Чтение онлайн

ЖАНРЫ

Шрифт:

– Я вижу - вы хороший человек, - сказал я ему, - не расстраивайтесь. Давайте поговорим.

Он задумался и кивнул, соглашаясь. Вяло присел к столу. Подцепил вилкой кусок буженины, отправил его в рот и размеренно зашевелил челюстями. Я разлил еще по стопочке, пододвинул ему. Чокнулись, с выдохом выпили.

Суслов сморщился.

– Дрянь водка, - сообщил он, когда спазм в глотке прошел.
– Мне не нравится. Я раньше только кагор пил.

– А почему?- поинтересовался я.
– Странно, что вы никогда не пробовали раньше водку.

Суслов отмахнулся, пояснил:

– Я с одиннадцати лет при церкви был. Меня туда папенька отдали. Сначала коров пас, дерьмо из свинарника

убирал. А потом диаконом стал, за имуществом следил. А в церкви только кагор. Мы его понемногу брали, пока никто не видел, водой разбавляли, чтобы не догадались.

– Неужто водочкой никто не баловался?
– не поверил я ему.

Суслов усмехнулся.

– Ну как же, батюшка наш очень даже ее любил. Но другим строго настрого запрещал. Говорил, что от нее все беды, святым крестом бил того от кого пахло - а он у него тяжелый, из золота.

– Батюшка ваш был прав, - подумав, согласился я.
– Так вы и сейчас диаконом?

Господин Суслов уже совсем пьяный мотнул головой.

– Нет, ушел я, - произнес он и, скривившись от нахлынувших воспоминаний.
– Папенька у меня померли и мне половина наследства досталась. Так я и ушел. Батюшка уговаривал остаться, церкви пожертвовать.

– Однако ж, богатым человеком был ваш родитель. Чем он занимался?

– На бирже играл, зерном торговал. Миллионами ворочал. Эх, господин Чапаев, двести тысяч это не богатство - так, остатки. Когда моя матушка жива была - вот тогда было богатство. Миллионы были.

Суслов искренне печалился о своих умерших родителях. Он их любил, что отца - отдавшего его в услужение церкви, что мать, неизвестно когда умершую. От воспоминаний у него даже увлажнились глаза.

– За что же ваш отец так с вами поступил? Почему церкви отдал?
– спросил я, пододвигая Суслову закуску. Пить ему уже достаточно - надо покушать.

Он вздохнул. Отправим в рот маринованный груздь, ответил:

– Маменька моя умерла, когда я был еще ребенком. Папенька потом другую себе жену нашел, а меня отослал подальше. Нет, вы не подумайте ничего такого, господин Чапаев, он меня любил. Всегда приезжал ко мне, общался, гостинцы приносил. Просто мачеха моя злая была, а он хотел мне только хорошего. А потом у него родилась дочка - сестра моя сводная. Вот наследство, папенька и завещал разделить между нами поровну, - он ехидно усмехнулся. С непривычки его совсем развезло. Его речь замедлилась, стала спотыкаться.
– Говорят, что когда поверенный зачитывал завещание, моя мачеха верещала как свинья резанная, плевалась на всех. Поверенного даже поколотила. И папеньку моего проклинала на том свете. Не думала, что мне половина достанется.

После этих слов он, вдруг выпрямился, вперил в меня негодующий взгляд, а потом со всего маху ударил кулаком по столу, так, что посуда жалобно задребезжала:

– С-сука! Еще отдавать не хотела!
– выкрикнул он, теряя над собой контроль.

Дальнейшего разговора у нас не получилось. Четвертушка, что принял на грудь Суслов, окончательно его подкосила. Его движения быстро теряли координацию, а взгляд терялся в пространстве - глаза так и бегали по комнате, не в силах на чем-либо сосредоточиться. Он попытался встать, но его повело в сторону - оперся руками о стол, опрокинул разнасолы, безнадежно испачкав свой пиджак. Рванул на груди ворот рубахи. Каким-то чудом смог сосредоточиться, поймал меня взглядом и с какой-то непонятной торжественностью в голосе, сообщил:

– Меня сейчас вырвет...., - и склонился над самой глубокой тарелкой, грозя выполнить обещанное.

