Дворцовые интриги на Руси

Из последующего изложения видно, что между Ростиславом Мстиславичем и императорским послом состоялся серьезный разговор. Посол передал великому князю послание императора: «Молвить ти царь, аще приемши с любовью благословение отъ святыя Софья...» [187] . Дальше в летописи пропуск и, по-видимому, не случайный. Еще Е. Голубинский полагал, что бдительный цензор убрал из летописи резкие высказывания Ростислава, чтобы смягчить конфликтную ситуацию [188] . Какими были эти слова в протографе статьи Ипатьевской летописи, мы не знаем, но очень возможно, что именно такими, какие содержатся в летописи В. Татищева.

187

ПСРЛ. Т. 2. Стб. 522.

188

Голубинский Е. Е. История Русской Церкви. Т. 1. М., 1901. С. 344.

Кроме уверений в уважительном отношении императора к великому князю Ростиславу, последнему были поднесены и богатые царские дары («присла царь дары многы Ростсилаву, оксамиты и паволоки и вся узорочья различныя»), что, несомненно, повлияло на его окончательное решение.

Сработал старый и испытанный способ хитрых византийцев: лесть и подкуп. Они лишили Ростислава его непреклонности относительно возвращения на митрополичью кафедру Клима Смолятича. Правда, следует признать, что «прозрение» князя было несколько запоздалым. Если бы он не смалодушничал в 1159 г., возможно, прецедент с поставлением русского митрополита в Киев 1147 г. имел бы продолжение. Широкой поддержки Клим, как известно, не получил ни в церковных, ни в светских кругах, но кто знает, как бы все сложилось, уступи Ростислав настояниям Мстислава и верни его на кафедру. Возможно, пришлось бы смириться с таким порядком избрания и Константинопольской патриархии. Наверное, хиротония киевского митрополита все равно происходила бы в Софии Константинопольской при участии патриарха и архиерейского Собора Византийской православной церкви, но кандидатура его определялась бы в Киеве.

К сожалению, этого не случилось. Страсти по киевским митрополитам, продолжавшиеся в течение семнадцати лет, не привели к изменению устоявшихся порядков, хотя и показали, что на Руси они не всеми воспринимались как безусловные.

«Совет зол»

Под 1159 г. в Ипатьевской летописи помещен рассказ о необычайном обострении междукняжеских отношений в Полоцкой земле. Главными действующими лицами этой распри были Рогволод Борисович, Глеб Ростиславич, Ростислав Глебович, а также полоцкие и друцкие бояре, именуемые летописью «полочане» и «дручане». Заинтересованное участие в судьбе полоцких князей приняли новгород-сиверский князь Святослав Ольгович, а также Юрий Долгорукий.

Согласно сообщению летописи, Рогволод Борисович выступил «искать соб? волости» от Святослава. Как недавний минский узник оказался у новгород-сиверского князя, неизвестно. Летописец, разумеется, знал это, но, поскольку это, похоже, не было тайной и для других, не счел необходимым делать какие-то разъяснения.

Слово «искать» здесь означает «добывать», подтверждением чему может быть уточнение, что он «поемъ полкъ Святославль», то есть выступил при поддержке новгород-сиверской дружины. Подойдя к Слуцку, Рогволод направил своих послов в Друцк с сообщением о намерении вернуться в свой город. До перехода в Полоцк он занимал этот престол. Оказывается, дручане только этого и ждали. В ответ они снаряжают посольство к Рогволоду и просят его спешно продолжить путь к Друцку. При этом заявляют, что очень рады его приходу и готовы сражаться за него даже и со своими детьми.

Истинное радушие Рогволод встретил, когда подошел к городу. Навстречу ему выехало 300 лодей, в которых были не только дручане, но и полочане «И вииде в городъ с честью великою, и ради быша ему людье» [189] .

К этому времени из Друцка бежал сын полоцкого князя Глеб Ростиславич. Спасаясь от гнева толпы, он в спешке покинул город. Дручане, как это практиковалось на Руси, разграбили его двор, словно и не собирались сажать в нем нового князя.

189

ПСРЛ. Т. 2. Стб. 493.

Побег Глеба к отцу в Полоцк спровоцировал и там «мятеж велик», как замечает летописец. Многие полочане полагали, что Друцк для Рогволода лишь промежуточный пункт, а главной его целью должно быть возвращение Полоцка. Для приближения этой цели полочане, встречавшие Рогволода под Друцком, видимо, и подняли мятеж в столице земли.

Летописное уточнение, что сторонниками Рогволода были «мнози», позволяет предполагать отсутствие единодушия среди полочан. Это позволило Ростиславу остановить мятеж. О применении силы не говорится. Возможно, она и не понадобилась, поскольку Ростислав решил эту проблему элементарным подкупом зачинщиков беспорядков: «И одаривъ многими дарми и води къ кресту» [190] .

