра я быстро убежал, не уделил ей малую толику внимания.
— А вот…. Зина, там в пальто во внутреннем кармане письмо. Достань.
И Маринка, завладев письмом, углубилась в чтение. И с каждой проходящей секундой ее лицо разглаживалось, уходили хмурые морщины, а под конец и вовсе, брови взлетели вверх, а глаза округлились.
— Ну что? Муж у тебя молодец или нет? — с хитрой усмешкой спросил я, спасая усы от Дашкиных цепких пальцев.
— Ой, молодец! — вздохнула она. — Как же здорово! Это что же, ты теперь никуда не поедешь? Ой, как хорошо-то!
— Придется поехать все одно, — возразил я ей и перехватил дочу поудобнее.
— А как же ты поедешь-то? А письмо царское как же?
— Вот в феврале сниму бал лично, а потом и поеду. А потом придется на операторов своих надеяться, да Мишку просить присмотреть.
Моя супруга не скрывала своего недовольства. Всегда говорила откровенно, что не желает, чтобы я уезжал к черту на кулички за непонятно каким делом. Обмолвился я ей как-то о сроках, предположил, что не будет меня более года, вот она и расстроилась. И после этого пилила меня все время, искала доводы не отпускать. И сейчас она получила в руки такой повод меня отговорить.
— Не надо никуда ехать, Васенька. Зачем тебе этот порт? У тебя задание царское, такими предложениями не разбрасываются. Пускай Михаил едет. А что? Скажи Зин?
— Зин, молчи, — волевым жестом осек я экономку. — Не вмешивайся. На-ка Дарью подержи. И ступай….
Пришлось Зинаиде подчиниться. Она молча перехватила мою дочку, выразительно зыркнула на Маришку и вышла. И едва за ней закрылась дверь, мы услышали ее зычный требовательный голос:
— Варька, сюда иди! Почему посуда до сих пор не мыта?!