Двое в одних штанах

– Да-да, очень интересно…

– Никаких снов я не вижу. Просто не вижу, и все тут. Детство у меня было счастливым. Мальчиком, правда, я был слегка хулиганистым, но это, мне кажется, вполне нормально. Претензий к родителям у меня нет. Никаких особых прозвищ не было, в те годы меня называли просто Митей.

– Хорошо, хорошо, очень хорошо, – успокаивающе покивал головой Генрих Витольдович. – А не хотите ли прилечь? – радушный жест указал на кушетку, прикинувшуюся козеткой в угоду ученому стилю кабинета.

– Спасибо, не стоит, – решительно отверг такую возможность Дима.

– Очень хорошо. Не беспокойтесь, что нормально, что ненормально – мы разберемся.

– Да я и сам знаю, что нормально.

– Конечно, знаете. А как же вам не знать? Только не будем валить все в одну кучу… Вот скажите лучше… вы в детстве как любили яичко – всмятку или в мешочек?

– Какая разница? – устало ответил Дима. Он понял, что из цепких лап человека, которому ничто не может испортить настроение, не так-то легко вырваться. Оставалось смирно отвечать, чтобы выпустили добровольно. – Кажется, всмятку.

– Прекрасно, прекрасно! – с весьма довольным видом сделал еще несколько пометок Генрих Витольдович.

– Но какое это имеет отношение…

– Очень хорошо. Вы не волнуйтесь. А постарайтесь-ка спокойненько припомнить, с какой стороны вы разбивали такое яичко – с острой или с тупой?

В этом же духе продолжался и весь последующий разговор. Генрих Витольдович был неизменно доброжелателен и с радостным удовлетворением воспринимал все, что бы ни сказал Дима. Сбить его с намеченного пути и отвлечь от заготовленных вопросов не смог бы и танк. Димины наскоки и иронию он не то чтобы игнорировал, но растворял в море своего спокойствия и понимания.

На имени своего визави Дима почему-то все время спотыкался, никак не мог нормально произнести, поэтому предпочел более простой вариант обращения: профессор. Велели запомнить, он и запомнил, а чтобы не забывалось, повторял все время, как хороший ученик. И произносил с благоговением, почти с придыханием – очень уж было приятно поерничать.

Через некоторое время Генрих Витольдович, вполне удовлетворенный Диминым почтением, сказал: – Ну что вы все «профессор» да «профессор», не стоит так официально. Зовите меня просто: Генрих Витольдович.

«М-да, – подумал Дима, – действительно просто. И о чем думали его родители, когда давали ребенку такое имя? Ему и деваться-то было некуда, как только в эти психи идти».

К чему гнул своими вопросами целитель душ, определить было совершенно невозможно. Например, если бы он просто поинтересовался, какой цвет предпочитает Дима, можно было бы сообразить, какой называть не стоит: красный – значит, слишком агрессивен, черный – все видит в мрачном свете, синий… фу, об этом и говорить не стоит… Так нет, он не спрашивал, какой цвет нравится, а только с вывертом: какого цвета занавески повесил бы в спальне. А спальни-то нет. Есть кабинет, в котором стоит диван – чтобы посидеть, если захочется, и поспать, если случится. Вот и думай, как тут ответить. Или, скажем, какие тапочки Дима предпочитает – с задником или без. А разве бывают мужские тапочки с задниками? У папы его были – в те времена такие делали. Короче, ему в какой-то момент стало даже интересно – как умудриться отвечать так, чтобы запутать своего интервьюера, не дать ничего понять и выйти сухим из воды.

Даже если бы Дима разбирался во всей этой мудреной науке, он вряд ли сумел бы определить, к какой школе психоанализа принадлежит сидящий перед ним специалист. Когда-то тот наверняка был психоневрологом или психотерапевтом в какой-нибудь районной поликлинике, но, следуя веяниям времени, переориентировался на модную специальность. В его голове причудливым образом переплелись традиции старой школы и современные методики, а непримиримые противоречия, которые между ними существовали, мирно уживались друг с другом. И действительно, почему бы им не уживаться, если можно зарабатывать неплохие деньги. Нет, конечно, дело не в деньгах. Точнее, не только в них. Интересные люди, неоднозначные ситуации – главное, иметь собственную позицию, следовать своему чутью и слегка приправлять традиционный профессорский консерватизм пряной ноткой новаторства. Так и науку двигать можно, и школу собственную создать. Здравый смысл и прочная научная база – достаточные условия для безбедной прогрессивной жизни.

Однако самое важное Дима понял прекрасно: так просто из этих мягких лап ему не вырваться. Он, разумеется, подозревал об этом, уже когда направлялся сюда. Хоть человек, сидевший перед ним, и не был одет в белый халат, по сути своей он оставался врачом. А какой же врач запросто отпустит пациента? Ведь бедняга даже не представляет, как ему плохо, насколько тяжело его состояние, а главное – что со всеми свалившимися на него недугами ему одному не справиться. Лечиться, лечиться и лечиться! Не поможет это – попробуем другое, не подействует другое – применим третье. И так до конца. До последней черты. Пока не одолеем весь нездоровый организм в целом. Лишь заключительным аккордом или волевым усилием можно разорвать этот прочный круг.

Дима решил, что какое-то время в угоду Боссу потерпит – и так своим поведением он накалил обстановку докрасна. Главное, не зайти в этом деле слишком далеко – чтобы не успеть поверить в реальность болезни и необходимость избавляться от нее. А ведь такое случалось и случается даже с людьми, которые обладают, казалось бы, крепкими нервами и не особенно богатым воображением.

Сеанс длился ровно час – видимо, Генрих Витольдович действительно высоко ценил свое время. Но когда Дима протянул ему конверт с приготовленной суммой, он с улыбкой сожаления по поводу несообразительности своего клиента мягко заметил:

– Нет-нет, что вы…

Дима в первую секунду даже опешил, представив, что с ним, Димой, профессор занимался из чистой любви к науке. Но следующая фраза все разъяснила:

– К Анне Степановне, пожалуйста. Она у нас всем этим занимается.

Догадавшись, что Анна Степановна – приветливая женщина на входе, Дима попрощался и отправился со своим конвертом к ней. Конечно, зачем человеку, облеченному званием, знаниями и навыками спасения душ, пачкать свои руки деньгами? Такое вообще чуждо тем, кто обращен своим взором к внутреннему содержанию, истинным ценностям. К тому же, не дай бог, какая-нибудь налоговая инспекция…

Анна Степановна встретила Диму так, будто все это время с нетерпением ждала его возвращения.

– Ну как? – с благоговением спросила она. – Потрясающе, – в тон ей ответил Дима.

– Я же говорила, – убежденно кивнула женщина, достала из конверта деньги и тщательно их пересчитала.

Потом, удивляясь такой скрупулезности в ведении дел, он расписался на какой-то бумажке, а Анна Степановна с неутихающим трепетом занесла его следующее посещение в график работы Генриха Витольдовича.

5 О пользе пробок

Беспомощность городских властей обрекает вас на низкий уровень гемоглобина в крови. Высокая загазованность воздуха, неумелое природопользование и реальное отсутствие защиты окружающей среды не оставляют вам шансов быть здоровыми.

Спасите себя сами! Не дайте организму погибнуть в недрах мегаполиса!

Наши респираторы очистят ваши легкие, придадут свежести затхлым отношениям, наградят свободой движения.

По вашему желанию за дополнительную плату в комплект может быть включен противогаз.

Из листовки производителя