190

ПСРЛ. Т. 2. Стб. 494.

Параллельно с умиротворением полочан Ростислав вел переговоры с братьями о том, как им надлежит поступить с Рогволодом. Общая позиция, видимо, была выработана без труда. Конечно, Рогволода следовало примерно наказать. С этой целью Ростислав, собрав под своим началом дружины братьев, повел их на Рогволода: «А самъ иде съ Всеволодомъ, и с Володарем, и съ всею братиею на Рогьволода къ Дрьютьску» [191] .

Надежда Ростислава на испуг Рогволода и добровольный его уход из Друцка не оправдалась. Рогволод не только не оставил город, но и организовал оборону. Решительно поддержали его в этом противостоянии с полоцкой коалицией князей дручане. Летописец отмечает, что обе стороны стояли крепко, не считаясь с большими потерями. Бесплодные попытки нападавших овладеть Друцком вынудили Ростислава пойти на мирные переговоры с Рогволодом, причем, как оказалось, на условиях друцкого князя: «И створи миръ Ростиславъ с Рогволодомъ, и ц?ловаша хресть межи собою, и придаста волости Рогволоду» [192] .

191

Там же.

192

Там же.

Какие волости были приданы Рогволоду к его Друцкому княжеству, летописец не указывает. Из дальнейшего его рассказа явствует, что «дар» этот был несколько запоздалый и уже не мог изменить течение событий. Судьба Ростислава была предрешена. В Полоцке против него образовался заговор. А неудача под Друцком только ускорила развязку. Втайне от своего князя полочане снеслись с Рогволодом и пригласили его занять полоцкий престол. При этом они каялись за содеянное ему ранее зло.

О том, какое это было зло, свидетельствует статья 1151 г. Ипатьевской летописи. В Полоцке вспыхнул мятеж, в результате которого князь Рогволод Борисович был смещен, пленен полочанами и заточен в минский поруб. Полоцким князем был провозглашен Ростислав Глебович, который, не без воли полочан, признал старшинство Святослава Ольговича: «И послашася полотчане къ Святославу Ольговичу с любовью, яко им?ти отцем соб? и ходити в послушаньи его и на том целоваша крестъ» [193] .

193

ПСРЛ. Т. 2. Стб. 445-446.

Столь неожиданная политическая ориентация полочан была обусловлена, по-видимому, тем, что Изяславу Мстиславичу и Юрию Долгорукому было не до полоцкой междуусобицы. Они вели переменно успешную борьбу за киевский престол и это поглощало все их силы. Нестабильность великокняжеской власти, а также традиционная неприязнь полоцких князей к Киеву толкнули их в объятия новгород-сиверского князя.

Теперь, в 1159 г., полочане сознаются, что тогда они согрешили. Причем не только перед Рогволодом, но и перед Богом, поскольку восстали против своего князя без вины и «жизнь его всю разрабиша». Они просят Рогволода забыть прошлые обиды, поцеловать с ними крест и вернуться на свой престол. Лучшего князя им и не надо. Во искупление своего греха они обещают пленить Ростислава Глебовича и выдать его Рогволоду — пусть он сам определит его дальнейшую судьбу: «Княже нашь, съгр?шили есмь к Богу и к тоб?, оже въстахомъ на тя без вины, и жизнь твою всю разграбихомъ.., а самого емше выдахомъ Гл?бовичем на великую муку» [194] .

194

Там же. Стб. 494.

Рогволод охотно принимает покаяние полочан, обещает забыть все свои обиды и целует с ними крест. Первая часть заговора, таким образом, была успешно осуществлена. Теперь надлежало исполнить вторую — пленить Ростислава.

Летописец называет тайный заговор полоцких бояр «злым советом» , поскольку они отступились от крестного целования с Ростиславом, изменили клятве верности своему князю. Определение это, безусловно, верное, но летописец, видимо, симпатизирующий Ростиславу, запамятовал, что таким же «злым советом» был и заговор 1151 г., когда полочане отступились от Рогволода. По существу, нарушение клятвы своевольными боярами неугодным им князьям было обычной и распространенной практикой по всей Руси. Полочане не являлись в этом отношении исключением из правила.

Что же надумали коварные полочане на «злом совете» ? В летописи говорится о намерении пленить Ростислава, однако некоторые обстоятельства позволяют предполагать и более драматические последствия их действий. Приближался праздник св. Петра и Павла, который приходился на 29 июня. Традиционно в Полоцке в этот день устраивалась братчина у церкви св. Богородицы. Присутствие князя на этом празднестве, по-видимому, не было обязательным, но полочане очень хотели его там видеть. Летописец отмечает, что приглашение, направленное Ростиславу, было продиктовано не искренностью, но «лестью». Видимо, расчет был на то, что во время пира проще организовать провокацию, вовлечь в нее князя, а затем и расправиться с ним. В пьяной потасовке князь мог «случайно» погибнуть.