Я поспешил ему на помощь, разворачивая бедолагу в сторону ведра для испорченных бумаг....

Вечером того же дня я

имел беседу с Мишкой. В беседке, что стояла под старой березой, за чашкой ароматного чая. Благо на улице было еще тепло и солнечно. Рассказал ему все произошедшую историю с господином Сусловым. Мишка, поначалу ухмылявшись, задумался.

– Двести тысяч.... Огромные деньги. Нам бы они очень пригодились.

– Да, - согласился я, - но продавать ему акции? Я буду против.

Мишка кивнул.

– Да, я тоже. Но деньги нам необходимы. Наших средств недостаточно для быстрого развития.

– И что делать?

Мишка пожал плечами. Он думал, хлебая из чашки горячий чай, закусывая золотистым масляным блином. Я ему не мешал - у него опыта в таких делах поболее чем у меня.

Наконец, он отставил чашку в сторону, вытер жирные пальцы платком.

– Придумал?
– спросил я его.

– Придумал, - ответил он.
– Нам надо бы создать банк.

– Зачем? Что нам может дать банк? Какой от него прок?

– Зря ты, - укорил он меня, - очень многое что может дать. Вот ты скажи, сможем ли мы внедрить в производство все наши "изобретения"? До семнадцатого года?

Вопрос был риторический. В свое время мы исписали две тетради, вспоминая будущие изобретения. А потом еще несколько тетрадей исписали дополнениями к этим изобретениям, записывая все, о чем только могли вспомнить. И чтобы изобрести все это и тем более внедрить в производство нам даже жизни может не хватить. Успеть освоить хотя бы десятую часть....

– Ну, ладно, тут ты прав. А банк нам в этом деле как поможет?

– Ну, вот представь себе, - начал объяснять мне Мишка, - изобрели мы, допустим.... презерватив. Что нам надо будет для его производства? В первую очередь латекс, в качестве сырья. И не такой, каким его добывают с каучукового дерева, а жидкий. Такой, чтобы как тесто облеплял..., э..., заготовку. А его сейчас на рынке вроде бы нет. Значит и его тоже надо изобрести. И вот, допустим, мы налаживаем с тобой производство этого латекса, и на это дело у нас с тобой уходит огромная сумма денег. Потом мы налаживаем производство презервативов и худо-бедно начинаем торговать. Все хорошо, но, чтобы наше сырье нам стоило как можно дешевле, нам для этого нужны будут объемы. А для этого надо будет расширять производство этих ган..., пардоньте за мой французский, презервативов. И это опять деньги и опять немалые. И так по спирали - увеличиваем объем сырья, увеличиваем производство изделий. Есть рынок сбыта - опять увеличиваем производства сырья, а следом за ним изделий.

– Ну? Это-то я понимаю, - недоуменно сказал я, - а банк как нам в этом деле поможет?

– Кроме презервативов, что еще можно из латекса делать?
– спросил он меня и, видя мое затруднение, сам же и ответил.
– Много чего! Например, медицинские перчатки, воздушные шарики, напалечники, чехлы.... Можно жгут резиновый сделать и резинку для трусов! Так вот..., мы будем выдавать кредиты тем, кто возьмется за производство этих изделий. И таким образом мы сможем поднять объемы производства исходного сырья и соответственно снизить его себестоимость. Понял?!

Логика мне была понятна, только я все равно был не согласен со своим другом. Ведь эти же самые деньги, что мы дадим в кредит, можно будет самим и пустить в свое производство. И выгоды нам от этого будет больше. Что и сказал Мишке, на что он, постучав себя костяшками по лбу, показал мне мои умственные способности.

– Вася, преимущество банков в том, что они могут брать у населения деньги под низкий процент! Ты понял? На наши, допустим, двести тысяч рублей мы в качестве банка сможем привлечь еще столько же, и уже на развитие производства будем кидать деньги населения.

Поделиться с друзьями: