Двор крыльев и гибели

Юриан оттолкнулся от стола.

— А дальше, Рисанд, я вернусь в военный лагерь Хайберна и сообщу ему, что мои поиски Мириам и Дрейкона не увенчались успехом. После этого я отправлюсь на континент и посею раздор между королевскими дворами. Чтобы некоторые важные вопросы всплыли на их повестках дня. Кого они действительно поддерживают. Чего они на самом деле хотят. Они будут заняты этими вопросами — слишком беспокоясь о собственных внутренних противоречиях, чтобы приплыть сюда. И когда это будет сделано... кто знает? Возможно, я присоединюсь к вам на поле битвы.

Рис потер брови большим и указательным пальцами, и пряди его волос упали вперед, когда он опустил голову.

— Я бы не поверил ни слову, если бы сам не заглянул тебе в голову.

Юриан похлопал рукой по дверной раме.

— Скажи Кассиану, чтобы завтра он наступал на левый фланг. Хайберн поставил туда необученных аристократов, чтобы разбавить свои войска — они избалованны и неопытны. Окружите их, и они испугаются. Нападите на них всеми силами, и быстро — не давайте им времени, чтобы они сплотились или нашли в себе мужество, — Юриан мрачно улыбнулся, смотря на меня. — Я еще не поздравил тебя с убийством Дагдана и Браннэ. Хорошо, что от них избавились.

— Я сделала это для тех Детей Благословенных, — сказала я. — Не во имя славы.

— Я знаю, — сказал Юриан, поднимая брови. — Почему, по-твоему, я решил доверять тебе?

ГЛАВА

55

— Я слишком стара для таких сюрпризов, — усмехнулась Мор, когда мы были в военной палатке на северной границе Зимнего Двора, где иллирийская армия остановилась на ночь, а вокруг свистел горный ветер.

Иллирийцы летели весь день, а здесь было достаточно удаленное место, чтобы скрыть армию даже такого размера. По крайней мере, до завтра.

Мы предупредили Тарквина — и отправили сообщения Гелиону и Каллиасу, чтобы они присоединились к нам, если успеют сделать это вовремя. Потому что за час до рассвета иллирийский легион поднимется в небо и полетит на юг, к полю битвы. Прямо тогда, когда Кейр и его командиры рассеют легион Несущих Тьму из Ночного Двора.

И тогда начнется бойня. С обеих сторон.

Если слова Юриана окажутся правдой. Кассиан поперхнулся, когда мы передали ему совет Юриана о проведении боя. Как сказал Азриэль, это было куда мягче, чем его собственный ответ.

Я, сидя на краю застланного мехами шезлонга вместе с Мор, спросила ее:

— Ты и не подозревала, что Юриан может быть... хорошим?

Она сделала большой глоток вина и откинулась на подушки, лежавшие у изголовья шезлонга. Мои сестры были в другой палатке, не такой большой, но такой же роскошной, по бокам от нее находились палатки Кассиана и Азриэля, а перед ней была палатка Мор. Никто не сможет попасть к ним без ведома моих друзей. Даже если теперь Мор была рядом со мной.

— Я не знаю, — сказала она, накрывая ноги тяжелым шерстяным одеялом. — Я никогда не была близка с Юрианом так, как с другими, но... мы сражались вместе. Спасали друг друга. Я просто думала, что Амаранта сломала его.

— Часть его сломлена, — сказала я, содрогнувшись от воспоминаний, что я видела, от чувств.

Я потянула ее одеяло на себя, укрывая ноги до колен.

— Мы все сломлены, — сказала Мор. — По-своему — в местах, которые никто не видит.

Я наклонила голову, что задать ей вопрос, но она спросила:

— Элейн... в порядке?

— Нет, — сказала я.

Элейн была не в порядке.

Когда мы рассеялись сюда, она тихо плакала. И даже спустя несколько часов, когда сюда прибыла армия и начали разбивать лагерь. Она не сняла кольцо. Она только положила его на кровать в своей палатке, укрытой мехами и одеялами, и смотрела в пустоту.

Все крупицы надежды, все продвижения... исчезли. Мне хотелось вернуться и раздробить каждую кость в теле Грейсена, но я сопротивлялась этому желанию — хотя бы потому, что это даст Нэсте право разойтись. И смерть от рук Нэсты... кажется, придется придумать новое слово для убийства, когда она закончит с Грейсеном.

Так что Элейн тихо плакала, слезы никак не прекращались, и мне казалось, что и ее сердце истекает кровью. От проблеска надежды, который растоптали сегодня. Что Грейсен все еще любит ее, все еще хочет жениться на ней — и что их любовь превосходит даже связь мейтов.

Была пересечена последняя граница — для ее жизни на человеческих землях.

Только наш отец, где бы он ни был, оставался своего рода связью с ними.

Мор что-то прочитала на моем лице и поставила вино на небольшой деревянный столик у шезлонга.

— Нам нужно поспать. Я даже не знаю, зачем я пью.

— Сегодняшний день был... неожиданным.

— Это куда сложнее, — сказала она со стоном, накрывая меня всем одеялом и поднимаясь на ноги. — Когда враги становятся друзьями. И, полагаю, что наоборот тоже. Что я не увидела? Что я упустила или недосмотрела? Это заставляет меня покопаться в себе больше, чем в них.

— Еще один подарок войны?

Она фыркнула, направляясь к выходу из палатки.

— Нет — жизни.

Этой ночью я почти не спала.

Рис не пришел в палатку — он даже ни разу не зашел.

Когда темнота только начала рассеиваться, я выскользнула из нашей кровати, следуя за зовом связи мейтов, как делала это в тот день в Подгорье.

Он стоял на скалистом выступе, местами покрытом льдом, наблюдая, как звезды одна за одной исчезают над все еще дремлющем лагере.

Я молча обняла его талию, и он переместил свои крылья, чтобы притянуть меня к своему боку.

— Сегодня умрет много воинов, — тихо сказал он.

— Я знаю.

— Никогда не становится легче, — прошептал он.

Он смотрел на звезды с напряженным лицом, и серебро мерцало в его глазах. Только здесь, только сейчас, он показывает эту печаль — это беспокойство и боль. Но он никогда не сделает этого перед своими воинами; никогда перед своими врагами.

Он глубоко вздохнул.

— Ты готова?

Я буду в задних линиях вместе с Мор, чтобы почувствовать битву. К движению, ужасу и построению. Мои сестры останутся здесь, пока там не будет достаточно безопасно, чтобы рассеять их туда. Если сначала все не покатится к чертям.

— Нет, — призналась я. — Но у меня нет другого выбора, кроме как быть готовой.

Рис поцеловал меня в макушку, и мы молча смотрели на исчезающие звезды.

— Я благодарен, — сказал он через некоторое время, когда под нами зашевелился лагерь. — Что ты рядом со мной. Я не знаю, говорил ли тебе это — как я благодарен, что ты со мной.